Le Gouvernement de Rome fut admirable en ce que depuis sa naissance sa Constitution se trouva telle, soit par l’esprit du Peuple, la force du Sénat, ou l’autorité de certains Magistrats, que tout abus du pouvoir y put toujours être corrigé.
Правление Рима было удивителное в том что по начале его было в нем расположение или для свойства народа и силы сената, или для влaсти некоторых началников, что все своеволные поступки там могли быть всегда поправляемы.
Les juifs vivoient avec douceur sous l’autorité [P. 60] d’Artaxerxe. Ce Prince réduit par Cimon fils de Miltiade général des Atheniens à faire une paix honteuse, desespera de vaincre les Grecs par la force, et ne songea plus qu’à profiter de leurs divisions. Il en arriva de grandes entre les Atheniens et les Lacedémoniens. Ces deux peuples jaloux l’un de l’autre partagerent toute la Grece.
Иудеи жили в тишине под властию Артаксеркса. Сей Государь будучи доведен Цимоном сыном Милтиадовым Генералом Афинским, заключит мир позорный, отчаялся победить Греков силою, а старался только пользоваться их раздорами. В Афинах и в Лакедемоне происходили великие раздоры. Сии два народа завидуя друг другу, разделили всю Грецию.
Mais cependant, comme tout se décidoit dans ces Assemblées à la pluralité des voix, & que les suffrages se comptoient par tête, les Plébéïens l’emportoient toujours sur le Sénat & les Patriciens, ensorte qu’ils formoient ordinairement le résultat des délibérations, par préférence au Sénat & aux Nobles. Servius Tullius, Prince tout Républicain, malgré sa dignité de Roi, & qui ne pouvoit pourtant souffrir que le Gouvernement dépendît souvent de la plus vile populace, résolut de faire passer toute l’autorité dans [p. 109] le Corps de la Noblesse, & des Patriciens, où il espéroit trouver des vues plus justes & moins d’entêtement.
Но как в сих собраниях все дела решились по большинству голосов, кои щитались поголовно, то для того простолюдины всегда преимуществовали перед Сенаторами и другими вельможами, так что окончание дел происходило обыкновенно, больше по разсуждению простых людей, нежели по благоизобретению Сената и дворянства. Сервий Туллий хотя и был в прочем наполнен республиканскими мысльми, но не хотех сносить того, чтоб правление государственных дел зависело от воли простаго народа; и для того вознамерился перенесть всю власть в общество вельмож и дворян, от коих он [с. 100] надеялся лучшаго провидения, и справедливейших мнений.
Quand Cimon fut de retour à Athènes, il vit avec douleur la dignité du Sénat foulée aux pieds, par l’ambition & les intrigues de Périclès ; & il tâcha par toutes sortes de moyens de faire rentrer cette Compagnie en possession de son autorité & de remettre sur pied l’Aristocratie, telle qu’elle avoit été établie du temps de Clisthène.
Цимон, по возвращении своем в Афины, с великим сожалением увидел достоинство Сената, приведенное происками Перикловыми в пренебрежение, и таким образом постарался он всеми силами доставить сему обществу законную его власть, и возобновить Аристократию на таком основании, как она была во времена Клиспеновы.
Cependant les Sénateurs craignant que la Ville qui étoit sans Roi, ne se trouvât exposée à l’insulte de quelques voisins, à qui le puissance de Rome fesoit ombrage, convinrent de confier alternativement à l’un d’entre eux, selon un certain ordre qu’ils établirent, l’autorité & le commandement pendant cinq jours, pendant lesquels il jouïroit de tous les honneurs de la Souveraineté : cette forme de gouvernement dura l’espace d’un an, & fut appelée Interrègne. Le même plan & le même nom se conservèrent depuis pendant la vacance du throne, & même du tems de la République, dans les intervalles qui se trouvoient souvent entre les élections des Magistrats.
Между тем Сенаторы опасаясь, чтоб город Рим, не имея у себя Короля, не был подвержен нападению соседних народов, коих безпокоила Римская сила, согласились поручать власть и правление над государством попеременно, в силу уставленнаго ими некотораго порядка, одному из своего собрания на пять дней, [с. 2] и в продолжении сего времени выбранной в такое достоинство Сенатор мог пользоваться честию и преимуществом полной власти. Сия форма правления продолжалась один год, и названа была междуцарствием, а в следующия времена употребляема она была при таких случаях, когда, в продолжении Королевскаго правления, престол был празден, или когда, в продолжении республиканскаго правления, не было кого из верховных государственных чинов.
