Unter den wirksamsten Mitteln, durch welche der gute sittliche Zustand erhalten wird, verdienet ohne Zweifel die Religion den ersten Plass: sie ist das sanfteste Hand der Gesellschaften; sie unterrichtet durch ihre verehrungswürdigen Lehren Tugend; sie muntert auf; sie schrecket Drohungen von Lastern ab; und bewirtet durch die Reue, die sie dem Gründer einschärfet, die Besserung der Lasterhalten. Die Religion ergänzet das Mangelhafte der Gesetzgebung.
Религия есть приятнейший союз обществ; она учениями своими, благоговение к себе возбуждающими, наставляет в добродетели; она обетами поощряет к исполнению оныя; она угрожениями отвращает от пороков, и раскаянием, на которое осуждает грешника, служит к исправлению порочных. Религия дополняет недостаток законодательства.
La mesme destinée arrive aux Monarchies entieres, lesquelles tombent dans le decry; lorsque le vice y prend la place de la vertu. Une Nation florissante & distinguée, tandis que la foy y règne, se rend l’horreur des autres Nations, en se livrant aux crimes estranges, que luy inspire son changement de religion. La fureur brutale de Rodrigue, bouleverse l’un des plus beaux Royaumes du monde, que la pieté de Pélage, & le zele de Ferdinand relevent après cela, de sa décadence honteuse. La grandeur de la Maison d’Autriche, s’est etablie sur la Religion & sur la bravoure de ses premiers fondateurs ; & cette grandeur subsistera, tant que ces deux fondements subsisteront.
Такаяж участь постигает иногда и целыя государства, когда оне приходят в безславие, по причине усилившихся в них пороков и развратностей. Цветущая и славящаяся силою своею нация наводит страх соседним народам до тех только пор, пока в ней ревностно соблюдается религия и благочестие; когда же она начнет предаваться развращению, а народ пустится в роскоши и пороки, тогда неминуемо должен обезсилеть и сделаться добычею храбрых и сильных соседей. Зверское Родригово бешенство не разстроило ли самое лучшее и самое благоучрежденное в свете государство, так что естьлиб благочестие Пелагия и горячность к вере Фердинанда не послужили к возстановлению онаго, то едва ли бы когда нибудь пришло оно опять в цветущее свое состояние. Величество Австрийскаго дома конечно утверждено на незыблемых началах веры и храбрости, которую показывали в себе первые его основатели, и сие величество без сомнения пребудет непоколебимым до тех пор, пока помянутыя два основания, поддерживающия силу и могущество сего великаго государства, не будут потрясены и разрушены развратностию нравов народных.
Tout le monde croit être homme d'Etat et des Siécles entiers ont fait effort pour en produire quelques uns. L'homme d'etat n'est rien [р. 13] en apparence et il est tout en réalité. Il n'est ni missionaire, ni ministre des autels, mais il sait que la religion est la prémiere legislation du monde, le lien le plus fort de toutes les societés, le pivot de tous les trônes, la consolation de tous les cœurs et le frein de toutes les passions; il la protége, la défend et la respecte.
Il n'est pas magistrat, il ne sait pas ce que les loix disent dans tous les cas, mais il sent ce qu'elles doivent dire. Il révère leur antiquité, il y touche avec circonspection, il administre par elles et par elles il prévient les délits au lieu de les punir. Il entretient l'harmonie du corps politique et sa justice vigilante veille continuellement à la sureté des personnes, à la propriété des choses et au bonheur de tous.
<…> Son génie expireroit dans les opérations matérielles du financier subalterne, mais législateur de la finance, il anime par elle le corps politique, multiplie ses forces et accroit sa puissance. Il veille egalement aux intérets du proprietaire, du commerçant, du créancier de l'Etat, du salarié et du pauvre.
<…> [P. 15] En un mot l'homme d'Etat livré à une seule passion qui fait taire toutes les autres, l'amour de la gloire, met son bonheur dans le bon heur public et sa récompense dans l'opinion de la postérité; soutenu par le sentiment de ce qu'il vaut, il oppose à la calomnie ses vertus et à l'envie ses succès; <…> il est la providence de son pays et le ministre de tous les siécles, car il répare le passé, gouverne le present et prepare l'avenir.
Всякой человек думает быть Министром, но целыя столетия старались произвесть токмо нескольких. Министр ничто с виду, но все в самом действии. Он ни проповедник, ни священнослужитель, но знает, что религия есть первой закон света, крепчайший союз всех обществ, основание всех престолов, утешение всех сердец и преграда всех страстей; он ее покровительствует, защищает и почитает.
