Аргенида: Повесть героическая. Т. 2

Ita vero, improvidi cives, inquit, dum utilitate laudandi unusquisque Regum vitia ad amicitiam solicitatis, vos simul & illos miserrimos fieri non sentitis. Quanto enim incommodo vestro imperantes sic fingitis, ne quid eos pudeat; Sed licentissime assuescant seipsos amare & mirari, utique postquam diu omnes eorum affectus adulatione & praeconiis consecravistis.

О! не осторожныи граждане, говорил, когда пользою похваления, каждый из вас, Царскии пороки к милости побуждаете; то не чувствуете, что как вы, так и они, весьма бываете беднейшими. Рассудите, с коликим вашим вредом Державцов вы такими себе делаете, чтоб им ни в чем стыда не было, но чтоб своевольнейше привыкали они себя самих любить, и себе самим удивляться, после как уже вы все их пристрастия ласкательством и похвалами посвятить возможете?

Ipsorum concivium esset hoc munus; qui ex suo corpore eligerent, per quos ea pecunia cogeretur humanius; Hanc singula oppida ad Praetorem suum ferrent; Inde vel Praefecto Provinciae numeraretur, vel, si Regi placeret, Syracusis inferretur aerario.

Должность сия [откупщика] от самих обывателей да отправляется, которым бы из своего чина выбирать, чрез коих оные деньги могут збираемы быть лехче: сии каждый город к своему Воеводе да сносит; а оттуду или Намеснику всея тоя области да отдаются, или, буде угодно Царю, в Сиракусскую казну да полагаются.

Isti, inquam, Advocati, Patroni, scriptores, lictoresque (nam Iudices, quia eos constituis, vereor nominare) adeo numerum superant, ut pauciores sint agricolae, pauciores, qui in mercatura vertuntur, regnumve custodiunt. Unde vero tanta illa gens vivit, nisi ex iniuria populi, ex clade & sanguine miserorum? Eo quidem maiori reipublicae detrimento; [p. 371] quod si inter pauciores, sed spectati candoris, advocationum munus esset, tot illa ingenia <…> melioribus studiis ornarent patriam <…>

Сих, говорю я, поверенных, стряпчих, подъячих, и ходоков (ибо судей, которых Ваше Величество определяет, боюсь в то ж число включить) так уже умножилось, что весьма меньше земледельцов, весьма мало стало купцов, и воинов охраняющих государство. Откуду ж толикий сонм [c. 230] препитание свое имеет, как не от обид народу, и как не от погибели и не от крови бедных людей? Но еще тем с большим вредом обществу, что ежели б на немногих, но ведомаго усердия, должность поверенных была положена; то б оныи разумы <…> полезнейшими делами украсили свое отечество <…>

Continebit hic terror cives in fide; amicitias, & hospitia externorum tam vetera firmabit, quam nova inveniet. Civiles enim motus, aut ambitu & coniuratione paucorum Optimatum inserpunt; aut, quod est rarius, uno consensu furentis vulgi constant. Nihil vero in utrumque hunc Reip[ublicae] morbum salubrius aut efficacius est eiusmodi armis. Sunt enim nobilium factiones in initiis, ac veluti cunis, timidae debilesque; Ut si in promptu, & sub pellibus miles sit, opprimi cum dignitate possit malum <...> Sin vero populari tumultu praecipitata insania (quod quia interdum aevo maiorum contigit, prudentibus semper timendum est) innumeras manus armabit in Regem; nihil in hoc incendium remedii, nisi firmas legiones & assuetas disciplinae monstro illi obiicias.

