CHAP. I.
De l'Estat de la Nature.
I. Pour bien entendre en quoy consiste le Pouvoir Politique, & connoistre sa véritable origine; il faut considérer dans quel estat tous les hommes sont naturellement. C'est un estat de parfaite liberté, un estat dans lequel, sans demander de permission à personne & sans dépendre de la volonté d'aucun autre homme, ils peuvent faire ce qu'il leur plait, & disposer de ce qu'ils possédent & de leurs personnes comme ils jugent à propos, pourvû qu'ils se tiennent dans les bornes de la Loy de la Nature.
Cét estat est un estat aussi d'égalité; ensorte que tout pouvoir & toute jurisdiction est réciproque, un homme n'en ayant pas plus qu'un autre. Car il est tres-évident que des Créatures d'une mesme espéce & d'un mesme ordre, qui sont nées sans distinction, qui ont part aux mesmes avantages de la Nature, qui ont les mesmes facultez, doivent pareillement estre égales entre elles, sans nulle subordination ou sujettion; à moins que le Seigneur & le Maistre de ces Créatures n'ait établi, par quelque manifeste déclaration de sa volonté, quelques-unes sur les autres, & leur ait conferé, par une évidente & claire ordonnance, un droit irréfragable à la Domination & la Souveraineté.
Глава 1
О состоянии натуральном
1. Дабы разуметь добре в чом гражданская власть состоит, и познать его истинное начало, то надобно размотреть, в каком состоянии все люди обретаются натурально. Оное состояние есть совершенная воля; состояние, в котором всякой ч[е]л[о]в[е]к, не прося позволения ни от кого, и никому неподчинен, может делать все что хочет, толко б делал по закону натуралному.
Оное состояние есть состояние равенства, таким образом, что всякая власть [c. 2] и суд между всеми людми заимна, и ни един ч[е]л[о]в[е]к болше других не имеет, понеже видимо, что твари одного рода, одного уряду, рожденныя без отмены, тем же натуралным выгодам причастники, имеют такую же силу, должны иметь между собой равенство, без подчинения или подданства; разве где и творец твари, явное своею волею поставить единых над другими, и дасть им, видимым и явным своим повелением, право безспорное, чтоб быть г[осу]д[а]рем и самодержцем.
XV. En effet, ce Prince absolu que nous supposons, s'attribuant à luy seul, tant le
pouvoir législatif, que le pouvoir éxécutif, on ne sçauroit trouver [p. 113] parmi ceux sur qui il éxerce son pouvoir, un Juge à qui l'on puisse appeller, comme à un Homme qui soit capable de décider & régler toutes choses librement, sans prendre parti, & avec autorité, & de qui l'on puisse espérer de la consolation & quelque réparation, au sujet de quelque injure ou de quelque dommage qu'on aura recû, soit de luy-mesme, ou par son ordre. Tellement qu'un tel homme, quoyqu'il s'appelle, Czar, ou Grand Seigneur, ou de quelque autre maniére qu'on voudra, est aussi bien dans l'estat de nature avec tous ceux qui sont sous sa domination, qu'il у est avec tout le reste du Genre-Humain. Car par tout où il у a des gens qui n'ont point de réglemens stables & quelque commun Juge auquel ils puissent appeller sur la terre, pour la décision des disputes de droit qui sont capables de s'élever entre eux, on у est toûjours dans l'estat de nature, & explosé à tous les inconvenians qui l'accompagnent; avec cette seule & malheureuse difference, qu'on у est sujet, ou plûtost esclave d'un Prince absolu: au lieu que
dans l'estat ordinaire de nature, [p. 114] chacun a la liberté de juger de son propre droit, de le maintenir & de le défendre, autant qu'il peut. Mais toutes les fois que les biens propres d'un homme seront envahis par la volonté ou l'ordre de
son Monarque, non seulement il n'a personne à qui il puisse appeller, & ne peut avoir recours à une autorité publique, comme doivent avoir la liberté de faire ceux qui sont dans [p. 115] une Société; mais, comme s'il estoit degradé de l'estat
commun de créature raisonnable, il n'a pas la liberté & la permission de juger de son droit, & de le soustenir: & par là il est exposé ci toutes les miséres & à tous les inconvenians qu'on a sujet de craindre & d'attendre d'un homme qui estant dans un estat de nature où il se croit tout permis, & où rien ne peut s'opposer à luy, est de plus corrompu par la flatterie, & armé d'un grand pouvoir.
