égalité

CHAP. I.
De l'Estat de la Nature.

I. Pour bien entendre en quoy consiste le Pouvoir Politique, & connoistre sa véritable origine; il faut considérer dans quel estat tous les hommes sont  naturellement. C'est un estat de parfaite liberté, un estat dans lequel, sans demander de permission à personne & sans dépendre de la volonté d'aucun autre homme, ils peuvent faire ce qu'il leur plait, & disposer de ce qu'ils possédent & de leurs personnes comme ils jugent à propos, pourvû qu'ils se tiennent dans les bornes de la Loy de la Nature.
Cét estat est un estat aussi d'égalité; ensorte que tout pouvoir & toute jurisdiction est réciproque, un homme n'en ayant pas plus qu'un autre. Car il est tres-évident que des Créatures d'une mesme espéce & d'un mesme ordre, qui sont nées sans distinction, qui ont part aux mesmes avantages de la Nature, qui ont les mesmes facultez, doivent pareillement estre égales entre elles, sans nulle subordination ou sujettion; à moins que le Seigneur & le Maistre de ces Créatures n'ait établi, par quelque manifeste déclaration de sa volonté, quelques-unes sur les autres, & leur ait conferé, par une évidente & claire ordonnance, un droit irréfragable à la Domination & la Souveraineté.

Глава 1
О состоянии натуральном

1. Дабы разуметь добре в чом гражданская власть состоит, и познать его истинное начало, то надобно размотреть, в каком состоянии все люди обретаются натурально. Оное состояние есть совершенная воля; состояние, в котором всякой ч[е]л[о]в[е]к, не прося позволения ни от кого, и никому неподчинен, может делать все что хочет, толко б делал по закону  натуралному.
Оное состояние есть состояние равенства, таким образом, что всякая власть [c. 2] и суд между всеми людми заимна, и ни един  ч[е]л[о]в[е]к болше других не имеет, понеже видимо, что твари одного рода, одного уряду, рожденныя без отмены, тем же натуралным выгодам причастники, имеют такую же силу, должны иметь между собой равенство, без подчинения или подданства; разве где и творец твари, явное своею волею поставить единых над другими, и дасть им, видимым и явным своим повелением, право безспорное, чтоб быть г[осу]д[а]рем и самодержцем.

X. Cependant, quoy-que les gens qui entrant dans une Société, remettent l'égalité, la liberté, & le pouvoir qu'ils avoient dans l'estat de nature, entre
les mains de la Société, afin que l'autorité législative en dispose de la maniére qu'elle trouvera bon, & que le Bien de la Société requerra; ces gens-là, néanmoins, en remettant ainsi leurs priviléges naturels, n'ayant d'autre
intention que de pouvoir mieux conserver leurs personnes, leurs libertez, leurs propriétez (car enfin, on ne sçauroit supposer que des créatures raisonnables changent leur condition dans l'intention d'en avoir une plus mauvaise) le
pouvoir de la Société ou de l'Autorité Législative établi par eux, ne peut jamais estre supposé devoir s'étendre plus loin que le Bien Public le demande: ce pouvoir se doit reduire à mettre en seûreté & [p. 167] à conserver les propriétez de chacun, en remédiant à ces trois defauts dont il a esté fait mention cy-dessus, & qui rendoient l'estat de nature si dangereux & si incommode. Ainsi, qui que ce soit qui ait le pouvoir législatif ou souverain d'une Communauté, il est obligé de gouverner par les loix établies, & connuёs du Peuple, non par des décrets arbitraires & formez sur le champ; d'établir des Juges desinteressez & équitables qui décident les differens par ces loix; d'employer les forces de la Communauté au dedans, seulement pour faire éxécuter ces loix, ou au dehors pour prévenir ou réprimer les injures estrangéres, mettre la Communauté à couvert des courses & des invasions: & en tout cela de ne se proposer d'autre fin que la tranquillité, la seûreté, le bien du Peuple.

