Civilis felicitas in virtute posita est, quæ in medio consistit, uti & civilis vita, & gubernatio Statuum cumtale natura sua sit imperium, ut auferre illud possit Populus, absque eo, quòd aut licentia nimia sese perdat , aut ob nimium rigorem obstinatus fiat. * Non emim solum, Respublica, quae optima fit, considerari debet, sed etiam qua constitui possit, praeterea quæ facilior, & cunctis civitatibus communtor habeatur. Quin & Deus imbecillitati humanæ sese accommodat.[*Arist[oteles]. lib.4. Pol. c.1.]
Народнаго правления бл[а]женство во добродетели содержится, всегда любящей среднее место, на нем же и житие и правление областей основается. Такое бо от естества началство есть, яко может еи испразнити народ, не погубляя себе излишнею свободою, ниже излишняго ради свирепства ожесточаяся. Не токмо бо, якоже Аристотель: помышляти подабает кое правление лучшое есть, но и кое крепчайшое быти может и удобнейшое, и множайшим градом подобное. Но и сам Б[о]г угаждати обаче и снисходити немощи ч[е]л[о]в[е]ч[е]ской.
Après l’expulsion des Rois, le Gouvernement étoit devenu Aristocratique : les Familles Patriciennes obtenoient seules toutes les Magistratures, [p. 82] toutes les dignités, & par conséquent tous les honneurs militaires & civiles.
Les Patriciens voulant empêcher le retour des Rois, chercherent à augmenter le mouvement qui étoit dans l’esprit du Peuple ; mais ils firent plus qu’ils ne voulurent : à force de lui donner de la haine pour les Rois, ils lui donnerent un défit immodéré de la Liberté. Comme l’autorité Royale avoit passé toute entière entre les mains des Consuls, le Peuple sentit que cette liberté dont on vouloit lui donner tant d’amour, il ne l’avoit pas ; il chercha donc à abaisser le Consulat, et avoir des Magistrats Plebeïens, & partager avec les Nobles les Magistratures Curules.
По изгнании царей правителство стало аристократическое: одне сенаторские фамилии имели все начальство, все достоиства, и следователно все чести воинския и гражданския.
Сенаторы желали препядствие учинить возвращению королей, старались учинить, чтоб народ болшее от царя имел отвращение, однако они зделали болше нежели желали они безпрестанно привoдили их в ненависть, возбудили в народе чрезмерное желание вольности. Как царская власть перешла совсем в руки консулов, то народ почувствовав, что той волности, к которой в нем такую любовь возбуждали, не было, и для того старался в уничтожении Консулства, и чтоб иметь народные началства, и разделить власть с благородными.
Cum autem (natura) homo animal sociale sit, hoc est, ad societatem civilem natus; societas vero invidiam generet, invidia discordiam gignat, discordia bellum pariat, bellum producat tyrannidem, tyrannis Rempublicam dissipet; et perdita republica, omnium periclitetur vita: maxime profecto necessarium est, in omni congregatione ab uno multos regi. Nulla enim omnino respublica bene regitur, nisi ab uno tantum bono (et sapiente) gubernetur.
Когда же человек по природе есть животное склонное к союзу, сиречь, к гражданскому произведен сожитию, а от гражданскаго сожития раждается зависть, от зависти прозябает несогласие, от несогласия происходит междоусобная брань, от междоусобной брани проистекает мучительское насилие, от мучительскаго насилия разрушается общество, и по разрушении общества, всех жизнь опасности и бедствиям подвержена бывает; то по истинне необходимо нужно, чтоб в каждом собрании один управлял многими. Понеже никакое общество в добром порядке быть не может, естьли не один токмо добродетельной и разумной муж управляет оным.
L’homme, comme être physique, est ainsi que les autres corps, gouverné par des loix invariables : comme être intelligent, il viole sans cesse les loix que Dieu a établies, & change celles qu’il établit lui-même. Il faut qu’il se conduise ; & cependant il est un être borné ; il est sujet à l’ignorance & à l’erreur, comme toutes les intelligences finies ; les foibles connoissances qu’il a, il les perd encore : comme créature sensible, il devient sujet à mille passions. Un tel être pouvoit à tous les instans oublier son créateur ; Dieu l’a rappelé à lui par les loix de la religion : un tel être pouvoit à tous les instans s’oublier lui-même ; les philosophes l’ont averti par les loix de la morale : Fait pour vivre dans la société, il y pouvoit oublier les autres ; les législateurs l’ont rendu à ses devoirs par les loix politiques & civiles.
