Gehet lieber mit Leuten umb, die über, als mit solchen, die unter euch sind; Denn Gold, wenn es mit Silber in eine Tasche gestecket wird, verliehret so wohl von seiner Farbe als Gewicht.
Sehet euch aber wohl vor, daß ihr euch nicht mit grossen Leuten behänget, so verwegen worden sind, deren Fall ihre klügste Creaturen zu Grunde gerichtet hat.
Лутче с таким людьми обходись, которые выше, а не ниже тебя; для того что золото не только знатную часть свету, но и тягости своей много теряет, ежели с медью или с оловом в одном мешке полежит.
Только прилежно смотри и берегись, что бы ты к таким вельможам не прилепился, которые [С. 21] выше меры отважны и безстрашны стали. Таких падение, и самых остроумнейших любимцов их погубляет.
En effet, depuis la naissance de la Monarchie Françoise, l’Histoire ne nous fournit point de Regne plus memorable par de grands evenemens, plus rempli des merveilles de l’assistance divine, plus [p. 8] glorieux pour le Prince, & plus heureux pour les Peuples, que le sien ; Et c’est sans flaterie & sans envie que tout l’Univers luy a donné le surnom de Grand : non pas tant pour la grandeur de ses victoires, comparables toutefois à celles d’Alexandre & de Pompée, que pour la grandeur de son ame & de son courage. Car il ne ploya jamais, ni sous les insultes de la Fortune, ni sous les traverses de ses ennemis, ni sous les ressentimens de la vengeance, ni sous les artifices des Favoris, & des Ministres ; il demeura toûjours en mesme assiete, toûjours maistre de soy-mesme, en un mot toûjours Roy & Souverain, sans reconnoistre d’autre superieur que Dieu, la Justice, & la Raison.
В самом деле, со дня основания Французской Монархии, История не являет нам царствования толико знаменитаго великими [с. 10] произшествиями, толико исполненнаго чудным вспоможением Божиим, толико славнаго для Государя и толико благоденственнаго для Народа его: приобретшаго от всей вселенной без ласкательства и зависти проименование Великаго; не столько по славным своим победам, могущим без сомнения, сравнятся [так!] с Александровыми и Помпеевыми, сколько и по великости души его и мужеству. Ибо он не колебался никогда ни от коловратностей щастия, ни от препон неприятелями ему поставляемых, ни от мстительнаго памятозлобия, ни от ухищрений любимцов и Министров; а пребывал всегда в одном расположении, владея сам собою; словом сказать, он был всегда Государем и Самодержцем, не признавая над собою другой вышней власти кроме Бога, правосудия и разсудка.
Or comme l’union des Princes est la ruine des Favoris, & de ceux qui empietent le gouvernement, la Reine Mere rompit adroitement ce coup, donnant au Roy de la jalousie contre sa femme, irritant Monsieur contre le Duc de Guise par le ressouvenir du massacre de l’Admiral, & brouïllant sans cesse le Roy de Navarre avec Monsieur par l’intrigue de quelques femmes ; mais particulierement de la Sauves, qui joüant tel personnage que Catherine luy ordonnoit, recevoit les soins & les services de Monsieur, afin de les mettre mal ensemble.
А как согласие между Государями обыкновенно бывает гибелью любимцов и тех кои захватывают себе правление, то Королева мать весьма искусно разорвала оное, произведением в Короле ревности к жене его, огорчением Королевскаго брата против Герцога де Гиза, напоминанием ему о убиении Адмирала, и непрестанным возмущением Короля Наварскаго против Королевскаго брата, хитростями некоторых женщин, а особливо чрез [с. 55] Госпожу де ла Сов, которая приемля на себя такое лицо, какое угодно было Королеве Екатерине, ласкала Королевскаго брата для того чтоб тем их между собою поссорить.
Он не любил ни ту ни другую из воюющих сторон; но столь привязан был к своим любимцам, по весьма странному ослеплению, что желал бы естлиб то состояло в его воле, разделить им свое Государство по смерти своей.