Quand nous voudrions supposer un homme Sauvage aussi habile dans l'art de penser que nous le font nos Philosophes ; quand nous en ferions, à leur exemple, un Philosophe lui-même, découvrant seul les plus sublimes verités, se faisant, par des suites de raisonnemens très abstraits, des maximes de justice & de raison tirées de l'amour de l'ordre en général, ou de la volonté connue de son Createur : En un mot, quand nous lui supposerions dans l'Esprit autant d'intelligence, & de lumiéres qu'il doit avoir, & qu'on lui trouve en effet de pesanteur & de stupidité, quelle utilité retireroit l'Espéce de toute cette Métaphisique, qui ne pourroit se [p. 44] communiquer & qui periroit avec l'individu qui l'auroit inventée ?
Когда бы мы хотели положить дикаго человека столько искусным в размышлениях, как его представляют нам наши Философы; когда бы мы, по их примеру, зделали его самого Философом, открывающим чрез самого себя превысочайшия истинны, делающим себе, чрез последствие весьма [с. 28] отделенных разсуждений, правила о справедливости и причине выводимые из любви к порядку вообще, или из сведомой ему воли его творца; одним словом, когда бы мы присвоили его уму столько смысла и просвещения, сколько он иметь должен, и сколько в самой вещи находится в нем, неповоротливости и несмысленности: какую пользу получил бы весь род изо всей такой Метафизики, которая не могла бы другим быть сообщаема, и погибла бы вместе с вымыслителем своим?