<…> quelques notions vagues du juste & de l’injuste étoient toute la regle de leur conduite ; & s’ils étoient retenus, c’étoit moins par une autorité publique, que par la crainte du ressentiment particulier. Mais qu’est ce que cette crainte ? qu’est-ce même que celle des dieux ? qu’est-ce que la voix de la conscience, sans l’autorité & la menace des lois ? Les lois, les lois ; voilà la seule barriere qu’on puisse élever contre les passions des hommes : c’est la volonté générale qu’il faut opposer aux volontés particulieres ; & sans un glaive qui se meuve également sur la surface d’un peuple, & qui tranche ou fasse baisser les têtes audacieuses qui s’élevent, le foible demeure exposé à l’injure du plus fort ; le tumulte regne, & le crime avec le tumulte <…>.
Некоторые темныя понятия о правде и неправде были единственным правилом их поступок: а что они были во всем воздержны, то сие происходило не столько от всенародной какой нибудь власти, их удерживающей, сколько от опасности внутренних угрызений. Но могут ли люди чего нибудь бояться, мыслить о богах, и чувствовать вопль совести, когда нет ни власти, ни строгости законов? Ибо они одни только суть такая преграда, которою можно удержать человеческие страсти: одна только всеобщая воля может возпротивиться волям частным: есть ли не будет меч, который бы равно висел над всем народом, и который бы отсекал или низлагал дерзкия главы, возвышающияся до излишества; то немощный всегда будет подвержен насилию сильнейшаго, мятеж усилится, а с мятежем и преступления.
Il est important de remarquer que cette regle de justice, sûre par rapport à tous les citoyens, peut être fautive avec les étrangers ; & la raison de ceci est évidente : c’est qu’alors la volonté de l’état, quoique générale par rapport à ses membres, ne l’est plus par rapport aux autres états & à leurs membres, mais devient pour eux une volonté particuliere & individuelle, qui a sa regle de justice dans la loi de nature, ce qui rentre également dans le principe établi : car alors la grande ville du monde devient le corps politique dont la loi de nature est toûjours la volonté générale, & dont les états & peuples divers ne sont que des membres individuels.
Нужно заметить, что сие правило справедливости, верное в разсуждении всех граждан, может быть неверным в разсуждении чужестранцов; и причина сему есть та, что воля государства, хотя всеобщая в разсуждении своих членов, не есть уже всеобщая в разсуждении других государств, и членов их, но делается для них волею частною, которая имеет свое правило справедливости в законе природа, что входит в начало установленное; ибо тогда великий город мира делается телом политическим, коего закон естественный есть всегда волею всеобщею, и коего государства и народы суть члены.
Je conclus donc que comme le premier devoir du législateur est de conformer les lois à la volonté générale, la premiere regle de l’économie publique est que l’administration soit conforme aux lois. C’en sera même assez pour que l’état ne soit pas mal gouverné, si le legislateur a pourvû comme il le devoit à tout ce qu’exigeoient les lieux, le climat, le sol, les mœurs, le voisinage, & tous les rapports particuliers du peuple qu’il avoit à instituer.
И так я заключаю, что как первая должность законодателя есть сообразовать законы всеобщей воле; так первое правило общественной Экономии есть то, что бы правление было сообразно законам. Что бы государство не было управляемо худо; то довольно уже для сего будет, ежели [с. 38] законодатель предусмотрит, как и должен, все то, чего требуют места, климат, свойство земли, нравы, соседство, и все особенныя отношения народа, который просветить ему должно.
Il faut se ressouvenir ici que le fondement du pacte social est la propriété ; & sa premiere condition, que chacun soit maintenu dans la paisible joüissance de ce qui lui appartient. Il est vrai que par le même traité chacun s’oblige, au moins tacitement, à se cottiser dans les besoins publics ; mais cet engagement ne pouvant nuire à la loi fondamentale, & supposant l’évidence du besoin reconnue par les contribuables, on voit que pour être légitime, cette cottisation doit être volontaire, non d’une volonté particuliere, comme s’il étoit nécessaire d’avoir le consentement de chaque citoyen, & qu’il ne dût fournir que ce qu’il lui plaît, ce qui seroit directement contre l’esprit de la confédération, mais d’une volonté générale, à la pluralité des voix, & sur un tarif proportionnel qui ne laisse rien d’arbitraire à l’imposition.
Надлежит здесь припомнить, что основанием общественного договора есть собственность; и первым онаго условием есть то, чтобы каждый содержан в спокойном обладании того, что ему принадлежит. Правда, что по сему же самому договору каждый [с. 109] обязывается, по крайней мере в молчании, помогать общественным нуждам; но как сие обязательство не может вредить основательному закону, и при том явствует необходимость сего, то и видно, что таковое воспоможение, дабы одному быть законным, долженствует быть добровольно, не по воле частное т. е. будто бы нужно было иметь согласие каждаго гражданина, и будто бы он должен давать то, что сам за благо разсудит; сие было бы противно свойству общаго договора; но по всеобщей воле, по большинству голосов, и по соразмерному ращету, который бы ничего не оставлял самопроизвольнаго в налогах.