Человек, как бытие естественное так, как и другия тела, управляется непременными законами. Человек, как бытие разумное, нарушает безпрестанно законы от Бога установленные; переменяет и те самые, которые он сам установил: надлежит ему самим собою предводительствовать; однако же он есть бытие ограниченное; и потому подвержен незнанию и заблуждению так, как и все разумныя бытия ограниченныя; сколь ни слабыя имеет он познания, но и те он теряет, как одаренное чувством творение; и потому подвержен он множеству страстей. Такое бытие может завсегд предать забвению своего творителя; но Бог приводит его в себя законами веры. Такое бытие может часто позабывать и само себя; но Философы научают его познанию чрез законы нравоучения. Будучи создан для сожития в обществах он бы мог в оном [с. 7] позабыть других; но законодавцы приводят его к своей должности законами политики и гражданства.
<…> il s’étoit réellement mis en possession de presque tout le pouvoir judiciaire qu’il faisoit exercer par ses propres officiers. La cour du roi prononçoit sur toutes les causes civiles & criminelles.
<…> однако в самой вещи присвоил себе, почти без изъятия, судебную власть, исправляя оную чиновниками от него собственно определяемыми. Верховный королевский совет решил всякия дела гражданския и уголовныя.
L. 243. C’est dans cette derniere, que le Sénat qui rend la justice à Amsterdam, tient ses séances. Il est composé de vingt-quatre Sénateurs et de douze [p. 10] Bourgmestres, dont les charges sont à vie ; et il a le gouvernement politique et législatif pour tout ce qui regarde cette Capitale. Des douze Bourgmestres, il y en a quatre en exercice, dont trois changent tous les ans ; et c’est le Stadhouder qui nomme à leurs places, ainsi qu’à celles des autres villes de la République. Il choisit de plus neuf Echevins pour les affaires civiles et criminelles ; et l’on appelle de leurs jugemens à la Cour provinciale. Les Sénateurs, élus par le peuple, envoient des Députés aux Etats de la province, et ceux-ci aux Etats-Généraux. Le Bailli ou Lieutenant de Police est chargé de faire arrêter les malfaiteurs ; et la justice est rendue avec autant de sagesse que d’intégrité et de promptitude.
П. 235. В сей последней Сенат, отправляющий правосудие в Амстердаме, держит свои [с. 5] заседании. Он составлен из двадцати четырех Сенаторов и двенадцати Бургомистров, имеющих сии должности по смерть. В нем замыкается все политическое и законодательное Правление во всем касающееся до сей Столицы. Из двенадцати Бургомистров, четверо безпрерывно отправляют должность, из них трое переменяются ежегодно. На места их, равно как и в других городах Республики, назначает Статгудер. Сверх того выбирает он девять градоначальников для гражданских и уголовных дел: Приговоры их переносятся в Провинциальный Приказ. Сенаторы, избираемые народом, посылают Депутатов в Штаты Провинции, а сии в Генеральные Штаты. Баилиф, или Полициймейстер имеет должность брать злочинников: правосудие воздается с мудростию, скоростию и безпристрастием.
L. 262. Placés au-dessus de toutes les loix humaines, ils n’auront désormais, dans les affaires ecclésiastiques et civiles, d’autre Supérieur que Dieu seul. Ils jouiront du droit souverain de faire et d’interprêter les loix, de les abroger, d’y déroger, de donner ou d’ôter les emplois, selon leur bon plaisir, de [p. 71] nommer les Ministres et tous les Officiers de l’état, de disposer des forces et des places du royaume, de faire la guerre et des traités avec qui et quand ils le jugeront à propos, d’imposer des tributs, de déterminer et de régler les cérémonies de l’office divin, de convoquer des conciles ; en un mot, le Roi réunira seul dans sa personne, tous les droits éminens de la souveraineté, quelques noms quils puissent avoir, et les exercera en vertu de sa propre autorité.
