Umsonst aber wirst du, die Arglistigkeiten der falschen Staats-Wissenschafften, die Verstellungen, die Räncke vieler Höfe, in diesem seinem Leben, suchen. Denn ich beschreibe zwar, die Regierung eines grossen Käysers, aber ich beschreibe zugleich das Leben eines Weisen, eines Fürsten, der schlecht und recht, frey und wahrhafftig, ernsthafft und gnädig, arbeitsam und ruhig, tapffer und friedlich, ehrlich, ohne Verstellung, gerecht, ohne Strengigkeit, und fromm, ohne Aberglauben war. Eines Fürsten, sage ich, der sich selbst beherrschet, und der seinen Willen niemand unterworffen hat, als der Billigkeit, und der Vernunfft.
Никаких ухищрений, пронырств и успеху лестной статской политики, притворства и интриг многих дворов, во всем житии сего Цесаря не сыщешь. Ибо хотя и описываю владения Великаго Цесаря; однако же пишу о жизни премудраго Монарха, которой праведен и благочестив, страшен и милостив, трудолюбив и тих, храбр и к миру склонен, честен без притворства, правосуден без злобы и жестокости, кроток и набожен, но без суеверия был. Говорю о таком Государе, которой собою владел, а своей воле никогда власти над собою не давал, но справедливости и разуму на всякое время повиновался.
Но Марк Аврелий на сие, хотя возмутительное, однакоже не всенародное роптание мало смотрел, ведая непостоянной нрав народа, которой сего дня то хулит и презирает, что завтра хвалит и почитает, не только того смотрел, чтоб все его дела на правде основаны, потом с мудростию ведены были, и к безсмертной добродетели клонились.
Ein weiser Mensch ist ein grosser Monarch, und hat ein Reich in ihm selbst; Die Vernunfft ist der oberste Befehlshaber, und besitzet Thron und Scepter. Alle seine Gemüths-Neigungen gehorchen als gehorsame Unterthanen; Obschon das Gebiete nur [S. 105] geringe und enge scheinet, so ist dennoch die Herrschafft und Königliche Würde groß, und reichet weiter als der, welcher den Mond zu seinem Federpusch, oder ein anderer, so die Sonne vor seinen Helm führet.
Мудрый человек великой владетель, а область его вся в нем. Разум в человеке Царь, которой венец и скипетр имеет. Ему все человеческия желания и склонности, так как подданные Царю, повинуются.
Хотя сия область мала и худа кажется; однакож власть ея с Царским достоинством больше поместья тех господ, которые луну или солнце в гербах своих пишут.
So bald wir hingegen das Verlangen nach Reichthümern und Macht nicht in seine von der Vernunft ihm vorgeschriebenen Grenzen einschließen; so wird es eine unmäßige und schändliche Leidenschaft. Vermögen und Macht begehren, lieben und erhalten, um sie zu haben, und das Mittel, wieder seine Natur, in einen letzten Endzweck zu verkehren, ist die niedrigste Stufe des Geizes oder Stolzes.
Напротив того как скоро желание богатств и власти не заключаем в границах, от разума ему предписанных: то оно бывает неумеренная и безчестная страсть имения и власти желать, любить и хранить, [с. 287] чтоб оныя иметь и средство, против его естества, в последний конец превращать, есть подлейшая степень сребролюбия и гордости […].