Золотые часы государей: По образу жития Марка Аврелия Севера, славнейшаго императора и премудрейшаго философа. Ч. 3

Multae prisco aevo et diversae in honorem conjugii latae sunt leges. Nam Phoroneus in legibus, quas Aegyptiis dedit, gravi constituta poena sancivit et jussit, ne quis coelebs ulli praeficiretur in rep[ublica] muneri, quod eum, qui domum suam regere non didicisset, male gubernaturum remp[ublicam] diceret. Solon Salaminius in legibus Atheniensium [p. 221] civibus suasit, ut uxores sponte ducerent; duces vero (et praefectos), qui bello praeerant, etiam invitos uxores adegit ducere; viris effoeminatis raras concedi affirmans a Diis victorias.

В древнем веке многия и различныя узаконения в честь супружества изданы. Ибо Фароней в предписанных от него Египтянам законах, под жестоким наказанием постановил и заповедал; дабы холостых не производить ни в какие чины государственные; сказывая, что тот, кто домом своим правити не научился, худо государством управлять будет. Солон Саламинский в предписанных Афинянам законах, гражданству на произвол брачное сочетание отдал; а Генералов предводительствующих войском и по неволе жениться принудил; утверждая, что любодействующим незаконно боги редко даруют победы.

Plinius epistola, qua Falconem amicum reprehendit, quod coelebs viveret, veterem ajt fuisse Romanorum legem, ut Dictator, Praetor, Censor, Quaestor et Magister equitum nemo esset, nisi maritus. Dicebant enim magistratus, ex quorum administratione salus populi pendet, non oportere juvenum coelibum potestati permitti. Vir enim, qui neque uxorem neque liberos (legitimos) domi habet, nullam potest habere autoritatem in republica.

Плиний в письме, коим выговаривает другу Фалькону за то, что он жил холостой, повествует о древнем узаконении Римском, по которому запрещалось, дабы Диктатором, Претором, Цензором, Квестором, и Генералом конницы ни кто, кроме женатых, не был: поелику Римляне разсуждали, что магистратов, от которых управления благоденствие народа зависит, не должно препоручать холостым юношам. Ибо человек, у коего нет ни жены, ни законных детей в доме ни какого первенства в государстве иметь не может.

...si Princeps moreretur relicto filio, per aetatem gubernationi jam idoneo, [p. 224] non prius ad regni gubernationem is admitteretur, quam uxorem duxisset; et quod majus erat, quo die conjux moriebatur, simul cum ejus morte et gubernatio et autoritas regia vacabat, ut si Rex longo tempore viduus maneret; longo etiam tempore absque regno esset.

[Лидийское узаконение] ...ежели Государь умирая оставлял сына, по летам к правлению уже способнаго; не возводили его на престол царской дотоле, пока он не женился; и что вящшее сего, в самой тот день, когда жена умирала, купно с смертию ея и власть и правительство царское прекращалось; и ежели Царь долго пребывал во вдовстве, то долговременно и царства лишался.

At vero reipublicae, cujus caussa etiam contra animi nostri sententiam multa nobis sunt facienda, qui non s[c]it et utile et necessarium (siquidem urbes et populi durabunt, ac vos aliis imperabitis) multitudinem esse hominum <...>.

Но обществу, для коего и против воли нашей многия тягости нам сносить должно, кто не ведает, что полезно и нужно многолюдство... [с. 26] Ибо самим тем города и народ вечно процветать, и вы другими обладать будете.

Libertinarum quoque matrimonia iis, qui patritii non essent, concessi : ut si quem eo amor aut consuetudo impelleret, lege id facere posset. 

[из речи Августа] Кроме сего дал волю таким, кои и не из дворянства были, брать за себя благородных; чтоб, кого любовь и склонность туда привлекала, мог законно то делать <...>.

Nefas vero sit (vos) nostro genere, ac nomine Romano extincto, alienigenis hominibus, Graecis barbarisve urbem tradere. An in hoc potissimum mancipia libertate donabimus, ut quam plurimi ex iis cives fiant : sociis civitatem communicabimus, ut ea frequentior sit? Vos autem ipsi a prima origine Romani, Quintos, Valerios, Julios enumerantes, cum vobis simul et gentes et nomina abolere in animo habetis.

[из речи Августа] Но да сохранят и не попустят боги, чтоб по искоренении нашего рода и истреблении Римскаго имени, чужеземным Грекам и варварам предан был город! или лутче мы для того невольников отпустим на свободу, чтоб из них премногие сделались Гражданами; или пригласим [в] город соседов и союзников, дабы он был многолюднее? А вы, сами будучи от первоначальнаго основания природные Римляне, на Квинтов, Валериев и Иулиев ссылаясь, с вами купно и род и память уже истребить намереваете.

