En ce temps Codrus [P. 23] Roy d’Athenes se dévoûa à la mort pour le salut de son peuple, et luy donna la victoire par sa mort. Ses enfans Medon et Nilée disputerent entre eux le Royaume. A cette occasion les Atheniens abolirent la Royauté, et déclarerent Jupiter le seul Roy du peuple d’Athenes.
В сие время Кодр Царь Афинский предал себя на смерть, для благополучия своего народа, которому смертию своею приобрел победу. Дети его Медон и Нилей спорили между собою о царстве. При сем случае афиняне отрешили царское правительство, и объявили одного токмо Юпитера Царем народа Афинскаго.
<…> le nom seul de la royauté leur fut odieux, & une de leurs villes opprimée par un tyran, devenoit en quelque sorte un affront pour tous les Grecs : ils s’associerent donc à la célebre ligue des Amphictions ; & voulant mettre leurs lois & leur liberté sous la sauve-garde d’un corps puissant & respectable, ils ne formerent qu’une seule république <…>.
<…> одно имя самодержавия им стало ненавистно, и тот город, который находился в руках какого нибуть тиранна, почитался срамом всей Греции. Для сего вступили они в славный Амфиктионский союз; и желая поручить свои законы и вольность защищению столь сильнаго и почтеннаго собрания, составили все одну только республику.
Dans le fonds Frederic III. n’étoit flatté que par les dehors de la royauté, par le faste de la représentation, & par un certain travers de l’amour propre, qui se plaît à faire sentir aux autres leur infériorité. Ce qui fut en effet l’ouvrage d’une vanité bourgeoise & puérile, se [p. 160] trouva dans la suite un chef d’oeuvre de politique : car la royauté tira la maison de Brandebourg de ce joug de servitude, où la maison d’Autriche tenoit alors tous les princes d’Allemagne.
Фридрих III. не иным чем был обольщаем, как внешною знатностию королевства, отменным преимуществом и некоторым родом самолюбия, по которому чувствуется своя перед другими знатность; и потому то, что было в самом деле трудом мещанскаго и детскаго тщеславия, почитается в последовании за искусство в политике; ибо название королевства вывело Бранденбургской Дом из под ига рабства, под которым Австрийский Дом содержал всех Немецких Принцов.
MONARCHIE LIMITÉE, (Gouvernement.) sorte de monarchie où les trois pouvoirs sont tellement fondus ensemble, qu’ils se servent l’un à l’autre de balance & de contrepoids. La monarchie limitée héréditaire, paroît être la meilleure forme de monarchie, parce qu’indépendamment de sa stabilité, le corps législatif y est composé de deux parties, dont l’une enchaîne l’autre par leur faculté mutuelle d’empêcher ; & toutes les deux sont liées par la puissance exécutrice, qui l’est elle-même par la législative. Tel est le gouvernement d’Angleterre, dont les racines toujours coupées, toujours sanglantes, ont enfin produit après des siecles, à l’étonnement des nations, le mélange égal de la liberté & de la royauté. Dans les autres monarchies européennes que nous connoissons, les trois pouvoirs n’y sont point fondus de cette maniere ; ils ont chacun une distribution particuliere suivant laquelle ils approchent plus ou moins de la liberté politique. Il paroît qu’on jouit en Suede de ce précieux avantage, autant qu’on en est éloigné en Danemark ; mais la monarchie de Russie est un pur despotisme. (D. J.)
МОНАРХИЯ ОГРАНИЧЕННАЯ (правление.) есть род Единоначалия, в котором три власти смешаны совокупно так, [с. 72] что одна другой служит перевесом и противуположением. Единоначалие ограниченное наследное есть кажется наилучший образ Монархии, ибо независимо от твердаго оныя состава, общество законоположительное составлено тамо из двух частей, из которых одна обуздывает другую взаимною своею силою воспрепятствования; обе же связаны властию исполнительною, которая чрез то сама есть законодательная. Таково правление Аглинское, котораго корни всегда отсекаемые, всегда кровию обагряемые, по истичении многих веков произвели на конец к удивлению всего света равное смешение вольности и царской власти. В других Европейских нам известных Единоначалиях не смешаны таким образом три власти: но каждая власть имеет во всех трех некоторое особливое участие, по которому больше или менше приближаются они ко гражданской вольности. Кажется, что во Швеции [с. 73] наслаждаются таковым драгоценным преимуществом столько, сколько в Дании удалены от онаго (Д. Ж.)
[Примечание: переводчик опустил последнюю фразу статьи (mais la monarchie de Russie est un pur despotisme) – «но русская монархия есть чистый деспотизм»].
L’Amour de la liberté a été le premier objet des Romains dans l’établissement de la République, & la cause ou le prétexte des Révolutions dont nous entreprenons d’écrire l’histoire. Ce fut cet amour de la liberté qui fit proscrire la Royauté, qui diminua l’autorité du Consulat, & qui en suspendit le titre en differentes occasions. Le peuple même, pour balancer la puissance des Consuls, voulut [p. 2] avoir des Protecteurs particuliers tirez de son Corps: & ces Magistrats Plebeiens, sous prétexte de veiller à la conservation de la liberté, s’érigerent insensiblement en Tuteurs des Loix, & en Inspecteurs du Senat & de la Noblesse.
