L’Histoire languit et tombe des mains au lecteur endormi, si le récit de leurs exploits ne la relève : leurs malheurs mêmes sont le fonds et l’âme de la poésie la plus sublime. Et d’où vient cela ? C’est que les hauts faits de ces illustres heureux ou malheureux dans la guerre sont comme de grands traits dont tous les esprits peuvent être également frappés. Je n’ai garde pourtant de vouloir que la guerre soit préférable à la paix ; à moins que ce ne fût une paix honteuse et préjudiciable. Je m’imagine seulement que les qualités guerrières ont plus d’éclat, plus de lustre et plus de réputation que les autres. Quoi qu’il en soit, dans toutes les professions nobles de la vie, pour oser se promettre une approbation générale, il faut consulter et suivre le sentiment unanime.
История была бы скучна и неприятна, да и падала бы из рук дремлющаго читателя, естьли бы повествования о великих иройских подвигах ее не оживляли; даже и самыя злополучия и нещастия Ироев служат основанием и душею для превосходнейшаго стихотворства. От чегож все сие происходит? От того, что великия дела сих преславных в войнах щастливцов или нещастливцов подобно сильным громовым ударам поражают и трогают всякаго человека. Однакож я ни мало на то несогласен, чтобы война могла быть предпочтительнее миру, разве в том случае, когда мир будет поносной и предосудительной. И в сем-то смысле и упоминаю я здесь о военных достоинствах, так как о таких, кои суть блистательнее, славнее и громче всех прочих; но между тем можно и во всяком благородном звании приобресть себе народную похвалу, а особливо ежели кто следует и применяется к общему чувствованию и ко всеобщим мыслям людей.