<...> die meisten Staats-Leute offt für eine grosse Klugheit halten die Mißverständnisse müglich zu foviren und beyde Theile dergestalt gegen ein ander zu verbittern, daß keine Hoffnung zur Wiederversöhnung überbleibe, ihre Sache und Glück um desto mehr dadurch zu versichern. Als der Absolon wider seinen Vater den König David sich empöhrte und ihn vom Königreiche abtriebe, rieth ihm der gottlose aber doch kluge Ahitophel listiglich den Weg zur Versöhnung da durchgänzlich zu versperren, daß er seines Vaters Kebsweiber öffentlich für den Augen des Volcks schänden muster, um dem Volck, dem zum theil bange war, daß die streitende Theile sich etwa miteinander, als Vater und Sohn vergleichen und sie dem Absolon an hängende darüber in die Brühe zu sitzen kommen möchten, die feste Einbildung zu machen, daß kein Vergleich mehr zu hoffen. Desgleichen practicirten auch die in diesem Seculo wider ihren rechtmäßigen König rebellirende Böhmische Stände und Unterthanen dann weilen sie vernommen, daß der Churfürst von Heidelberg, den sie an jenes statt erwehtet hatten, austragender Beysorge, daß sie etwa wieder umsatteln und ihn wieder verlassen möchten, die Kron anzunehmen groß Bedencken truge, stürzeten sie alle zu Prage da mahlen befindliche Käyserl[ichen]. Räthe und Ministros vom dortigen hohen Schlosse durch die Fenster herunter. Hier überklagte auch Carolus I. Magna Britanniae Rex, Glorwürdigsten Andenckens in seinem EIKΩN BAΣIΛIKH, daß seine Feinde und Widersacher es listiglich so artig in die Wege zu richten wissen, daß die Verbitterung zwischen Ihm und dem Perlament dergestalt überhand genommen, daß keine Hoffnung zur Reconciliation überblieben sey.
<...> многие дворовые люди за разум почитают несогласие возбуждати и людеи между собою тако огорчати, дабы упования к примирению не осталось и тем щастие свое основати ищут, как Авесалом против отца своего Давыда востал и из царства его изгнал, присуждал ему, хотя беззаконны хитрый Ахитофел, дабы все способы к примирению уничтожити, чтоб он наложницу отца своего пред очми народа поругал, опасаяся, чтоб отец с сыном помирясь нещастия ему не приключили, а тогда уже как сие учинится твердо мнил, что несть упования к примирению, тож де чинили против своего справедливаго короля бунтующие ческие [чешские] чины и подданные, понеже усмотря, что курфирст Фалцкий , которого оне вместо избрали, опасался корону принять, что б они паки пременив его не оставили, сего ради они извергнули всех в Праге обретающихся тогда цесарских министров и советников из замку в окошко, о сем же жалобу приносил Карл Первыи, великобританскии король достохвалныи памяти, в своеи книжице названной Образ царской, что недруги ево и противники толь лукаво и хитростно сочинили, что огорчение междо им и парламентом тако умножалось, что нималого упования к примирению не осталось.
Wenn man es so sehr wünschet; so geschiehet dieses, seit dem der Kaufhandel sich selbst bey dem Staate ansehnlich zu machen anfängt; seitdem die handelnden und mit uns um den Vorzug eifernden Völker uns alles dasjenige zeigen, was sie durch die Kräfte der Kaufmanschaft vermögen <…>.
Сие чрезмерное желание происходит с тех пор, как купечество начало в государстве знатным становиться; с тех пор, как торгующия и с нами о преимуществах ревнующие народы [с. 5] стали показывать нам то, что приобрели они силою купечества <…>.
Wenn man es unaufhörlich sagen höret; so ist es ein Beweiß, daß es das Volk allgemein wünschet; und diese Arten der Wünsche zielen gemeiniglich auf einen wichtigen Vortheil ab, der von der großen Anzahl deutlich eingesehen worden.
Сии непрестанные слухи доказывают, что сам народ единогласно того желает; а таковые желании клонятся обыкновенно к важным преимуществам, кои большая часть людей могли предвидеть ясно.
