Seine Gesetze waren gleich vor jedermann, *und er ließ seinen Unterthanen eine gäntzliche Freyheit*. Seine Absicht war immer das gemeine Beste, nie seine eigene Lust, Vortheil, oder Ehre. Kurtz, sein gantzes Trachten gieng dahin, sich der Regierung Gottes zu unterwerffen, denen Menschen Gutes zu thun, die Gerechtigkeit [S. 24] zu handhaben, und die Wahrheit alleweg zu reden.
Dahingegen besaß Lucius Verus keine eintzige von diesen Tugenden. Er war weder in der Liebe noch im Zorn sein selbst mächtig. Und seine gröste Tugend war, daß seine Laster nichts viehisches genug hatten, ihn zum Tyrannen zu machen.
[Примечание: отмеченный * * отрывок остался без перевода].
Указы и законы его всем одни, и для всякаго человека равны были.
Все его намерение к тому клонилось, чтоб государственную пользу всяким образом споспешествовать, а не собственную прибыль и честь получить, или бы свою волю исполнить. Кратко сказать: все желание и намерение Антонина к тому склонялось, дабы правлению Божию повиноваться, людям добро делать, правосудие защищать, а везде и всегда правду говорить.
А соправитель и участник престола его Луций Верус уже ни одной из сих добродетелей не имел. Он ни в любви, ни во гневе меры не знал, и сам собою обладать не мог; но то его главная добродетель была, чтоб все природныя свои пороки и страсти всяким образом таить и скрывать, которыя пристрастия законнаго Принца истинным тиранном и совершенным мучителем делают.
Der Gute bedient sich dieses glücklichen Talentes zum Wohle seines Nächsten, zur Aufnahme der verscheuchten Wahrheit, zur Rettung der Unschuld, und zum Triumphe der gerechten Sache.
Da, wo er nichts der überlegnern Macht entgegen zu setzen hat; wo Vorurtheil und Eigennutz sich ihm entgegen stellen, bedient er sich der hinreisseden Beredsamkeit. Er weis durch einen angenehmen, überredenden Vortrag dem Fürsten und seinen Ministern die gute Sache ans Herz zu legen.
Добрый употребляет сие щастливое дарование ко благу ближняго своего, к воспринятию отринутой [c. 82] истины, к освобождению невинности и к торжеству справедливости.
Там, где он превосходящей мощи ничего противопоставить не может, и где предразсудок и собственная корысть противополагают себя ему, он пользуется пленяющим красноречием. Он умеет пособием приятнаго и уверительнаго слова вложить в сердце Государю и Министрам его хорошее дело.