Primum in hac classe locum occupat, Pileus coronatus Magni Moscorum Ducis, quem Augustinus L. B. de Meyerberg, Regiae Maiestatis Sueciae ad aulam Russicam A. 1661. Legatus, sequenti modo describit: Pileus Zaaris *turbinatus erat*, Zebellino margine ornatus, corona aurea pretiosissimis gemmis interstincta, *quae quasi Zebellinis* innitebatur *spoliis*, in summitate verticis in crucem desinens <...> Figuram eius *Lectori* damus, quae in frontispicie Libelli: Staat von Moscau, conspicitur, *illique Descriptioni,* quam Auctor quidam Anonymus nobis dedit <...>
** отмеченный текст отсутствует в переводе
О коронной шапке московскаго ц[а]ря.
Августин Демеиребер, бывый посо[л] о[т] двора шве[д]цкого короля лета 1661 при [д]воре царского величества всероссиискаго самодержца, сице о короне оной царской пишет: шапка царского величества опушена соболем а на ней корона златая многими и драги[ми] а[л]мазами украшена, наверху оныя короны – свет имущ в себе утве[ж]ден крест. Изображение оные короны полагаем зде еже обретохо[м] в заглавии некоего автора безымянного пишущаго о стате московском.
Erat Ducas in aula ob fidem perquam gratiosus, sed quod duodecim annorum puerum tantam molem summo reip [p. 86] tempore sustinere non posse intelligerent, versi sunt animi in Demetrium Cantacuzenum, qui, ut supra relatum est, Principatu deiectus vitam privatam Constantinopoli agebat. Has enim artes Turcae repererunt non modo ad continendos in obsequio Principes, sed etiam ad explendam auri sitim, ut saepe eos deiiciant, deiectos ad casum aliquem habeant in honore. Et Demetrius per Caimacamum Constantinopoleos et Tephterdarem, duplici tributo promisso, Prinicipatum turpiter mercabatur.
И хотя молодый Дука за верность свою при дворе был весьма любим, однако будучи еще двенатцатилетний отрок, не в силах почтен в таковое онаго Княжества [с. 87] опасное время толь трудную отправлять должность; для того все обратили желание свое на Димитрия Кантакузина, который как выше сказано, будучи свержен с Правительства, жил без всякой должности в Константинополе. Ибо искуство сие, часто свергать Господарей, а сверженных содержать для всякаго случая в почтении, изобрели Турки, не столько для удержания их в повиновении, сколько для утоления ненасытнаго своего корыстолюбия. По чему и Димитрий, обещая двойную дань заплатить чрез Каймакама Константинопольскаго и Тефтердаря, сим гнусным образом Княжеское купил достоинство.
Quandoquidem etiam extraordinarium tribitum imperare rex sine Ordinum consensu haud poterat, Carolus suam bellandi cupiditatem vincere & penitus extinguere, quam Ordinibus serviliter blandiendo, argendum expetere maluit: in spem adductus fore, ut, si illi diu haud cogerentur, eorum vis & auctoritas, qua regia potestas vehementer circumscribebatur, sua sponte corrueret <…> [p. 197] Antiquo etiam more receptum fuerat, ut ab iisdem unicuique regi ad aulam sustentandam, ac personam suam cum dignitate tuendam, certus vectigalium numerus attribueritur; rex suis vicissim sumpibus classem alere ad conservandam commerciorum incolumetatem deberet.
Егда такожде кроме уставлении дань наложити Король без согласия чинов не можаше, тогда к брани охоту весма угасити, нежеле служебно чином похлебуючи денег у них просити, хотел, надеющися яко аще они долго принужденны не будут, ею же власть Королевская держима была, уменшитися бы имела. <…> Древнее такожде обыкновение бысть, яко всякому Королю, на содержание своего двора и своея персоны и чести защищения, известное приходов число, чины давали: взаемным образом, Король своим иждивением флот держати ради сохранения целостности купечества должен был.