П. 250. Будучи выше всех человеческих законов, не будут они иметь впредь, в делах [с. 53] духовных и гражданских, инаго начальника кроме единаго Бога. Будут они пользоваться самодержавным правом выдавать и толковать законы, уничтожать оные, прибавлять или уменьшать их силу, давать и отнимать должности, по их воле, назначать Министров и всех чиновников Государства, разпоряжать силами и крепостьми Королевства, объявлять войну и заключать трактаты, с кем и когда за благо разсудят, налагать подати, ограничивать и учреждать обряды церковнаго служения, созывать соборы; одним словом, Король один соединит в своей особе все правы самодержавия, под каким бы именем оныя ни существовали, и действовать оными должен в силу собственной своей власти.
П. 46. Филиппинские острова. <…> и сие-то вселило в некоторых монахов склонность к торгу, столь противную их состоянию, и столь часто запрещаемую всеми гражданскими и духовными законами.
L. LVIII. Ses maximes pour le gouvernement, sa politique, la disposition de ses loix civiles ne sont pas moins admirables que sa morale <...>.
П. 58. Правила его о правлении, политика, расположение гражданских его законов не менее достойны удивления, как и его нравоучения.
П. 328. Названы они отцами, а их потомки Патрициями. Начало перваго дворянства, достоинства гражданския, военныя и духовныя, принадлежали им со изключением из оных простолюдимов.
Is Sacerdotes, regio instituto, delictorum causam dicere in judicio civili permittere noluit <...>.
Сеи по уложению Королевскому, священником на суд гражданский ходити неповелел.
Которую же всему телу немецкаго г[о]с[у]д[а]рьства фо[р]му надобе на[з]наменовать, ме[ж]ду гисториками его, несть согласия и[н]ныеже <...> и[з]вествует яко речь по[с]полита немецкоя вельми далеко о[т]стоит о[т]правилны[х] или чи[н]ных, и о[т]общих принятых поградех догматов, и[н]ные гисторики заневеже[с]тво[м] весма или мало что ведуще поведени и [с]татья ми[р]скаго смышляти о власти публичной начали.
Quae autem toti corpori Germaniae forma Reipubl[icae] sit assignanda, inter scriptores eius nationis non convenit; certissimo argumento Reipubl[icae] valde irregularis, & a tritis Politicae inter istos receptae dogmatibus longissime abeuntis; nec minus inscitiae (p. 215) scriptorum, qui fere nulla rerum civilium, aut valde tenui, scientia instructi, ad commentandum de Iure Publico, ut ipsi vocant, provolarunt.
Principio igitur summi Principis duplicem esse potestatem vel ex ipsis Iurisconsultis constat. Unam Absolutam, sive Solutam, alteram Civilem appellant. Soluta, seu libera, ea est quae nullis legibus circumscripta est, sed omnia sine discrimine complectitur: exceptis tamen Dei Naturaeque legibus, atq[ue] iis quibus tamquam fundamentis Principatus fastigium & status innititur. Quippe Deo superior non magis est Princeps, quam vel patrono cliens, vel seniore suo vasallus: immo ipsius imperio & potestati subiectus est, nedum ut illi divinas leges abrogare liceat.
Principi quoque fundamentales principatus sui leges antiquare minime licet. Nam abolere ea iura, quibus status Reip[ublicae] atque ipsius salus continetur, quid aliud esset quam seipsum ultro (p. 37) pessumdare? Sic Galliarum Regi, nec legem Salicam, nec trium Statuum conventum, nec legem de non alienandis Regni partibus & provinciis quae in ipsius Reip[ublicae] dominio positae sunt, tollere licet.
Во первых убо превисочайшего кн[я]зя две власти от самих советников позноватся. Едину свободную, вторую грожданскую именуют. Свободная сия е[c]ть, яже ни ко единому суду причитуется, но вся беспрекословия составляеть, кроме божиих и естественных судов и тех ими же аки основаниями властелителства степени и стани утверждаются. Понеже не паче высочайши есть властелин яко же благодители пестун и вящему себе раб, паче же оного власти и раден[и]ю подлежит, дабы когда б[о]жияго суда не отвратил.