Sylla fit des loix très-propres à ôter la cause des désordres que l’on avoit vus : elles augmentoient l’autorité du Sénat, tempéroient le pouvoir du Peuple, régloient celui des Tribuns.
Сулла дал весьма изрядные законы к уничтожению причины бывших безпорядков: они возвышали власть сената, предписывали меру народной силе, и прекращали своевольство народоначальников.
L’Autorité du Sénat, sans cesse en opposition avec celle du Peuple ; l’ambition outrée [p. 17] des Grands ; les prétentions des Plébéiens qui s’accroissoient chaque jour, & beaucoup d’autres raisons, qui sont proprement du ressort de l’Histoire, causerent de nouveau des Orages violens : les Gracques & les Saturninus publierent quelques Loix séditieuses : pendant les troubles des Guerres Civiles, on vit un nombre d’Ordonnances que les événemens faisoient paroitre, & disparoitre.
Власть Сената всегда в противоположении с народною: непомерное вельмож честолюбие, возрастающия отчасу народныя требования, и много других причин, собственно до Истории надлежащих, причинили снова сильныя возмущения: Гракхи и Сатурнины издали несколько возмутительных законов; в смутныя времена междоусобной войны вышло множество установлений, которыя, завися от случаев, показывались и опять скрывались.
Que la Politique est une science dont les principes sont fixes. Sa premiere regle est d’obéir aux loix naturelles. L’autorité que les passions usurpent, est la source de tous les maux de la Société. La politique dois les soumettre à l’Empire de la Raison. <…> Peut-être nos citoyens ne sont-ils pas assez dépravés pour mépriser constamment sa philosophie : si nous la consultions, nous ressemblerions bientôt à nos pères; nous verrions bientôt renaître des Miltiade , des Aristide, des Thémistocle, des Cimon, et une république digne de ces grands hommes.
Что политика есть такая наука, которой началы суть непременны. Первое ея правило велит повиноваться законам естественным. Власть страстьми похищаемая, есть източник всех зол в обществе. Политика должна страсти покорять владычеству разума. <…>. Может быть граждане [с. 2] наши не дошли еще до такой развратности, чтоб постоянно презирали они его философию: ежелиб мы по ней поступали, скороб мы на предков своих походить стали; увидилиб мы немедленно возраждаемых Милтиадов, Аристидов, Фемистоклов, Кимонов, и Республику сих великих мужей достойную.
Non non, mon cher Aristias, lui, répondit Phocion, je le sçais, on n’est point un Tyran, quand on n’usurpe [p. 185] une autorité courte & passagere, que pour rétablir & affermir la liberté publique. Quand la Loi regne, tout Citoyen doit obéir ; mais quand par sa ruine la Société est dissoute, tout Citoyen devient Magistrat ; il est revêtu de tout le pouvoir que lui donne la justice, & le salut de la République doit être sa suprême Loi.
Нет, нет, дорогой мой Арист, ответствовал ему Фокион, ведаю я, что тот не тиранн, кто похищает краткую и временную власть, для того только, чтоб возстановить и утвердить вольность народную. Когда закон царствует, каждый гражданин должен повиноваться; но когда разорением онаго общество [с. 223] разрушается, в таком случае каждый гражданин становится градоначальником. Он вступает во всю силу, которую дает ему правосудие; а спасение республики должно ему быть высочайшим законом.
C’est à la loi seule que les hommes doivent la justice & la liberté. C’est cet organe salutaire de la volonté de tous, qui rétablit dans le droit l’égalité naturelle entre les hommes. C’est cette voix céleste qui dicte à chaque citoyen les préceptes de la raison publique, & lui apprend à agir selon les maximes de son propre jugement, & à n’être pas en contradiction avec lui-même. C’est elle seule aussi que les chefs doivent faire parler quand ils commandent ; car si-tôt qu’indépendamment des lois, un homme en prétend soûmettre un autre à sa volonté privée, il sort à l’instant de l’état civil, & se met vis-à-vis de lui dans le pur état de nature où l’obéissance n’est jamais prescrite que par la nécessité.
Le plus pressant intérêt du chef, de même que son devoir le plus indispensable, est donc de veiller à l’observation des lois dont il est le ministre, & sur lesquelles est fondée toute son autorité.
