Il voyoit, au milieu des troubles de la Grèce, sa patrie foible par elle même <…>. [P. 226] Il voulut former une république guerrière, invincible, à l’abri des malheurs qu’entraîne la corruption au-dedans, & de ceux qu’amènent les attaques du dehors. Projet certainement admirable, & mieux exécuté qu’aucun autre plan de législation. Il n écrivit point ses lois : il voulut que l’éducation les imprimât dans les cœurs.
Он среди смятений, в каковых тогда была Греция, видел, что отечество его само по себе слабо <…>. Он хотел сделать из него военную республику, непобедимую, огражденную от тех зол, которые рождают внутренний разврат и от тех, которые угрожают из вне государству. План истинно достойный удивления, и исполненный удачнее всех других планов законоположения. Он не писал своих законов: а хотел, чтобы воспитание впечатлевало оные в сердца.