10. Между тем, хотя люди вступают в гражданство, отдают свое равенство, волю и власть натуральную всему собранию, дабы власть законоподателная владела тем, как заблагоразсудит и сколко гражданской ползе потребно; однакож оныя люди, отдав свои волности натуралныя, не имели иного
намерения, но чтоб себя еще лутче охранить, и свою волю и свое имение (потому что невозможно разуметь, чтоб разумная тварь, пременила свое состояние, чтоб жить хуже) власть собрания или власть законоподателная
или поставленная, не может далее [с.131] разпространитися, но сколко народная полза требует: оная власть состоит в том, чтоб охронять и сохранять владение всякого ч[е]л[о]в[е]ка, дабы наградить вышепомянутая
их лишения, от чего состояние натуралное было опасно и неспокойно. Того ради всяк, кто имеет власть законоподателную или самодержавную в
каком собрании, должен правителствовать по законам положенным, и ведомым тому народу, а не самоволным и скорым решением: поставить судей безкорыстных и правдивых, чтоб разсуждали всякие вражды по законом; употреблять силу народную внутри правителства своего, во охранение законов, или извне, чтобы упредить и пресечь нападение
иностранное, защищать народ от обид и нападков: и во всем том старатся о покое, о безопасности, и о ползе народной.

L’egalité chez les hommes est une chimére que peut à [p. 64] peine enfanter une République, idéale ; mais il y a une infinité de subordinations ; dont l’Esclavage sera toujours la plus grande, lorsqu'il sera indissoluble sans la volonté du Maitre.
L’Esclavage a lui même ses dégrez, par rapport aux temps & par rapport aux Nations. En parcourant l’Historique, c’est presenter l’inhumanité, la mort, la mutilation, les tortures tous les excès arbitraires d’un maître moins cruel encore, que la Loi qui le permettoit.

Равенство между людьми есть такая химера, которая разве только в какой выдуманной республике место иметь может; но в самом деле надобно везде быть бесчисленным подчиненностям, из которых рабство будет самый нижайшей подчинения степень, если освобождение от оного зависеть будет от воли господ.
В самом рабстве, в рассуждении времён и народов бывают различные степени. Если справиться о том с историей, то представится, там бесчеловечность, убийства, отнятия членов, мучения и великие излишества необузданного самовольства господ, при всём том ещё меньше жестоких, нежели тот закон, который оные дозволил.

С’est avoir peu examiné la Police génerale, de dire, qu’il faudroit laisser juger la question de l’Esclavage, aux Esclaves [p. 66] & non aux Maitres. Proposez la question s’il doit y avoir des Laboureus, des Valets, des Soldats de Milice, & faites la leur juger : Ils proposeront tous l’égalité ; mais comme le Législateur sçait l’impossibilité de cette égalité, с'est à lui d’examiner & de juger quelles subordinations assurent mieux la tranquillité, & le bien être du total de sa Nation.

Утверждать, что вопрос о рабстве должно отдать на рассмотрение самим невольникам, а не господам, есть худое иметь понятие о всеобщих учреждениях. Если задать вопрос: надобны ли в народе земледельцы, слуги, солдаты и войско; и отдать оный им самим на рассмотрение: то все они предложат во всём равенство. Но как правительство знает невозможность сего равенства, то его должность будет рассматривать, какие именно классы в подчинениях могут лучше утвердить общее спокойствие и благосостояние всего народа.

En remontant à l’origine des choses, pour discerner en quoi consiste la générosité d’un souverain, nous trouvons qu’un prince étant le premier serviteur de l’état, lui doit compte de l’usage qu’il fait des fonds publics, qu’il en doit destiner une certaine somme au soutien de sa dignité, le reste à récompenser les services & le mérite, à rendre par ses largesses l’état opulent ; entretenir l’égalité des conditions, ne pas fouler les pauvres pour engraisser les riches, secourir avec prodigalité les miseres publiques, soulager les malheureux en tout genre, de tout espece, de toute condition, mettre de la magnificence en tout ce qui intéresse le corps de l’état en général, & diriger le but de ses dépenses au plus grand avantage de ses peuples.

Восходя к началу вещей, дабы разсудить в чем состоит щедрость самодержца, мы находим, что Государь будучи первым слугою в государстве, должен дать ему отчет в употреблении им народных доходов, что надлежит ему определить известное число тех для содержания себя по своему достоинству, а оставшее от того употребить в награждение за заслуги и достоинства, учинить чрез свою щедрость изобилие в государстве, наблюдать равенство во всех состояниях, не обирать, для обогащения знатных и довольных людей бедных, помогать изобильно бедности подданных, утешать нещастных во всяком роде, чине и состоянии, учинить великолепным все то, что пользует вообще благосостоянию общества и править целью своих росходов к главной пользе своего народа.