15. И подлинно такой ц[а]рь единовластной о котором здесь предполагаем, взявши [с.91] себе един, всю власть законоподателную и законоисполнителную, невозможно будет его подчиненным, найтить судию, кому б приносить свои жалобы, и кто б мог решить оныя дела свободно, без похлебства, и самовластно, и от кого можно было бы ждать утешения и награждения, за обиду полученную,
или от него самого, или по его указу. Тако оной человек, хотя б назывался Ц[а]рь или Салтан, или б иным каким имянем, но обретается в состоянии натуралном со всеми своими подданными и совсем родом ч[е]л[ове]ческим,
понеже везде где нет законов твердых, ни судии общаго, кому бы можно бить челом на земли, что решить ссоры, которыя могут между ими произойти, там все обретаются в состоянии натуралном и преданы всяким обидам, толко есть сия бедная отмена, что называются подданными, или паче неволниками ц[а]ря единовластного ; вместо того, что в обыкновенном состоянии натуралном, всяк может свою обиду судить, свою волю охранять, и оборонять, колко возможно. А когда имение какова ч[е]л[о]в[е]ка будет взято изволением или указом его монарха, не толко, что некому будет бить челом, и не найдет прибежища в народной власти, как бывает [с.92] в гражданстве; но бутто выключен из числа разумной твари, не имеет воли, ни позволения себя охранить и оборонить, и чрез то предан во всякую бедность, чего можно боятися от такова ч[е]л[о]в[е]ка, которой обретается в соcтоянии натуралном, и чает что все ему позволено, и никто ему противится не может, и наипаче того упоен ласканием, и вооружен
великою властию.
X. Cependant, quoy-que les gens qui entrant dans une Société, remettent l'égalité, la liberté, & le pouvoir qu'ils avoient dans l'estat de nature, entre
les mains de la Société, afin que l'autorité législative en dispose de la maniére qu'elle trouvera bon, & que le Bien de la Société requerra; ces gens-là, néanmoins, en remettant ainsi leurs priviléges naturels, n'ayant d'autre
intention que de pouvoir mieux conserver leurs personnes, leurs libertez, leurs propriétez (car enfin, on ne sçauroit supposer que des créatures raisonnables changent leur condition dans l'intention d'en avoir une plus mauvaise) le
pouvoir de la Société ou de l'Autorité Législative établi par eux, ne peut jamais estre supposé devoir s'étendre plus loin que le Bien Public le demande: ce pouvoir se doit reduire à mettre en seûreté & [p. 167] à conserver les propriétez de chacun, en remédiant à ces trois defauts dont il a esté fait mention cy-dessus, & qui rendoient l'estat de nature si dangereux & si incommode. Ainsi, qui que ce soit qui ait le pouvoir législatif ou souverain d'une Communauté, il est obligé de gouverner par les loix établies, & connuёs du Peuple, non par des décrets arbitraires & formez sur le champ; d'établir des Juges desinteressez & équitables qui décident les differens par ces loix; d'employer les forces de la Communauté au dedans, seulement pour faire éxécuter ces loix, ou au dehors pour prévenir ou réprimer les injures estrangéres, mettre la Communauté à couvert des courses & des invasions: & en tout cela de ne se proposer d'autre fin que la tranquillité, la seûreté, le bien du Peuple.