Законам люди обязаны правосудием и свободностию. Сие спасительное орудие общей воли по праву возстановляет естественное равенство между людьми. Сей небесный глас вещает каждому гражданину правила общаго разсудка, научает его действовать по наставлениям собственнаго размышления и соглашаться с самим собою. Начальники при повелениях должны заставлять говорить закон; ибо сколь скоро кто не следуя установлению законов вздумает другаго принуждать повиноваться своей особенной воли [с. 21]; то тогда он уже переступает за гражданское правление и полагается против его в сущем естественном состоянии, в котором повиновение бывает только по необходимости.
Важнейшая польза правителя так как и необходимая его должность есть та, что бы стараться следовать законам, на коих власть его основана.
C’étoit là le grand art des gouvernemens anciens, dans ces tems reculés où les philosophes donnoient des lois aux peuples, & n’employoient leur autorité qu’à les rendre sages & heureux. De-là tant de lois somptuaires, tant de reglemens sur les mœurs, tant de maximes publiques admises ou rejettées avec le plus grand soin. Les tyrans mêmes n’oublioient pas cette importante partie de l’administration, & on les voyoit attentifs à corrompre les mœurs de leurs esclaves avec autant de soin qu’en avoient les magistrats à corriger celles de leurs concitoyens. Mais nos gouvernemens modernes qui croyent avoir tout fait quand ils ont tiré de l’argent, n’imaginent pas même qu’il soit nécessaire ou possible d’aller jusque-là.
В сем то состояла пространная наука древних правлений отдаленнейших времен, когда философы давали законы народам, и власть свою употребляли что бы учинить их разумными и щастливыми; по тому то имеется такое множество законов о воздержании от расходов, о учреждении нравов, и толикия народныя правила с величайшею осторожностию принятыя или отверженныя. Даже похитившие власть в забвении не оставляли важной сей части отправления, и приметно то, что они старались повредить нравы своих рабов с неменьшим рачением, как и правительства исправить оные в своих согражданах. Но правления нынешних времен имея попечение только о денежных сборах, думают сим все совершить, и не почитают за нужное или возможное достигать до вышесказаннаго.
Que si l’autorité publique en prenant la place des peres, & se chargeant de cette importante fonction, acquiert leurs droits en remplissant leurs devoirs, ils ont d’au tant moins sujet de s’en plaindre, qu’à cet égard ils ne font proprement que changer de nom, & qu’ils auront en commun, sous le nom de citoyens, la même autorité sur leurs enfans qu’ils exerçoient séparément sous le nom de peres, & n’en seront pas moins obéis en parlant au nom de la loi, qu’ils l’étoient en parlant au nom de la nature.
Ежели всенародная власть примет на себя вид [с. 51] отцев, и обязавшись сею важною должностию, тем самым себе доставит отеческия права чрез исполнение их обязанностей, то отцы не имеют причины на то жаловаться; ибо в таком случае они переменяют только звание и под именем граждан будут иметь обще ту же власть над детьми своими, какую они имели особенно каждый под именем отца, и равно в силу закона дети будут им повиноваться так, как по природе.
Самая величайшая польза начальника и первая должность состоит в том, что бы бдеть [с. 32] о наблюдении законов, коих он есть хранитель, и на коих основана вся его власть.
C’étoit là le grand art des gouvernemens anciens, dans ces tems reculés où les philosophes donnoient des lois aux peuples, & n’employoient leur autorité qu’à les rendre sages & heureux. De-là tant de lois somptuaires, tant de reglemens sur les mœurs, tant de maximes publiques admises ou rejettées avec le plus grand soin. Les tyrans mêmes n’oublioient pas cette importante partie de l’administration, & on les voyoit attentifs à corrompre les mœurs de leurs esclaves avec autant de soin qu’en avoient les magistrats à corriger celles de leurs concitoyens.
В сем-то состояло великое искусство древних правительств, в сии отдаленные времена, когда философы давали законы народам, и употребляли власть свою на учинение только их счастливыми и мудрыми. Оттуда толикое множество законов, учреждений нравов, и общенародных правил принятых или отверженных с величайшим старанием. Самые тираны не забывали сии нужныя части правления; и они старалися повреждать нравы своих рабов [с. 44] с толиким же тщанием, с каковым судьи исправляют нравы своих сограждан.