<…> & de là commencérent à naître, selon les divers caractéres des uns & des autres, la domination & la servitude, ou la violence & les rapines. Les riches de leur côté connurent à peine le plaisir de dominer, qu'ils dédaignerent bientôt tous les autres, & se servant de leurs anciens Esclaves pour en soûmettre de nouveaux, ils ne songérent qu'à subjuguer & asservir leurs voisins ; semblables à ces loups affamés qui ayant une fois goûté de la chair humaine rebutent toute autre nourriture, & ne veulent plus que dévorer des hommes.

[P. 131] C'est ainsi que les plus puissans ou les plus misérables, se faisant de leur force ou de leurs besoins une sorte de droit au bien d'autrui, équivalent, selon eux, à celui de propriété, l'égalité rompüe fut suivie du plus affreux désordre: c'est ainsi que les usurpations des riches, les Brigandages des Pauvres, les passions effrénées de tous étouffant la pitié naturelle, & la voix encore foible de la justice, rendirent les hommes avares, ambitieux, & méchans. 

А от того началось раждаться по расположению разных свойств одних с другими господство и рабство, или насильство и похищение. Богатые с своей стороны едва лишь узнали то удовольствие, которое в господствовании есть, начали прочих презирать, и употребляя прежних рабов своих к подвержению новых, не помышляли инаго, чтоб только покорить и привести себе в подданство своих соседей, подобясь тем алчных <sic!> волкам, которые отведав единожды человеческаго мяса отвергают всякую другую пищу и не хотят никого пожирать кроме людей.

Сим то образом, когда самые могущие, или самые убогие зделали себе первые из сил своих, а последние из нужд на имения ближняго некоторый род права равновеснаго, по их мнениям, праву собственности; равенству нарушенному последовали наиужаснейшие безпорядки. Сим то образом завладения богатых, грабежи убогих и необузданныя страсти купно всех, затушая природную жалость и слабый еще глас правосудия, зделали людей любостяжательными, честолюбивыми и злыми.

<...> il falloit qu’il sçût allier la dignité du Commandant, avec la modestie du Citoyen. Des qualitez trop brillantes étoient même suspectes dans un Etat, ou l’on regardoit l’égalité comme le fondement de la liberté publique.

Надлежало чтоб умеренность Гражданина [л. 4b] соединена была с достоинством Повелителя. Весьма отменныя качества были так же подозрительны в таком Правлении, где равенство почиталось основанием общей вольности.

Les Decemvirs representerent au peuple avec beaucoup de douceur, qu’ils croyoient n’avoir rien oublié de ce qui leur avoit paru necessaire pour la [p. 18] conservation de la liberté, & pour établir cette égalité si necessaire dans une République.

Децемвиры представили Народу с снисходительною кротостью, что хотя они употребили всевозможное внимание дабы не пропустить ни чего в Законах, что только могло служить к сохранению Римской вольности и к возстановлению в Республике нужнаго равенства <...>.

L’ambition & l’interêt firent éclater le ressentiment des premiers de Rome. On reprocha publiquement à Tiberius qu’il ne vouloit attribuer au peuple la disposition du Royaume d’Attalus, que pour s’en faire mettre la Couronne sur la tête. On l’accusa même de se vouloir faire le tyran de son propre pays; & il y en avoit qui publioient qu’il s’étoit saisi par avance du bandeau Royal, & de la robe de pourpre d’Attalus. Mais ces bruits injurieux, & qui venoient de l’animosité des Grands, ne convenoient guéres au caractere de Tiberius. Jamais personne ne fut plus Républicain que ce Tribun. Tout ce qu’il avoit fait au sujet du partage des terres, n’avoit eu pour objet que de rapprocher la condition des pauvres citoyens de celle des riches, & d’établir une espece [p. 371] d’égalité entre tous les citoyens.