10. Между тем, хотя люди вступают в гражданство, отдают свое равенство, волю и власть натуральную всему собранию, дабы власть законоподателная владела тем, как заблагоразсудит и сколко гражданской ползе потребно; однакож оныя люди, отдав свои волности натуралныя, не имели иного
намерения, но чтоб себя еще лутче охранить, и свою волю и свое имение (потому что невозможно разуметь, чтоб разумная тварь, пременила свое состояние, чтоб жить хуже) власть собрания или власть законоподателная
или поставленная, не может далее [с.131] разпространитися, но сколко народная полза требует: оная власть состоит в том, чтоб охронять и сохранять владение всякого ч[е]л[о]в[е]ка, дабы наградить вышепомянутая
их лишения, от чего состояние натуралное было опасно и неспокойно. Того ради всяк, кто имеет власть законоподателную или самодержавную в
каком собрании, должен правителствовать по законам положенным, и ведомым тому народу, а не самоволным и скорым решением: поставить судей безкорыстных и правдивых, чтоб разсуждали всякие вражды по законом; употреблять силу народную внутри правителства своего, во охранение законов, или извне, чтобы упредить и пресечь нападение
иностранное, защищать народ от обид и нападков: и во всем том старатся о покое, о безопасности, и о ползе народной.
CHAP. VI.
De la Societe Politique ou Civile.
XI. Les hommes estant nez tous également, ainsi qu'il a esté prouvé, dans une liberté parfaite, & avec le droit de jouir paisiblement & sans contradiction, de tous les droits & de tous les privilèges des loix de la Nature; chacun a, par la
Nature, le pouvoir non seulement de conserver ses biens propres, c'est-a-dire, sa vie, sa liberté, & ses richesses, contre toutes les entreprises, toutes les injures & tous les attentats des autres, mais encore de juger & de punir ceux qui violent les
loix de la Nature, selon qu'il croit que l'offense le mérite, de punir mesme de mort, lors qu'il s'agit de quelque crime énorme, qu'il pense mériter la mort. Or, parce qu'il ne sçauroit у avoir de Société politique, & qu'aucune telle Société ne
sçauroit subsister, si elle n'avoit en soy le pouvoir de conserver ce qui luy appartient en propre, & pour cela de punir les fautes de ses membres; Ici seulement se trouve une Société politique, ou chacun des membres s'est dépouillé de son pouvoir naturel, & l’a remis entre les mains de la Société, afin qu'elle en dispose dans toutes sortes de causes qui n’empêchent point d'appeller toûjours aux loix établies par elle. Par ce moyen tout jugement des particuliers estant exclus, la Société aquiert le droit de Souveraineté; &
certaines loix estant établies, & certains hommes autorisez par la Communauté pour les faire exécuter, ils terminent tous les differens qui peuvent arriver entre les membres de cette Société-là, touchant quelque matière de droit, & punissent les fautes que quelque membre aura commises contre la Société en général, ou contre quelqu'un de son Corps, conformément aux peines marquées par les loix. Et par la il est aise de discerner ceux qui sont, ou qui ne sont pas ensemble en Société politique.
Глава 6
О собрании политическом или гражданском
11. Люди родилися все в равенстве, как выше сего доказано, в воле совершенной, чтоб употреблять покойно и безпорно все правы и выгоды, по законам натуральным. Всяк имеет натурално власть не толко хранить свое имение, то есть живот, воля, богатство, от всякаго нападения, обид и насилства, но еще судить и наказывать законов натуралных преступника, смотря по вине, и наказывать смертию за великую вину достойную смерти. Но невозможно быть гражданскому собранию, и такое собрание состоять не может, ежели не будет иметь власти, хранить свое имение и наказывать за вины своих членов. Но гражданское собрание там есть, где всяк натурально своей власти лишился, и отдал собранию, дабы употребляло во всяких [с.87] делах, своим законом непротивных. Таким образом от суда люди отрешены, а собрание получает власть самодержавную; и поставляет известные законы, и опеределяет известных людей, оныя законы хранить; они разсуждают вражды между людми и наказуют за вины, буде кто погрешит против всего собрания, или
против некоторых людей, как повеливают законы. И чрез то можно видеть, кто в том собрании обретается или нет.