Сей страх удержит подданных в верности; a союз и дружбу в чужестранных не токмо старую подтвердит, но и новую себе найдет. Ибо междоусобныя смятения или от гордости, или от единоумышления не многих знатных производятся; или, но сие реже бывает, от общаго согласия неистовящагося народа востают. Но нет, на обе сии всего общества болезни, здоровее и действительнее такова всегдашняго ополчения. Ибо возмущения, [c. 347] от благородных людей происходящия, вначале, и как еще в пеленах, слабы и боязливы бывают, так что, если готовы будут военныи люди, пребывая и зимою в ставках; то зло истребиться достойным образом может <…>. Ежели ж народным бунтом устремленное неистовство (чего, понеже иногда в древния времена случалось, всегда благоразумным надлежит бояться) бесчисленными руками воружится на Царя; то нет же на сей пожар другаго лекарства, кроме добрых полков и привыкших к военным обрядам, коими б поражать сие страшилище.

Nam si armis milites concrepabunt, si superbia, vel furor, obsequium excutiet, longe illis pacis consilia, longe mens ducum, qui eos tumultibus arcendis coegerant.

Ибо ежели оружием воины застучат, ежели гордость или неистовство отымет у них послушание; то далеко от них бывают мирныя предприятия, далеко и намерение [c. 354] военачальников, которыи их для успокоения возмущений собрали.

Scis, quibus olim Regibus haud absimilis consuetudo sceptrum abstulerit ; qui dum Praefectis palatii castra committunt, sensim omni in cives & milites iure exuti sunt. Iis qui prudenter condere regna aut stabilire student, haec duo videntur praecipua ; primum, ne populus in Principem facile possit insurgere ; deinde, ne si obsequii vincula emolietur, habeat duces idoneos, qui vagam, & inconditam insaniam certiori auspicio, & militiae vinculis firment.

Ваше Величество изволите знать, у коих в древния времена Царей почитай такое ж обыкновение скипетр отняло; которыи когда палатным вельможам всю силу над войском поручали, то нечувствительно над гражданами и воинами власти лишились. Старающимся основать, или благоразумно утвердить какое государство, сии две вещи кажутся быть главнейшими. Первая, чтоб народ не мог способно восставать на Государя. Но другая, чтоб ему, когда он послушания узы разорвет, не иметь способных предводителей, которыи б скитающееся и нестройное неистовство могли утвердить лучшим щастием, и соединить воинским союзом.

Sed quis locus convocando nunc ex tota gente concilio, cuius necessaria est tributis indicendis authoritas? Stupuit Poliarchus, liberis regnis assuetus. Non ergo ius regium, non regionis discrimina, satis populum cogere ad tributa; nisi ipse per homines a se legatos consentiat? Scilicet nervos imperii, id est, aerarium, in potestate populi esse; Hunc arbitrum rerum, & suorum Regum Regem uno hoc iure publicis omnibus coeptis, consiliis, viribus, moderari? Certe non regnandi veras leges hoc pati; non cum summi imperii nomine convenire.

Но где время на созвание ныне из всего народа общаго съезда, коего власть весьма есть [c. 513] нужна к наложению податей? Изумился Полиарх, удивляясь к вольному правлению привыкшим: так ни Царская власть, ни государственное бедствие не могут довольно принудить народ к податям, буде он сам, чрез присланных от себя, на то не согласится? Сие значит, что вся сила державы, то есть казна, во власти находится у народа! Сей располагая все по своей воле, и будучи над Царями своими Царем, по одной сей власти все общия предприятия, намерения, и силы в своих руках имеет? Поистинне, не терпят сего прямыи способы царствования; и с именем верьховнаго правления сие не сходствует.

An denique legitima regna a saevitia tyrannorum distinxeris ; si utrobique res suas precario cives possident?

Напоследок, можно ль и законныя царства от тиранническия отличить [с. 522] лютости, потому что в обоих местах прозьбою обыватели имением своим владеют?

Quoties ipsa fortunae negotiorumque malignitas Reges ac Principes viros summis illecebris, praemiisque invitat ad peccandum ? maxime cum ea occurrunt, in quibus illud, quod aequum est, videtur discrepare ab eorum gloria, aut securitate regnandi?

Коль часто самая благополучия и дел злость к согрешению крайнею прелесностию и приобретением призывает Царей и Государей? А особливо, где кажется, что справедливость не сходствует с их славою, или с безопасностию Царствования.