Ein stärkerer Aufwand:
Ein anderer Vortheil vor dem Staat entstehen <…>. Ein Volck von Edelleuthen, welches seines gleichen zu bedienen verbunden ist, verzehret vielweniger, als wenn es reich wäre.
Большие расходы,
Составляющие другое государственное преимущество <…>. Народ из дворян состоящей, обязанной служить равному себе, тратить гораздо менее, нежели бы тратил тогда, когда бы он богат был.
17. Dieses war nun der Anfang, daß Römische Volck in zwey Leiber getheilet worden, der Vornehmsten oder des Adels und des gemeinen Volcks <…>.
17. Сие было началом разделения Римскаго народа на две части, а именно вельмож или дворянства, и простаго народа <…>.
Die Abhänglichkeit ist ein sehr nachtheiliger Zustand vor ein Volk, der tausend hinterniße verursachet, wenn es Maaßregeln zu einer dauerhaftigen Glückseeligkeit ergreifen will.
Зависимость есть для народа весьма пагубное состояние, противопологающее великия препоны в самое то время, когда хочет он принять меры для достижения продолжительного благоденствия.
И так прямая перепись народа, во всем государстве обретающегося, есть безспорно самое безопаснейшее и надежшейшее средство для познания количества онаго.
So lange ein Volk allenthalben im Lande zerstreuet lebet; so ist eine ordentliche Regierungsverfassung nicht schlechterdings nothwendig. Solche Volker haben nur zuweilen Zusammenkünste nöthig, im wegen ihrer Sicherheit gegen feindliche Rationen zu berathschlagen. Daher haben auch solche Völker, wie noch heutiges Tages die Wilden in America, gar selten einen König, oder ordentliche Regierungsverfassung.
Ежели народ, разсеявшись по разным местам, ведет кочевую жизнь; то порядочное правление не крайне ему нужно: ибо таковым людям надобно временем только собираться для советов о приведении себя в безопасность от враждебных соседов. По сей той причине такие народы, по примеру и нынешних диких Американцов, почти никогда не имеют над собою ни властителей, ни порядочнаго правления.
Die Commercien, die ein Volk treibt, bestehen entweder in einem Activhandel, oder in einem Paßivhandel. Unter dem Activhandel verstehet man, wenn ein Volk seine überschüßigen Güther andern Nationen selbst zuführet <…>.
Производимая же народом торговля бывает или действительная или страдательная. Под действительным торгом разумеется то, когда государственные жители развозят сами излишние свои товары по чужим областям.
Eine Nation, welche durch den stärksten Verbrauch von allen Arten von Güthern im Ueberflusse lebet, und sich alle Bequehmlichkeit, Annehmlichkeit und Vergnügungen des Lebens verschaffen kann, ist wohl ohne Zweifel glücklicher, als eine Nation, die sich nicht in solchen Umständen befindet. Die Menschen haben bey Errichtung der bürgerlichen Gesellschaften den Endzweck gehabt, ihre äußerliche Glückseeligkeit zu befördern; und den philosophischen Begriff von der Glückseeligkeit kann man niemals bey den Völkern anwenden.
Народ, который чрез самую большую издержку всякаго рода имений препровождает жизнь свою в изобилии, и может при том пользоваться всякими выгодами, приятностями и забавами, есть без сомнения гораздо благополучнее того, который в противных обстоятельствах находится. Люди стали заводить гражданския общества в том конечно намерении, чтоб усугубить внешнее свое благополучие: в разсуждении чего и не прилично бы было любомудрственное понятие о блаженстве человеческом применять к целому государству.
Folglich kann kein vernünftiges und gesittetes Volk Sklaven haben, die Rechte der Natur und der Menschheit gröblich zu beleidigen <…>.
И так ни который разумный и благонравный народ, не нанося правам природы и человека несноснаго оскорбления, не может иметь рабов <…>.
Die Grundverfassung der Monarchie läßt unter allen Regierungsformen am meisten den Unterschied der Stände und verschiedener Classen und Ordnungen des Volkes zu; und es ist dieser Einrichtung gemäß, daß sich die verschiedenen Stände auch durch ihren äußerlichen Pracht und Aufwand von einander unterscheiden. Hier ist der Monarch der Magnet, der alles an sich ziehet, und der Mittelpunct, zu dem sich alles tränget.