V. En troisiéme lieu, dans l'estat de nature, manque souvent un Pouvoir qui soit capable d'appuyer & de [p. 163] soustenir une sentence donnée, & de l'éxécuter. <…>.
VI. Ainsi, les hommes, nonobstant tous les priviléges de l'estat de nature, ne laissant pas d'estre dans une fort fâcheuse condition, tandis qu'ils demeurent dans cét estat-1à, sont vivement poussez à vivre en Société. <…>.
5.Третие: в состоянии натуралном, не имеется власти, чтоб могла утвердить и содержать сентенцию, и исполнять. <…>.
6. Того ради люди, хотя в состоянии натуралном волны, но опасное житие имеют, покамест в том состоянии прибывают, и от того зело принуждены жить в гражданстве. <…>.
§ 3
Plusieurs Cours (sur-tout celle de Suede) sont accompagner léurs Ministres par des Secretaires de Légation Gentilshommes, qui se formant ainsi aux affaires sous d’habiles Négociateurs, sont eux memes employés dans la suite en qualité de Ministres. Il est aisé de reconnoiter la sagesse et l’utilité de cette méthode. Le Secretaire d’Ambassade, soit noble, soit roturier, doit prêter, avant son depart, serment de fidélité entre les mains du Ministre du Cabinet; et le Souverain lui assigne un appointement honnête, pour le mettre à l’abri du besoin et de la tentation. Arrivé au lieu de sa destination, le Ministre doit le presenter, s’il est Gentilhomme, au Souverain, à la Cour, et au ministere; et s’il ne l’est pas, au ministere seul, pour le faire reconnoiter en sa qualité de Secretaire d’Ambassade, et [p. 320] pouvoir se servir de lui en cas de maladie, ou d’absence, pour solliciter les affaires et poursuivre la négociation. C’est une precaution essentielle, à laquelle aucun Ministre ne doit manquer, soit pour d’autres raisons. M. de Wiquefort (b) comprend: les Secretaires d’Ambassade sous la classe des Ministres du second ordre; mais je crois qu’il se trompe, 1. parce qu’un pareil Secretaire n’a point de créditif, 2. qu’il n’agit pas en chef, mais sous la direction du Ministre, et 3. parce qu’il ne jouit des prerogatives du droit des gens, que sur le même pied des autres personnes de la suite du Ministre du second ordre. Autre chose est ce qui se pratique pendant l’absence du Ministre, ou dans les intervalles des ambassades; le Secretaire de legation peut et doit continuer alors les negotiations entamées; mais son Souverain doit informer le ministere avec lequel il doit traiter du pouvoir qu’il lui donne, ou du moins le Ministre, qui part, doit l’autoriser auprès du ministere du lieu, à poursuivre ses fonctions; et par l’une ou l’autre de ces demarches, le Secretaire de Ambassade acquiert la qualité de chargé d’affaires, et se trouve en quelque maniere accrèdité.
§ 3
Многие дворы, а паче швецкой в провождение министров секретарей посольства из дворян, которые под искусными министрами обращ[?] в делах, бывает и сами наконец употреблены в министерских [нрзб].