Mais quand les citoyens aiment leur devoir, & que les dépositaires de l’autorité publique s’appliquent sincérement à nourrir cet amour par leur exemple & par leurs soins, toutes les difficultés s’évanoüissent, l’administration prend une facilité qui la dispense de cet art ténébreux dont la noirceur fait tout le mystere. Ces esprits vastes, si dangereux & si admirés, tous ces grands ministres dont la gloire se confond avec les malheurs du peuple, ne sont plus regrettés : les mœurs publiques suppléent au génie des chefs ; & plus la vertu regne, moins les talens sont nécessaires. L’ambition même est mieux servie par le devoir que par l’usurpation : le peuple convaincu que ses chefs ne travaillent qu’à faire son bonheur, les dispense par sa déférence de travailler à affermir leur pouvoir ; & l’histoire nous montre en mille endroits que l’autorité qu’il accorde à ceux qu’il aime & dont il est aimé, est cent fois plus absolue que toute la tyrannie des usurpateurs. Ceci ne signifie pas que le gouvernement doive craindre d’user de son pouvoir, mais qu’il n’en doit user que d’une maniere légitime.
Но когда граждане любят свою должность, и когда блюстители народной власти чистосердечно стараютсь питать сию любовь [с. 50] своими примерами, и своими попечениями; тогда все затруднения исчезают, правление воспринимает некую удобность, которая избавляет оное от сего мрачнаго искуства, коего темность составляет всю его тайну. Сии великие умы стольже опасные, сколько удивительные, все сии великие Министры, коих слава соединена в нещастиями народов, уже более не сожалетельны: народные нравы заменяют разум начальников, и чем более добродетель царствует, тем менее нужны дарования. Само честолюбие, лучше бывает заслуживаемо должностию, нежели похищением: народ будучи убежден, что начальники их [с. 52] трудятся составлять их счастие, избавляют их труда укреплять могущество их; и история показывает нам на многих местах, что власть, порученная народом тем, которых он любит, и которыми он любим взаимно, есть во стократ не ограниченнее, нежели все тиранство похитителей. Сие не значит, что бы правительство перестало употреблять власть свою; но что оно долженствует употреблять оную образом законным.
L. 363. <...> les Rois de Sicile en ont démontré au Saint-Siége la réalité, et se sont toujours maintenus dans la possession de leurs droits, qui leur deviennent d’autant plus précieux, qu’ils servent à contre-balancer l’autorité que les Papes prétendroient s’arroger dans le royaume de Naples, en leur qualité de Seigneur suzerain.
П. 351. <…> Короли доказали Св. Престолу противное, и всегда удерживались в своих правах, кои чинятся для них тем важнее, что служат к перевесу власти, которую Папы ищут присвоить себе в Неаполитанском Королевстве в качестве властителей.
L. 370. Quoique le Grand-Duc soit un Monarque absolu, cependant il ne se sert [p. 330] de son autorité que pour le bonheur de ses sujets.
П. 357. Хотя великой Герцог есть самодержавной Монарх, но он власть свою обращает только на блаженство подданных.
L. 353. La premiere prérogative de tous ces vassaux de la Couronne est d’exercer dans leurs fiefs la justice civile et criminelle, et d’avoir même droit de vie et de mort sur leurs sujets. On sent assez combien cette autorité donne des moyens pour qu’eux ou leurs préposés puissent en faire un abus terrible.
П. 342. Первое преимущество всех сих коронных вассалов, есть чинить в ленах своих правосудие гражданское и уголовное, и иметь право жизни [c. 137] и смерти над своими подданными. Не трудно понять, колико таковая власть представляет способов им, и их поверенным, употреблять ее во зло.
L. 339. Telle étoit la constitution fondamentale de cet Etat, qui n’étoit ni purement Monarchique, ni entierement Républicain. Le Roi, le Sénat et le Peuple vivoient, pour ainsi dire, dans une dépendance réciproque, d’où résultoit un équilibre d’autorité, qui, en modérant celle du Prince, assuroit le pouvoir du Sénat et la liberté du Peuple.
П. 328.Таково было коренное основание сего Государства, которое впрочем не можно назвать ни совершенно монархическим, ни совсем республиканским. Король, Сенат и народ жили, так сказать, во взаимной зависимости; а из сего изтекало равновесие власти, которая, умеривая власть Государя, убезпечала могущество Сената и вольность народа.
L. 339. Servius, Successeur de Tarquin, entreprend de faire passer toute l’autorité dans le Corps des Patriciens ; et dans ce dessein, il établit des distinctions entre les divers Ordres de l’Etat. Pour achever son ouvrage, il songe à abdiquer la Royauté, et à réduire le Gouvernement en pure Aristocratie <...>.
П. 328. Сервий, наследник Тарквина, предпринимает отдать всю власть Патрицианам, и в таковом намерении заводить отличности между разными станами Государства. Желая к концу свое дело привести, помышляет сложить Королевскую власть, и правление превратить в совершенную Аристократию <…>.