§39.
Die Gerechtigkeit ist das ewige und unveränderliche Gesetz der Menschen, welchem die zeitige und willkührliche Einrichtung der Republiken ohne Ungereimtheit niemals seine Gültigkeit benehmen kann. Es ist auch weder in der innerlichen Verfassung eines Staats, noch in seinem Verhältnisse gegen andre Staaten der geringste Grund vorhanden, welcher verursachen könnte, daß eine Ungerechtigkeit aufhören sollte, dasjenige zu seyn, was sie ist. Wenn es also zuweilen scheinet, als wenn das erste und höchste Gesetz der Republiken einen Staat berechtigte, eine That zu begehen, die nach der natürlichen Billigkeit ungerecht ist; so kann [S. 62] man nur gewiß versichert seyn, daß man eine unrichtige Folge und Anwendung dieses höchsten Gesetzes gemacht hat.
§39.
Справедливость есть вечной и непременной людям закон, котораго времянное и своенравное правительства учреждение без сумозбродства силы его лишить не может. Нет нималейшаго основания ни во внутренних государства установлениях, ни в содержании его в разсуждении других областей, которой бы причинить мог, чтоб несправедливость престала быть несправедливостию. И так, хотя иногда и кажется, будтобы первой сей и высочайшей закон государству право подает в действо произвесть естественной справедливости противное дело, однако должно подлинно уверену быть, что не надлежащее следствие и употребление высочайшаго сего закона притом учинено.
<…> n'être sensible ni à la fausse gloire de s'élever au-dessus de la plus redoutable puissance, ni à la fausse honte de paroître succomber à son crédit ; & se charger volontairement des apparences odieuses de l'iniquité, pour servir la Justice au prix de toute sa réputation, par une constante & glorieuse infamie <…>
<…> Не быть чувственну ни к ложной славе, превзойти наистрашнейшую власть; ни к ложному стыду, казаться покоряющимся ея силе, и охотно принять на себя гнусный вид несправедливости, дабы с потерянием всей славы своей, чрез постоянное и знаменитое претерпение поношения, [с. 20] услужить правосудию.
À la Chine, le prince a pour maxime constante de donner le tort à ses officiers dans toutes les altercations qui s’élevent entr’eux & le peuple. Le pain est-il cher dans une province ? l’intendant est mis en prison : se fait-il dans une autre une émeute ? le gouverneur est cassé, & chaque mandarin répond sur sa tête de tout le mal qui arrive dans son département. Ce n’est pas qu’on n’examine ensuite l’affaire dans un procès régulier ; mais une longue expérience en a fait prévenir ainsi le jugement. L’on a rarement en cela quelque injustice à réparer ; & l’empereur persuadé que la clameur publique ne s’éleve jamais sans sujet, démêle toujours au-travers des cris séditieux qu’il punit, de justes griefs qu’il redresse.
В Китае государь имеет за постоянное правило обвинять вельмож своих во всех ссорах, бываемых между ими и народом. Если дорог хлеб в какой Губернии, то сажают в тюрму имеющаго надзирание над оным: ежели зделается бунт, то сменяется правитель, и каждый Мандарин ответствует головою за все зло, случающееся в его правлении. Сие не потому, что бы не разбирали по том дела в порядочном суде; [с.41] но долговременной опыт поступать таким образом заставляет. Редко случается в сем какая нибудь несправедливость; и Император уверенный, что вопль народной никогда не произносится без причины, усматривает сквозь сии мятежные крики, истинну и оную возстанавливает.