On soupçonna que cet Arrest s’estoit donné par collusion avec le Duc de Mayenne ; Mais Villeroy le plus grand homme d’Estat de ce regne-là, rend ce témoignage au Parlement, qu’il prit ce conseil de luy-mesme, N’ayant point d’autres motifs que ceux de l’honneur & du devoir, comme gens qui aimoient mieux perdre la vie que de manquer à l’un & à l’autre, en connivant au renversement des Loix du Royaume, dont par leur institution ils sont Protecteurs, & obligez de les maintenir par le serment qu’ils font à leur reception.
Думают что сие определение было выдано по тайному согласию с Герцогом Майенским; но Виллеруа, великой человек того времени [с. 275] в правлении Государственном, свидетельствует, что Парламент совет сей заимствовал от самаго себя; Не следуя ничему кроме чести и должности, как общество желающее скоряе лишится [так!] жизни, нежели погрешить против той или другой, соглашаясь на разрушение Государственных законов, коих они постановлены быть покровителями и обязаны наблюдать их по присяге, чинимой ими при вступлении в члены онаго.
Es ist meistens so gefährlich nicht, als sichs die Furcht kleingeistiger Menschen vorstellt; oder der Eigennutz elender Sklaven, die, ganz Interesse, sich von Hofgunst füttern lassen, wie ein Pologneserhündchen von seiner Dame; diese kriechenden Geschöpfe fürchten alles zu verlieren, und würden keinen Schritt thun, sollte auch der Elende vor ihrer Thüre blutige Zähern weinen, und mit dem letzten Athemzuge sie noch um Hilfe anrufen.
Wer einmal von der Gunst eines Großen am Hofe abhängt; dessen Interesse mit dem des Unterdrückers verwebt ist; wer im Sklavenkittel der Hofgunst aufgewachsen ist, der wird sich freylich fürchten, für die beleidigten Rechte der Menschheit zu sprechen; allein der Edle, der mit eben so viel Eifer sich der unterdrückten Unschuld annimmt, als er die Rechte seines Fürsten und seines Vaterlandes vertheidigt, wird sich nie fürchten, das Laster, wenn es auch ganz von Diamanten funkelt, zu beleidigen, und keine Tändeley erborgter Größe wird sein Aug blenden, und ihn schüchtern machen; nur wird er [S. 261] die Sache bedachtsam angehen; […].
Сие не так опасно бывает, как представляет себе страх малодушных людей, или корыстолюбие бедных невольников, которые, совсем потонув в интересе, допускают питать себя милостию своих покровителей, как польская собачка дает себя кормить своей даме. Сии ползающия твари боятся, чтобы всего не потерять, и не сделали бы ни одного [c. 305] шага, хотябы бедный пред окнами их плакал кровавыми слезами и с последним дохновением призывал их на помощь.
Кто зависит от благосклонности какого нибудь великаго человека, того корысть соткана с интересом обидчика. Кто вырос в рабских пеленках человеческой благосклонности, будет конечно бояться говорить в защищение обиженных прав человечества; но благородный, защищающий угнетаемую невинность с таким же рвением, как права своего Государя и отечества, никогда не устрашится противоборствовать пороку, хотябы он весь алмазами сиял, и никакая суета заимствованной великости не ослепит ока его и не сделает робким; […].