Любовь к вольности была первым предметом Римлян, при основании Республики, и причиною или поводом к последовавшим обращениям, о которых мы предпринимаем писать историю. Любовь к вольности отрешила Королей, уменьшила Консульскую* [л. 3b] власть, так как повремянно уничтожала их правы во многих случаях. Народ собою, чтоб умерить власть Консулов, избирал между равными своими особливых покровителей, возводя их на степени; и сии начальствующие Плебеяне**, под видом сохранения вольности, сделались нечувствительно хранителями законов, и надзирателями над Сенатом и благородным обществом.
* Консулы, двое были в Республике Начальники, и избирались ежегодно по отрешении Царей.
**Так названы были мещане, или простый Народ в Риме
[Примечание: здесь и далее подстрочные примечания выполнены переводчиком].
Лутчий же способ показать сие состояние Князю, [с. 5], боящемуся бога и любящему закон есть, сделать испытание его совести о должностях царствования <…>.
Comme autrefois S. Jean préparoit les voies au Messie, [p. 39] ainsi la République en donnant le Diplôme de la Royauté à Jean Sobieski, prépare les voies à son Seigneur, dont le nom est Jean.
Иоанн Креститель уготовлял прежде путь Спасителю всего мира. Республика Польская ему подражает, и поднося Иоанну Собескому грамоту на королевское достоинство, уготовляет путь частному своему спасителю Иоанном же нарицающемуся.
Mais ce n’est pas seulement dans les Lettres, que les femmes ont réussi. <…> Honneur qui seroit encore allé bien plus loin, si depuis plusieurs siécles les hommes n’avoient usurpé sur elles la conduite des Etats, & le Commandement des Armées ; ne leur ayant laissé en partage, que leur quenoüille, & les petits soins du menage, afin de les tenir dans une plus grande servitude ; la France en a donné un grand exemple par la rigueur de sa Loy Salique, qui exclud les femmes du Thrône, & de la Royauté.
Но не в единых токмо словесных науках прославили себя жены. <…> Слава сия разпространилась бы еще и далее, когда бы за несколько веков пред сим, мущины не похитили у них права управления областьми и предводительства войсками; оставляя для них один только гребень и некоторыя домашния распоряжения, дабы содержать их в большем порабощении; Франция подала к сему великий пример строгостию закона ея Салическаго, которым [с. 5] жены исключаются от престола и царскаго наследия.
Alors s’érigeant une espèce de royauté Périclès maîtrisa tellement le peuple, que, sans avoir la même complaisance qu’autrefois pour ses caprices, il conserva toujours le même empire sur ses délibérations. Une haute réputation de probité fortifioit l’ascendant que lui donnoient l’éloquence & la politique.
Перикл тогда утвердив за собою некоторой род царской власти, так вел народ, что не снисходя по прежнему прихотям его, сохранил ту же власть в его собраниях и советах. Великая слава о его честности умножала влияние его красноречия и политики.
Между тем составляется 3 е собрание. При начале своем думает оно, что уничтожило Королевское достоинство и желает уже судить Короля. Бездельники, по какому праву дерзаете вы быть судьями Государя вашего? Но они не внемлют ни гласу правосудия, ни воплю человечества.
Следовательно Король, репрезентант народа, не мог быть следуем, обвиняем и СУДИМ в том, что говорил, писал, или делал в отправлении Королевской должности ни в какое время, даже и по законном сложении короны.
Tous les Rois devroient descendre du Thrône à sa voix. Si nous étions Rois, nour ne serions plus bienfaisans, si nous étions Rois & bienfaisans, nous ferions sans le savoir mille maux réels pour un bien apparent que nous croirions faire. Si nous étions Rois & sages, le premier bien que nous voudrions faire à nous-mêmes & aux autres seroit d'abdiquer la Royauté, & de redevenir ce que nous sommes. Le moyen après cela d'honorer les Rois, puisqu'il n'y en a aucun qui ne garde sa Couronne en dépit du bon sens & du bien public.
По его голосу, долженствовали бы все Цари сойти с трона. Естьли бы мы были Царями, то бы не благотворнее были мы, естьли бы Царями и благотворными были мы, то бы тысячу вещественных зол по неведению сделали мы за одно мнимое добро, которое бы сделать думали мы. Естьли бы Царями и мудрыми [c. 231] были мы, то первое благо, которое захотели бы мы себе самим и другим сделать, было бы, отказаться от царства, и сделаться тем, чем ныне мы. И так причина чтить Царей есть, понеже ни одного нет из них, который бы не хранил короны своей на зло здраваго смысла и общаго блага.
L. 339. Servius, Successeur de Tarquin, entreprend de faire passer toute l’autorité dans le Corps des Patriciens ; et dans ce dessein, il établit des distinctions entre les divers Ordres de l’Etat. Pour achever son ouvrage, il songe à abdiquer la Royauté, et à réduire le Gouvernement en pure Aristocratie <...>.
П. 328. Сервий, наследник Тарквина, предпринимает отдать всю власть Патрицианам, и в таковом намерении заводить отличности между разными станами Государства. Желая к концу свое дело привести, помышляет сложить Королевскую власть, и правление превратить в совершенную Аристократию <…>.
L. 339. <...> la tête du premier des Brutus qui détruisit la royauté, [p. 149] mélancolie, pensée profonde, fermeté d’âme, sévérité, tels sont les traits de ce fameux Républicain, dont le nom est devenu la terreur des Rois <...>.
П. 328. <…> голова перваго Брута, изкоренившаго Королевскую власть; задумчивость, глубокия мысли, твердость души, суровость, суть черты сего славнаго республиканца, коего имя учинилось страшилищем Королей.