Кн[я]зя такожде утвержденнаго княжения устави всячески забивати не подобает, ибо отвергати оные уставы и ниже стан речи посполитой и здравия его состоится, что болие есть, аще не себе самого отвергати? Тако Галли ц[а]рь ниже установлении салинском, ниже трех станов собрание, ниже уставов и не отверженны ц[а]рств части и стран, яже в самые речи посполитыя власти положенные суть отвергати подобает <…>.
Altera Potestas (quam Civilem appellant) ratione temperata, iuris & aequi finibus circumscribitur. Ea velle uti Principem perpetuo, existimandum est, nisi diserte edixerit se hoc vel illud velle, iubere, summo imperio: cuius ratio nemini praeterquam ipsi constet. Ea consilio & prudentia regitur, & priori illi, id est infinitae Principis potestati, violentae ac rapidae, sese adiungens, eam non secus ac annuus solis cursus diurnum, salubri quadam comitate temperat, & quodammodo mansuetiorem reddit.
Второя власть (юже Гражданскую именуют) разсуждением изчисляема закона и равенства, концами описуется. Сия позволяется кн[я]зеве ко употреблению, вечна, непьшуема есть, аще ясно исповесть себе или онаго желающа повелети величайших владением, того мнение никому же токмо ему самому знаемо есть. Сия советом и разсуждением управляется, из первой оной сии есть, превысочайшой кн[я]зя власти, насилуемой и похищаемой, себе прилучающи оную, наипаче яко годишной солнца бе день, здравим неяким последованием разтворяет, и неким образом погоднейшим творих.
Verum enim vero, ut quod res est dicamus, quaevis reipubl. facies certum praefixum habet scopum, vitae nempe civilis beatitudinem: ad quam pertendere non sustinet, nisi per actiones civiles, illius consequendae proprias. Iam, acerrimo rerumpubl.[icarum] censore Aristotele teste, omnis vita civilis tum in pace, tum in bello occupatur, ut et ab externa vi tuta esse et civium inter se concordia se constare possit [lib. I c.c. et l. 7 c. 14 polit.].
Но обаче дабысть рекли что самая вещь есть, всякая речь посполитая. свою трудность имеет, сии есть жития гражданскаго бл[а]гополучие, до котораго дойти не возможет, токмо чрез дела [л. 15] градские онаго достизаемаго власные, уже по свидетелству изрядного преследователя речи посполитой Аристотеля, всякое житие гражданское ово впокое ово в брани упражняется, дабы от внешной силы безпечное быти, и дабы согласие граждан между собою имети могло <...>.
Porro si Principis familiae sustentationem; si aulae procerum salaria; si stipendia ministrorum tam sacrorum quam civilium, magistratuum et iudicium, juventutis item magistrorum ac ephororum circumspectes, quorum fere omnium uberrimam in Principatu quamvis non nimium diffuse, (utpote qui nobis optimus censetur) merito licet metere messem; praesentario certe opus est argento. Adhaec si consideres sanctam legum custodiam cui ut Tacit. 13. ann. c. 26 inquit, tribuendum est aliquod telum, quod sperni nequeat, non minus pecuniam, quae armorum subsidium Ciceroni dicitur [in orat. pro Luc. Manil.], requiras. Denique cum bonum legislatorem non tantum criminibus poenas definire, sed ac bene merita praemiis mactare oporteat <...>.
Прочее аще поддержание фамилии [Л. 23 об.] княжеской, аще пред них господей домовых оброки, аще поборы служителей так духовных, яко и свитских, майстратов и судей, такожде младых детей оучителей и послов земских разсмотриш, что все изобильнаго и готоваго требует сребра, до сего аще разсудиш св[я]тую законов страж; который, яко же Тацит гл[а]голет. надобно есть дати оружие. которое преодолетися не может, немне и д[е]н[е]г надобно, которыи от Цицерона, нарицаются. помощи в оружии, прочее понеже доброму законодавцу не токмо винами казны описывати, но и добре за служение заплатами забижати? Надобно <...>.