Non opus est eo cive reip[ublicae] qui parere nescit. Val. Max. 6. 3.

Ненадобен обществу тот гражданин, который повиноваться не умеет. Вал. Макс. 6. 3.

Praeterea viros dicebant factiones instituere, seditiones movere, bella gerere, inimicitias exercere, arma ferre, sanguinem (humanum) effundere, et omnis generis turbas excitare ; quorum omnium foeminae sunt immunes. <...>. Quod cum ita sit; parere viros, a quibus minuitur civitas, aequius est, quam foeminas, quibus incrementa civitatis debentur. Nulla enim neque divina, neque humana lex virum stultum liberum, mulierem prudentem servam (subjectamque) esse jubet.

Сверьх того говорили они, что мужья возчинают мятежи, подымают бунты, творят брани, производят вражды, носят оружия, проливают человеческую кровь, и воздвигают всякия замешательства; напротив [с. 72] чего жены всему тому непричастны. <...> Когдаж сие так есть; то справедливее обязаны повиноваться мужья, от которых умаляется город, нежели жены, кои одолжают оной умножением народа. Ибо ни один, ни божеский, ни человеческий закон глупому мужу свободным; а мудрой жене рабою и подвластною быть не повелевает.

Caeterum quae diximus hactenus, eo spectant omnia, ut rogando, consulendo, monendo et persuadendo adducamus foeminas Principes et illustres, ut maritis, si modo felici frui conjugio cupiunt, obtemperent. Nam ut vere ac libere quod sentio, dicam ; quacunque in domo uxor magis, quam vir imperat, illam quidem (androgynen et) foeminam masculam, hunc vero (gyandrum et) virum muliebrem appellabimus.

В прочем, все сказанное мною доселе, туда принадлежит, чтоб прося, советуя, увещевая, и уговаривая склонить Государынь и Великих Княгинь, дабы оне, ежели только благополучным браком наслаждаться желают, повиновалися своим супругам. Ибо, да справедливо и свободно изъясню мои мысли; говорю, что в том доме, где жена больше, нежели муж повелевает, ее Андрогиною или женою мужеплотною; а его Гинандром или женоплотным мужем назвать должно.

Nec vero instituti mei est hic loqui contra foeminas Principes et illustres, quae oppida et castella in patrimonio suo (plura) possident. Illis enim a beneficiariis (subditisque) jure debita non adimo servitia ; sed eis, obedientiam praestent matrimonii ratione maritis debitam, persuadere cupio. Foeminas humiles et plebejas cum maritis nonnunquam discordare mirum non est. Fortunas enim quas perdant, tenues, et laborem, quem in discrimen committant, exiguum habent. At foeminae Principes ac illustres, quae multis imperare audent, cur uni ut pareant, demittere se abnuant ; Nam, quod citra cujusquam injuriam dictum velim, abunde stulticiae, parum intelligentiae inest foeminae, quae gubernandi regni peritiam sibi vendicat, et aequo animo maritum ferendi scientia caret (ac patientia).

Однакож я не намерен здесь противоречить Великим Государыням и Княгиням, во владении своем многие города и крепости имеющим. Ибо я не прекословлю, чтоб вельможи и подданные законную им приносили службу; но точию посоветовать желаю, дабы оне в разсуж[д]ении брака должное супругам своим послушание отдавали. Подлыя и простонародныя жены, не дивно, что с мужьями иногда бывают не согласны. Ибо пожитки, кои утратить, скудные; и честь, которую потерять, малую имеют. Но Великия Государыни и Княгини, многими повелевать дерзающия; чего ради одному повиноваться и перед одним смириться не желают? Ибо (не в обиду говорю) довольно глупости и мало разума в той жене обретается, которая к правлению целаго государства знание и искусство себе присвояет; а единаго мужа своего великодушно и терпеливно сносить не умеют.

Imperante Octavio, Pistus Philosophus Pythagoricus Romae floruit, et tum Octavio Caesari (intimus ac) familiarissimus, tum populo carissimus fuit, quod non exiguae laudis est. Plerunque enim qui Principi summus atque intimus, idem subditis odiosus est.

Во время Императора Октавия, Пист, Философ Пифагорический, процветал в Риме; каторый как у Цесаря Октавия в [с. 175] особливейшей милости, так и у народа в крайней любви находился: что не малой похвалы стоит. Ибо, кого Государь в отменнейшей любви и доверенности содержит, того по большей части подданные ненавидят.