Довольно явствует мудрость и польза [л. 3 об.] сего учреждения. Секретарь посо[ль]ства хотя бы из шляхетства, хотя бы из простых людей, пред отправлением своим присягает в верности и приводится к присяге в присутствии кабинет-министра. Государь определяет ему достаточное жалование, сколь потребно, для предохранения его от нужд и вредных покушений. По прибытии его в назначенное место, буде он из дворян, то министр должен представить его государю той державы, двору и министерству, ежели не из шляхетства, то одному министерству для признания его в чине секретаря посольства и для употребления его к отправлению дел и к продолжению оных вовремя болезни или отсутствия самаго посла. Сия есть существенная предосторожность, которую наблюдать должно каждому министру без всякой зависти, без тщеславия, или других подобных сему причин. Г. Викефорт [Л. 4] (б) щитает секретарей посольства в числе министров второй степени; но думаю что он в том обманывается. Потому, что 1) такой секретарь не имеет верящей грамоты 2) делает все не сам собою, но под властию министра 3) довольствуется преимуществами права народного не инако как и другие из свиты министра, которым также следовало бы уже почитаться в числе министров второй степени. Иное дело бывает с ним в отсутствии министра или между посольством. Секретарь посольства может и должен тогда продолжать начатые дела, но государю надлежит уведомить министерство, с которым ему в дела вступить должно, о вверяемой ему власти, а по крайней мере должен отъезжающий министр уполномочить его [Л. 4 об.] пред министерством той державы к продолжению дел ему порученных, тем или другим способом, секретарь посольства приемлет на себя звание отправляющего дела и получает некоторым образом доверенность.
Il est certain, du moins, que le plus grand talent des chefs est de déguiser leur pouvoir pour le rendre moins odieux, & de conduire l’état si paisiblement qu’il semble n’avoir pas besoin de conducteurs.
Je conclus donc que comme le premier devoir du législateur est de conformer les lois à la volonté générale, la premiere regle de l’économie publique est que l’administration soit conforme aux lois. *C’en sera même assez pour que l’état ne soit pas mal gouverné*, si le legislateur a pourvû comme il le devoit à tout ce qu’exigeoient les lieux, le climat, le sol, les mœurs, le voisinage, & tous les rapports particuliers du peuple qu’il avoit à instituer. Ce n’est pas qu’il ne reste encore une infinité de détails de police & d’économie, abandonnés à la sagesse du gouvernement : mais il a toujours deux regles infaillibles pour se bien conduire dans ces occasions ; l’une est l’esprit de la loi qui doit servir à la décision des cas qu’elle n’a pû prévoir ; l’autre est la volonté générale, source & supplément de toutes les loix, & qui doit toujours être consultée à leur défaut. Comment, me dira-t-on, connoître la volonté générale dans les cas où elle ne s’est point expliquée ? Faudra-t-il assembler toute la nation à chaque évenement imprévû ? Il faudra d’autant moins l’assembler, qu’il n’est pas sûr que sa décision fût l’expression de la volonté générale ; que ce moyen est impraticable dans un grand peuple, & qu’il est rarement nécessaire quand le gouvernement est bien intentionné car les chefs savent assez que la volonté générale est toûjours pour le parti le plus favorable à l’intérét public, c’est-à-dire le plus équitable ; de sorte qu’il ne faut qu’être juste pour s’assurer de suivre la volonté générale. Souvent quand on la choque trop ouvertement, elle se laisse appercevoir malgre le frein terrible de l’autorité publique.
À la Chine, le prince a pour maxime constante de donner le tort à ses officiers dans toutes les altercations qui s’élevent entr’eux & le peuple. Le pain est-il cher dans une province ? l’intendant est mis en prison : se fait-il dans une autre une émeute ? le gouverneur est cassé, & chaque mandarin répond sur sa tête de tout le mal qui arrive dans son département.
[Примечание: выделенный фрагмент опущен переводчиком].
Известно по крайней мере, что наилучший дар начальников, скрывать власть свою, дабы она не столько противна была, и править обществом так тихо, чтобы казалось, будто нет нужды в правителе.