Властолюбие и жадность к богатству воздвигли мщение Первоначальных в Риме. Явно укоряли Тиверия, что он отдавал Народу разпределение [с. 462] Аталовых Областей единственно в том виде чтоб возложить на себя Корону. Его обвиняли к тому, что он желал соделаться тираном своей отечественной Области; и некоторые разглашали, что он заране похитил к себе Царской венец и порфиру Аталову. Но сии несправедливые слухи произошедшие от злобы Вельмож, ни мало не сходствовали со нравом Тиверия. Ни когда ни кто Республиканин не мог иметь большей любви к Республике, какую сей Трибун доказывал. Все что он произвел касаясь до раздела земель, имело едину только цель, чтоб приближить состояние бедных к состоянию богатых, и возставить некторое равенство между всеми Гражданами.

De quelque maniere que les députés des villes eussent été admis dans les assemblées législatives, cette innovation influa beaucoup sur le gouvernement. Elle tempéra la rigueur de l’oppression aristocratique par un mêlange de liberté populaire ; elle procura au corps de la nation, qui jusques là n’avoit point eu de représentans, des défenseurs actifs & puissans, chargés de veiller à la conservation de ses droits & de ses priviléges ; elle établit entre le roi & les nobles une puissance intermédiaire, à laquelle ils eurent alternativement recours ; & cette puissance arrêta tour-à-tour les usurpations de la couronne, & réprima l’ambition de la noblesse. <...> L’égalité, le bon ordre, le bien public, la réforme des abus, devinrent des idées communes & familieres dans la société, & s’introduisirent bientôt dans les réglemens & la jurisprudence des nations [p. 53] Européennes.

Каким бы образом городские ходатаи допускаемы ни были в законодательныя собрания, однако сие новое установление много имело силы в правлении. Оно умерило жестокость многоначальнаго утеснения чрез смешение народной вольности; оно доставило народному обществу, не имевшему до того времени ходатаев, действительных и сильных защитников, долженствовавших бдеть о соблюдении их прав и преимуществ; [с. 79] оно ввело между королем и дворянами среднюю власть, к которой попеременно имели прибежище; и сия власть мало по малу удерживала усильственныя коронныя завладения и умеряла честолюбие дворянства. … Равенство, хороший порядок, общественная польза, уничтожение злоупотреблений зделались в сообществе повсемственными и употребительными мнениями, и в сии учреждения скоро введено было и законоучение Европейских народов.

Pour l’intelligence des quatre premiers livres de cet ouvrage, il faut observer que ce que j’appelle la vertu dans la république, est l’amour de la patrie, c’est-à-dire, l’amour de l’égalité. Ce n’est point une vertu morale, ni une vertu chrétienne ; c’est la vertu politique ; & celle-ci est le ressort qui fait mouvoir le gouvernement républicain, comme l’honneur est le ressort qui fait mouvoir la monarchie.

Для разумения первых четырех книг сего сочинения надлежит примечать, что чрез то, что я назвал добродетелью в общенародной державе разумеется любовь к отечеству; то есть любовь к равенству. Она не значит ни нравственныя, ниже Христианския добродетели; но одну политическую, которая составляет пружину приводящую в движение правление в общенародной державе так, как честь составляет пружину самодержавнаго правления.

Constante-Chlore, étant aussi juste, aussi affable & bienfaisant, que Galérius étoit ambitieux & cruel ; l’union entre les deux Augustes devenant par-là impossible ; ils partagèrent le domaine de l’empire, pour gouverner séparément leurs états. Il n’y eut aucune égalité dans le partage.

Поелику Константий-Хлор был толико правосуден, толико снисходителен и благотворителен, колико Галерий был честолюбив и жесток, и как согласие двух императоров потому вещь невозможное, они разделили империю, дабы управлять каждому отделенно своими владениями. Никакого не было равенства в разделе.

Heureux s’il en use toujours avec sagesse, sans se corrompre, sans envier l’opulence, & sans perdre les sentimens d’égalité, qui nourrissent la vertu républicaine!

Но куда бы был он счастлив, есть ли бы мог употребить их всегда с благоразумием, без повреждения своих нравов, без желания излишнего изобилия и без потери из мыслей своих равенства, которое питает республиканскую добродетель!

