10 декабря 2016 г. в Германском историческом институте в Москве состоялся круглый стол «Развитие ключевых понятий общественно-политического языка в России XVIII века», организованный в рамках исследовательского проекта ГИИМ «Трансфер общественно-политических идей и переводческие практики в России XVIII века».
О целях и задачах проекта во вступительном слове рассказали со-руководители проекта Владислав Ржеуцкий (ГИИМ) и Сергей Польской (НИУ ВШЭ), модератором дискуссии выступил Денис Сдвижков (ГИИМ).
Участники круглого стола в докладах и развернувшейся дискуссии обсудили вопросы изучения истории общественно-политического языка, трансфера и адаптации идей и понятий, формирования «публичной сферы» и особенностей политической культуры в России XVIII — начала XIX века.
Сергей Польской (НИУ ВШЭ) в докладе, названном «Стратегии и практики перевода политических понятий в России XVIII века», попытался ответить на вопрос, каким образом европейские политические понятия проникали в Россию и как они адаптировались в русском политическом дискурсе. В докладе были рассмотрены подобные практики на примере двух ключевых понятий политического дискурса – «государство» и «общество», или еще слитых в термине «республика», или уже разделяемых в ряде европейских сочинений. Первоначальное непонимание переводчиков и читателей, сменяется попыткой калькирования и введения нового термина в его близком по звучанию или написанию виде. На следующем этапе адаптации переводчики ищут русское слово, которое частично соответствовало бы смысловой доминанте европейского понятия и пытаются связать их, внося в русский термин новый смысл, почерпнутый из европейской политической литературы.
Игорь Федюкин (НИУ ВШЭ) проследил появление и утверждение понятия «дисциплины» в России в докладе «От «наказания» к «порядку»: дисциплина как понятие и практика в России первой половины XVIII века» Термин «дисциплина» оставался во многом непонятным и невостребованным Петром I и его современниками. Примеры употребления этого термина в петровскую эпоху отражают сложности перевода: «дисциплина» понимается как синоним процесса обучения, или же как наказания. Напротив, повышенное внимание к дисциплине как выученной привычке к повиновению характерно для 1730-х гг., когда ряд ключевых «немецких» министров находились под сильным влиянием пиетизма. Вполне современное представление о «дисциплине» входит в России в широкий оборот уже к 1760-м гг.
Елена Корчмина (НИУ ВШЭ) в докладе «Представление о «роскоши» в среде дворянской элиты в XVIII веке» рассмотрела развитие понятия «роскошь» в различных плоскостях. Что и почему «государство» считало роскошью, и как именно планировало с ней бороться? В законах на удивление поздно, только к концу елизаветинского правления, начинает использоваться слово «роскошь». Можно выделить как минимум два оттенка в использовании этого понятия: гедонистический и экономический. На протяжении XVIII века понятие «роскошь» вбирает в себя другие понятия, которые еще в начале века имели самостоятельное значение.
Константин Бугров (УрФУ / Институт истории и археологии УрО РАН) обратился к вопросу о формах монархизма в политической мысли российского XVIII в. в докладе «Монархизм и морализм: образы власти в России XVIII века». По его мнению для провиденциального монархизма ключевыми элементами образа власти были чудо (Провидение) как источник власти, и наказание порока / воздаяние добродетели как ее основная функция и демиургическое преобразование как способ отправления власти. Альтернативой провиденциальному монархизму выступал монархизм моралистский, связанный со складыванием публичной сферы и в большей степени ориентированный на тексты, функционировавшие за пределами двора. Принципиально важной инновацией стало складывание социологической перспективы взгляда на общество. Место чуда, которое играло центральную роль в провиденциалистском образе (vision) власти занимает теперь социология добродетели.
Майя Лавринович (НИУ ВШЭ) в докладе «Понятие «дружбы» в России в конце XVIII- начале XIX века: попытка пересмотра социальной иерархии» на материале переписки представителей российской аристократии конца XVIII – начала XIX века проанализировала концепт «дружбы» и определила социальные различения внутри него. В раннее Новое время понятие «дружба» в европейских языках применялось для описания якобы равноправных отношений: слово «друзья» употреблялось для обозначения клиентов и покровителей, патронов. Сентиментализм, приведший к «эмоциональному повороту» в языке и поведении, использовал понятие «дружбы» для формирования новых связей, основанных не на господстве и подчинении, доминировании и покорности, но на добровольности и бескорыстной преданности, в то время как клиенты предпочитали избегать «чувствительности» и прибегали к более традиционным и «понятным» языковым моделям – лести и угодничеству – для достижения своих целей.