Fleiß und Nachtwachen, tiefes Nachsinnen, Erfindung mit unendlicher Mühe, alle Opfer der Bequemlichkeit, der Gesundheit, ja des Lebens, die wir unsrer Ehrliebe bringen, machen sie zu keiner Tugend. Man sey der größte Weltweise und die Bewunderung der Klugen und verdenke sein Leben in nützlichen Erfindungen; man sey der größte Held und wage sein Leben in tausend Gefahren, wo Andre zittern, und besiege ganze Nationen; man sey der größte Dichter und schreibe göttliche Sittensprüche und werde das Orakel der Nachwelt; man sey der größte Künstler und verbeßre den Nutzen der Erde; man sey der weiseste und wachsamste Regent und beglücke sein Volk auf Jahrtausende hinaus! Man kann dieses alles, seiner Ehrbegierde zu Gefallen seyn; des Kützels wegen, den wir bey dem Ruhme empfinden, und gar nicht in Rücksicht auf Gott und Pflicht, und auf den wahren Nutzen der Andern; das heißt, nicht aus Tugend.
Прилежание и неусыпность, глубокое размышление, изобретение с чрезмерным трудом, все жертвы спокойствия, здоровья, да и самой жизни, которую мы своему честолюбию приносим, не делают оное добродетелию; пускай будет великой Философ, и удивление разумных, пускай иждивает свою жизнь, размышляя о полезных изобретениях; пускай будет великой Герой и отважит жизнь свою на тысячу опасностей, где другие дрожать, и победит целые народы; пускай будет великой стихотворец, и напишет божественныя Нравоучения и сделается Оракулом потомства; пускай будет искуснейшей художник и исправит употребление земли; пускай будет мудрейшей и неусыпнейшей правитель и ощастливит свой народ на тысячу лет? Всем сим можно быть, только чтоб угодить своему честолюбию, ради прелести, которую мы при славе чувствуем, но невзирая на Бога и должность и на истинную пользу других, сие значит не из добродетели.