И тако заключаю, как первой долг законодавца соглашать узаконения с волею общею, так первое правило хозяйства народного наблюдать, чтоб все распоряжения согласны были с законами. Довольно в истинную, ежели законодавец по своему долгу снабдил во всем, чего требовало местоположение, воздух, доход, нравы, соседство, и все участные связки в народе, которыя он должен устанавлять. Совсем тем еще безчисленныя мелкости исправления и хозяйства остаются единственно мудрому разсудку правления; но в таких случаях имеет оно два неложныя правила, по которым поступать должно; первое, разум закона долженствующий служить к решению в случаях, которых прежде предвидеть было не возможно. Другое, воля общая, източник и прибавление всех законов, у которой всегда должно в недостатке спрашиваться. Как скажут мне узнать волю общую в таких случаях, где она неизвестна? Не ужли собирать весь народ при всяком нечаянном приключении? Тем [c. 19] меньше надобно его собирать, что нельзя верно положиться, будет ли значить разсуждение его волю общую, что средство сие совсем невозможное в великом народе, да оно и редко нужно, когда правление хорошо вразумляет, и начальники уже ведают, что воля общая всегда с стороны полезнейшей народу, то есть с стороны справедливейшей; так остается только быть справедливу, чтоб верно следовать воле общей. Часто ежели она когда явно тронута бывает, со всею страшною уздою власти народной она оказывается.
В Китае Государь почитает непоколебимым правилом винить начальников в приключающихся замешательствах между их и народом. Недостаток ли в хлебе, в которой области? Воевода сажается в тюрьму. Сделается ли где возмущение? Градоначальник сменяется и всякой правитель отвечает головою своею за всякое нестроение, случившееся в его правительстве.
En général, quoique l’institution des lois qui reglent le pouvoir des particuliers dans la disposition de leur propre bien n’appartienne qu’au souverain, l’esprit de ces lois que le gouvernement doit suivre dans leur application, est que de pere en fils & de proche en proche, les biens de la famille en sortent & s’alienent le moins qu’il est possible.
Хотя установление законов учреждающих власть участных в расположении [c. 40] собственнаго имения принадлежит в общем только Государю; но разум законов, которому правление применяясь к ним должно следовать состоит в том, чтоб от отца сыну, от ближняго ближнему родовое имение доставалося, и как можно меньше из роду вон выходило.
Mais quand les citoyens aiment leur devoir, & que les dépositaires de l’autorité publique s’appliquent sincérement à nourrir cet amour par leur exemple & par leurs soins, toutes les difficultés s’évanoüissent, l’administration prend une facilité qui la dispense de cet art ténébreux dont la noirceur fait tout le mystere. Ces esprits vastes, si dangereux & si admirés, tous ces grands ministres dont la gloire se confond avec les malheurs du peuple, ne sont plus regrettés : les mœurs publiques suppléent au génie des chefs ; & plus la vertu regne, moins les talens sont nécessaires. L’ambition même est mieux servie par le devoir que par l’usurpation : le peuple convaincu que ses chefs ne travaillent qu’à faire son bonheur, les dispense par sa déférence de travailler à affermir leur pouvoir ; & l’histoire nous montre en mille endroits que l’autorité qu’il accorde à ceux qu’il aime & dont il est aimé, est cent fois plus absolue que toute la tyrannie des usurpateurs. Ceci ne signifie pas que le gouvernement doive craindre d’user de son pouvoir, mais qu’il n’en doit user que d’une maniere légitime. On trouvera dans l’histoire mille exemples de chefs ambitieux ou pusillanimes, que la mollesse ou l’orgueil ont perdus, aucun qui se soit mal trouvé de n’être qu’équitable.
Но когда граждане любят свой долг, и преемники власти народной искренно прилежат питать ту любовь собственным своим примером и стараниями своими, все трудности исчезают сами собою, правление становится лехко, и освобождается от темнаго того искусства, котораго все таинство состоит в его мрачности. Все обширные разумы столь опасные и столь удивительные, все те великие правители, которых слава смешена с нещастиями народными не так сожаления достойны тогда бывают; нравы народные наравнивают разум начальников: и чем больше добродетель царствует, тем меньше нужды в дарованиях. Самому высокомерию услужнее должность, нежели нарушение: народ уверенный, что начальники трудятся единственно в его пользу, преданностью своею облегчает их от безпокойства утверждать власть свою; и История в тысящи местах нам показывает, что власть начальника любящаго народ и полученная от любви народной сто раз полномочнее всех утеснений похитителей оныя. Сие не значит, что правление власть свою употреблять боялось, но что оно должно употреблять ея всегда законным образом. Тысящу примеров найдется в Истории начальников высокомерных или слабодушных, погибших от сладострастия или гордости, а ни одного не сыщешь, который бы пропал от праводушия.
