<…> and Henry, after a seven months phantom of sovereignty, was again confined in the Tower.
Тогда Генрик по мнимом его шестимесячном* самодержавстве заключен был опять в Товер.
[Примечание: так в тексте; в оригинале – 7 месяцев].
These three estates are not, as several authors have supposed, the representatives of the people; nor do they possess the legislative authority. They are, properly speaking, the supreme court of judicature, which receives all appeals, and decides finally all causes, even those relating to the sovereignty of the country <...>.
Сии три [Нейшательские] штата не суть, так как многие авторы думают, поверенные народа и начальники законодательной власти. Они, так сказать, составляют верховной суд, в которой относятся все дела, и решатся никуда не относясь далее; самыя те, которыя касаются до самодержавства земли <...>.