226. Da sich aber die Leute mehr für menschlichen als für göttlichen Gesezen fürchten, weil die Uebertretung menschlicher Geseze am geschwindesten bestraft zu werden scheint; so weis ich nicht, *wie man Obrigkeiten entschuldigen kann, daß sie dergleichen Ausschweifungen ohngeahndet lassen*.
[Примечание: выделенный * * фрагмент переведен с сокращениями и весьма неточно].
226. Но когда люди опасаются более человеческих законов, нежели Божеских, поелику нарушение человеческих законов скоро наказывается; то я не знаю, почему можно извинить излишния расточeния и пышности?
Nach dem, was schon so viele grosse Männer über diesen Gegenstand geschrieben haben, ist es eine ausgemachte Sache, daß nichts den Unterthan von der Treue und dem Gehorsame lossprechen kann, den er seinem rechtmäßigen Fürsten schuldig ist, daß göttliche und menschliche Gesetze den Unterthan zur Unterwürfigkeit gegen seinen Beherrscher verpflichten.
Die dergleichen Empörer zu vertheidigen, und aufrecht erhalten zu wollen vorgeben, sprechen ihnen das Urtheil, und verdammen ihr strafbares Unternehmen.
Сие уже известно и доказано многими великими мужами, о сем предмете писавшими, что верноподданнаго ничто уже разрешить не может от верности и повиновения, коими он обязан Государю своему, и что как Божеские, так и человеческие законы возлагают на него долг приверженности к обладателю своему.
Те, которые думают защитить таковых возмутителей и хотят [с. 107] поддержать свое мнение, произносят на себя суд и осуждают достойное наказания предприятие свое.