Коренное устроение самодержавия терпит разность чинов и состояний народа больше, нежели все прочие роды правления: следовательно с разположением сим совершенно сходно и то, чтобы чины отличались между собою и внешним своим великолепием и пышным житием. Самодержец бывает тут средоточием, к коему все теснятся.
Obgleich ein Staat nur ein moralisches Wesen ausmacht; so verhält er sich doch, da er aus verständigen Wesen bestehet, in allen selbst als ein wirkliches verständiges Wesen. Ein verständiges Wesen hat einen freien Willen: die Gesetze des Staats Machen seinen Willen aus. Der Wille eines verständigen Wesens soll frei sein, oder ein jedes verständige Wesen soll sich selbst regieren. Eben so soll ein Staat seine eigne Macht Gesetze zu geben haben, und nicht der Gesetzgebenden Macht eines andern Staats unterworfen sein. Wenn er sich in einem solchen Zustande befindet, und denen Gesetzen eines andern Staats unterworfen ist, welches man die politische Knechschaft nennet; so ist das das größte Ungluck, welches einem Volke begegnen kann; eben so wie die Sclaveren, der allerelendeste Zustand und die allergrößte Erniedrigung vor ein denkendes Wesen ist.
Хотя государство есть токмо нравственное тело: однакож оно, поелику состоит из разумных тварей, поступает во всем как прямо разумное бытие. Одаренное разумом бытие имеет свободную волю: сию свободную волю изображают законы государства. Надобно, чтобы воля разумнаго существа была свободная, или чтобы всякое разумное бытие само собой управляло. Равно должно государству иметь собственную власть на издание законов, и не быть подвержену законодательной власти другаго государства. Если же оно находится в таком состоянии, и подлежит законам другаго государства, *что назовем государственным порабощением*, то сие есть величайшее нещастие, какое народу приключиться может, так как рабство или неволя есть наибедственнейшее состояние и наивеличайшее уничижение для разумнаго существа.
[Примечание: выделенный фрагмент в оригинале отсутствует].
III. Eben um diese Zeit aber brechen im Herzen des Reichs schwere Unruhen aus, welche von dem Missvergnügen des Grossen und des Volks, oder der sogenanten Fronde, gegen die Regierung einer ausländischen Regentin und eines ausländischen Ministers, entstehen. Den ersten Sturm veranlasset die Festsetzung einiger Parlaments-Herren [Aug. 26].
III. Но в самое сие время произошли внутри государства великия смятения от негодования вельмож и народа, или так называемых пращников (Frondeurs), недовольных правительством чужестранныя Государыни и чужестраннаго министра. Первое смятение произошло от задержания под караулом некоторых Парламента членов [Авг. 26].
In Aristokratien zwar, ward die Gesetzgebung an den einsichtsvolleren Theil des Volkes übertragen; aber Familienabsichteil wurden immer in den öffentlichen Beratschlagungen mitgebracht, und machten Spaltungen, oder lenkten die allgemeinen Geschaffte nach dem Privatnussen bin. Daher andere in der hausväterlichen Regierung ein Urbild suchten, wornach sie, aus Zutrauen zu der Weisheit eines Einzigen, zu seiner Gerechtigkeit und Liebe, alles an Einen übertrugen, der ihr Vater, ihr Gesetzgeber und Rath, ihr Haupt senn sollte, der, mit der notwendigen Einsicht begabt, seinen von dem allgemeinen abgesonderten Vortheile sennte. Dieses sind Monarchien.
В Аристократиях законодательство хотя и препоручено было проницательнейшей части народа; однако в публичные дела всегда вмешивались виды семейств, причиняя раздоры или применяя всеобщия дела к пользе частной. Того ради в семейственном правлении некоторыми изыскано было основание такое, на коем они из упования на мудрость единого, из доверенности к его правоте и любви, все препоручили единому, который долженствовал быть их отцом, законодателем, советником и главою, который одарен будучи потребною прозорливостью, не наблюдал бы никакой пользы, как скоро она отделена от всеобщей. От сего произошли Монархии.