«Vous avez supprimé les Assemblées du Peuple, & les convocations du Senat. On ne parle plus d’élection, ni de Consuls, ni de Tribuns. Toutes les Magistratures annuelles sont abolies. Vous avez changé absolument l’ancien ordre du gouvernement pour élever sur ses ruines votre empire & votre domination particuliere. Mais sçachez que le sang de Valerius & d’Horatius qui chasserent autrefois les Tarquins de Rome, anime encore leurs descendans. Nous avons le même courage, & le même attachement pour la liberté de notre patrie».
[из речи Марка Горация Барбата] «Вы прекратили Народныя и Сенаторския Собрания; не избираете боле ни Консулов, ни Трибунов; все ежегодныя Властительствы уничтожены. Вы со всем переменили древний образ правления, дабы возвыситься упадком онаго и возставить ваше особенное владычество. Но ведайте, что кровь Валериев и Горациев не терпевших в Риме тиранства Тарквиниев, кровь и сердца их остаются всегда в потомках. Мы с равною смелостью и с равным усердием готовы защищать вольность нашего Отечества».
<…> [Ciceron] représenta à cette auguste Compagnie combien les propositions du Tribun devoient être suspectes & odieuses à tous ceux qui aimoient sincerement la liberté & le repos de la République. Comme il avoit affaire à un Corps infiniment [p. 217] jaloux de son autorité, il leur fit sentir combien la création des Decemvirs avec un pouvoir si absolu dans toute l’étenduë de l’Empire, & pour un temps aussi considerable que celui de cinq ans, étoit préjudiciable à l’autorité du Senat: qu’il s’alloit élever une nouvelle Magistrature qui aneantiroit les anciennes <...>.
<…> [Цицерон] представил сему почтенному Обществу [т.е. Сенату], сколь вредны и противны Трибунския предложении, всякому кто любит чистосердечно вольность и спокойство Республики. И как он ведал, что Сенаторы безконечно любили свое властительство, он дал им возчувствовать, сколь опасно было для Сената установление Децемвиров, и наипаче с полною властью во всем пространстве Римской Области, еще же на толь долгое время как предписано в Законе; что из того произойдет новое Началовластительство, к уничтожению Начальств состоящих доселе <...>.
Auguste <…> résolut <…> de retenir toujours la souveraine puissance; mais sans prendre le titre de Roy si odieux dans une Republique. Il rejetta par la même raison celui de Dictateur perpetuel qui avoit coûté la vie à son grand oncle, & il se contenta de la qualité ordinaire d’Empereur, que les [p. 424] soldats pendant le tems de la Republique donnoient aux Generaux victorieux, & qu’il ne prit que pour accoûtumer les Romains sous un nom connu, à une autorité nouvelle & jusqu’alors inconnuë. Il conserva en même tems toutes les charges & les dignitez de l’Etat. <…> quoique dans le fond ces differentes dignitez dépendissent d’une puissance superieure qui les faisoit agir suivant ses vûës & ses interêts. <…> [p. 425] Ce Prince par une conduite si habile, accoûtuma insensiblement des hommes libres à la servitude, & rendit une Monarchie nouvelle, supportable à d’anciens Republicains.
Август <…> вознамерился удержать на всегда Самодержавную власть, но не принимая имени Царя, нетерпимаго в Республике. Он отверг для сей же причины и имя всегдашняго Диктатора, которое было причиною смерти его деда, а удовольствовался обыкновенным названием Императора, которое [с. 534] воины во времена Республики давали победоносным Полководцам, и которое он взял в том виде чтоб приучить Римлян, под известным именем, к новому и неизвестному до толе Властительству. Он оставил при том все Чины и Достоинствы Государственные. <…> хотя в сущности сии разныя Достоинствы зависели от единаго вышняго Властительства, которое действовало ими по своим видам и пользе. <…> [с. 535] Сей Государь, толь искусным [с. 536] правлением, приучил непринужденно вольных людей к рабству, и соделал новую Монархию, сносную бывшим Республиканам.