Он не судья, но знает, что законы предписывают во всяком случае, но чувствует, что они повелевать должны. Он чтит их древность, с осторожностию прикасается к ним, управляет ими и предупреждает преступления вместо наказания их. Он сохраняет согласие в политическом корпусе и его бдительное правосудие беспрестанно печется о безопасности лиц, о собственности вещей и благополучии всех.
<…> [С. 24] Способность его пропала бы в вещественны трудах нижняго Казначея, но имея верховную власть в заборе государственных доходов, он ими возбуждает политической корпус, умножает его силы и распространяет власть. Он равно печется о пользе владельца, купца, заимодавца Государственнаго, живущаго на жалованье онаго и беднаго человека.
<…> [C. 27] Одним словом: Министр следуя единой страсти, заглушающей все прочия, любви к славе, поставляет все свое благополучие в благополучии общества и награду свою во мнении потомства; подкрепляем чувством своей цены, противопоставляет клевете свои добродетели, а зависти свои успехи; <…> он провидение Государства своего и служитель всех веков, поелику исправляет [с. 28] прошедшее, управляет настоящим и приготовляет будущее.
Il est donc consommé cet attentat horrible, il est consommé et je contiendrois mon indignation et je n'appellerois pas la vengeance du ciel et de la terre sur la tete des scélérats, des monstres dont les mains sacrilèges ont déshonoré le nom françois, révolté la nature entière, assassiné la patrie, fait couler le sang de tant de Rois ! O mon maitre, o mon Roi, assés d'autres Vous loueront; l'histoire vous immortalisera; la religion vous décernera la palme du martyre <…>.
Когда уже свершилось ужасное преступление, то могу ли я воздержать мое негодование, могу ли не призывать отмщения неба и земли на главу злодеев, на главу извергов, коих нечестивыми делами посрамлено имя Французов, возмущена вся природа, умерщвлено отечество и пролита кровь толиких Государей! Без меня довольно других, которые восхваляют тебя, Государь злополучный! История предаст безсмертию [с. 2] имя твое; религия определит тебе венец мученической <…>.
Er muß ordentlich in seinem Betragen, und von einem untadelhaften Lebenswandel seyn, um seine Tugend in Credit zu setzen. Höchster Eifer für sein Vaterland, die Religion und die Tugend muß ihn beseelen; er muß so viel, als in seinen Kräften steht, zur Milderung und Tilgung des allgemeinen und einzelen Elendes beytragen; das Laster mit Strenge strafen; mit Großmuth das Verdienst belohnen; Billigkeit muß die einzige Richtschnur seiner Handlungen seyn; er muß bestrebsam, wachbar und unermüdet für das Wohl seines Fürsten, seines Vaterlandes, für das Glück des Einzelen arbeiten. Er muß seine Ruhe für den Dienst, den Fürst und Staat von ihm fodern, aufopfern; er muß für die Rechte seines Fürsten wachen, und für die Erhaltung des Ganzen sorgen.
Der Mann, dem der Fürst das Richteramt über sein Volk anvertraut hat; den er zum Befehlshaber seiner Kriegsleute machte; mit dem er [S. 264] die Last der Regierungssorgen theilte, ist so unumgänglich an die Erfüllung dieser Pflichten gebunden, daß ihn schon das geringste Versehen gegen dieselben strafbar, und der Würde unfähig macht, die er bekleidet. Nur durch die genaueste, treuste Erfüllung dieser Pflichten wird er seinem Sturze ausweichen, und die Ungnade des Fürsten vermeiden, sich mit Würde auf seinem Posten erhalten, und dauerhaften Ruhm erwerben.
Он должен быть в поведении своем порядочен и жизни безукоризненной, дабы привесть в уважение добродетель свою; высочайшая ревность к отечеству, религии и добродетели должна одушевлять его; он должен по возможности сил своих споспешествовать к облегчению и искоренению как всеобщей, так и частных людей бедности; порок строго наказывать, заслуги великодушно награждать; справедливость должна быть единственным правилом деяний его; он должен старательно, бдительно и неутомимо трудиться о благе Государя своего, отечества, и о щастии каждаго человека; жертвовать спокойствием своим службе, требуемой от него Государем и государством; бдеть о соблюдении [c. 309] прав Государя своего и печься о сохранении целаго.
Тот муж, которому Государь вверил звание судии народа своего, котораго сделал полномощным начальником своих войск, и с которым разделил бремя правления, толь необходимо обязан к исполнению сих должностей, что самое малеишее упущение оных делает его наказания достойным и неспособным к тому достоинству, которым он облечен. Точным и вернейшим только исполнением сих должностей избегнет он низпадения и немилости Государя, удержаться достойно на своей степени и снискать неувядаемую славу.