Les doges, par un abus fréquent d’un pouvoir que l’on n’avoit pas su restreindre, occasionnèrent souvent des troubles, & en surent souvent les victimes. Un conseil, composés de cent quarante citoyens de tous états, où residoit l’autorité souveraine, arrêta enfin & les entreprises de ces premiers [p. 137] magistrats, & la violence des émeutes populaires. Mais les riches ambitieux avoient trop de moyens d’altérer la constitution à leur avantage.

A cette force de gouvernement démocratique, succéda en 1289 l’aristocratie héréditaire ; par un réglement qui anéantit l’égalité, en donnant à quelques familles le droit exclusif de former le grand-conceil.

Но понеже и самые сии дожи частым употреблением власти своей (которой подданные их уменьшить не могли) причиняли многие беспокойства, да и бывали жертвами оных: то наконец составленной из 140 различных состояний граждан великий совет, в коем заключалась самодержавная власть, удержал предприятия сих главных судей и насильствия неспокойного народа. Не взирая на сие, любочестные и имеющие у себя великое богатство люди, находили многие способы для развращения сего узаконения, и для обращения онаго к своим выгодам.

После сего народного правления учинили они в 1289 году наследное вельможедержавие, учиня притом устав, по которому уничтожено бывшее прежде того равенство, и дано к составлению великого совета [c. 170] некоторым природам исключительное право.

Alfred profita de cette heureuse tranquillité pour remédier aux [p. 49] maux publics, & pour garantir la nation de nouveaux malheurs. Une sage politique lui suggéra le moyen d’unir les nouveaux habitans avec ses anciens sujets. Ce fut d’établir entre eux l’égalité. Mêmes lois, mêmes regles de justice.

Альфред не упускает обращать во благо тишину народа. Врачует общественныя злы; приемлет меры на будущия времена; провидит нужду союза между старинными и новыми подданными: установляет между ими равенство одни и те же законы, одни и те же правила судопроизводства.

Voules-vous ruiner absolument votre patrie et pour quel interêt? pour [р. 59] LA LIBERTE? et quelle liberté n'aviés vous pas ? quelle est faction honnete qui vous etoit défenduë? pour L'EGALITE? y croyés-vous ?

vos chefs en vous flatant, pour vous asservir, vos orateurs fougueux qui vous subjuguent et vous méprisent sont-ils vos égaux ? <…> N'avés vous pas trouvé l'Egalité dans son veritable temple dans les tribunaux? Est-il un grand Seigneur que vous n'ayés pas pu traduire en justice et que vous n'ayés pas fait condamner? 

<…> Voyés l'Angleterre si grande, si généreuse, si amie de la vraie liberté et si ennemie de l'anarchie, un moment incertain se décider par vos crimes.

Хотите ль непременно разорить отечество ваше и для какой пользы? ДЛЯ ВОЛЬНОСТИ? Но какой вольности не имели вы прежде? ДЛЯ РАВЕНСТВА? И вы тому верите? Начальники ваши льстящие вам для покорения вас, необузданные ваши витии, угнетающие вас и презирающие, равны ль вам? <…> Не находили ль вы равенство в истинном его храме, в судилищах? Не на всякаго ли Вельможу могли вы искать суда и получить удовольствие? 

<…> Воззрите на Англию, толь [с. 110] великую, толь великодушную, толь приверженную к истинной вольности и толь отвращенную от безначалия, некоторое время недоумевающую при ваших злодеяниях.

L. 334. L’égalité est la base de la République ; on a vu des Patriciens éloignés des affaires, d’autre condamnés à mort, pour s’être distingués par trop de mérite, quand ce mérite paroissoit contraire aux vues du Gouvernement.

П. 323. Равенство есть основание республики: виданы Патриции отдаленные от дел, другие осужденные на смерть, за то только, что отличались дарованиями, когда сии дарования были противны видам правительства.

L. 340. Les Loix agraires rétablissent l’égalité, et donnent naissance à la Démocratie. C’est l’état parfait de la République, qui dura autant que les Loix furent en vigueur <...>.

П. 329. Полевые законы возстановляют равенство и производят демократию. Сия есть совершенное состояние республики, продолжавшейся так долго, пока законы были в силе <…>.