Les Suisses avec une bonne Police, pour l'augmentation des habitans, ont si peu de terrain que leur industrie laborieuse ne suffit pas encore pour les nourrir ; mais l'Europe ne se trouve plus dans les mêmes circonstances. <…>. Leurs sages précautions de conserver des Sujets, quoi qu'au service des Puissances étrangéres, marquent [p. 49] combien ils en connoissent l’importance, & que c’est par nécessité, qu’ils s'en privent, toujoûrs prêts & en pouvoir de les faire revenir.
Одно некоторое государство*, при добрых учреждениях касающихся до размножения жителей, имеет столь мало земли, что вся их неусыпная тщательность не может их пропитать: а Европа ныне уже не в таком оплошном состоянии, чтоб можно было легко чинить завоевания. <…> Сии столь разумно предприемлимые предосторожности к сохранению своих подданных, хотя и у иностранных держав в службе, доказывают сколь ясно понимает оное государство его важность, и что оно, не иначе как по нужде то делает, что своих сограждан лишается, сохраняя однако ж при себе и власть и возможность возвратить их всегда, когда только потребно будет.
[Примечание: «некоторое государство» в оригинале – Швейцария].
Il commença d’abord par changer la forme du gouvernement ; il établit un sénat qui fût le dépositaire de l’autorité des lois, & de la liberté. Les rois de Lacédémone n’eurent plus que des honneurs sans pouvoir ; le peuple fut soumis aux lois : on ne vit plus de dissensions domestiques, & cette tranquillité ne fut pas seulement l’effet de la nouvelle forme du gouvernement.
A peine cette Ville naissante fut-elle élevée au-dessus de ses fondemens, que ses premiers habitans se presserent de donner quelque forme au gouvernement. Leur principal objet fut de concilier la liberté avec l’Empire; & pour y parvenir, ils établirent une espece de Monarchie mixte, & partagerent la souveraine puissance entre le Chef ou le Prince de la Nation, un Sénat qui lui devoit servir de Conseil, & l’Assemblée du Peuple. Romulus le Fondateur de Rome en fut élu pour le premier Roi; il fut reconnu en même tems pour le Chef de la Religion, le souverain Magistrat de la Ville, & le General né de l’Etat. <...> [p. 6] Mais sous cet appareil de la Royauté, son pouvoir ne laissoit pas d’être resserré dans des bornes fort étroites; & il n’avoit guéres d’autre autorité que celle de convoquer le Sénat & les Assemblées du Peuple; d’y proposer les affaires; de marcher à la tête de l’armée quand la guerre avoit été resoluë par un Décret public, & d’ordonner de l’emploi des finances...
Les premiers soins du nouveau Prince furent d’établir différentes Loix par rapport à la Religion & au gouvernement civil, toutes également nécessaires pour entretenir la societé entre les hommes; mais qui ne furent cependant publiées qu’avec le consentement de tout le peuple Romain.
Едва сей город [Рим] начал созидаться, и уже первые его жители стремились установить там образ правления. Главный их предмет был, чтоб согласить вольность с самодержавием. К достижению онаго они вымыслили род некоторой [с. 6] смешенной монархии, то есть разделили самодержавную власть между главным или Государем народа, между Сенатом, который служил ему советом, и между народным обществом. Ромул, основатель Рима, был избран первым Царем, признан купно начальником богослужения, самодержавным судиею города и природным вождем сил государственных. <...> Но с сею царственною наружностью власть его весьма была ограничена; оная состояла только в том, что он мог созывать в собрание [с. 7] Сенат и народное общество, предлагать им о делах, предводить войско, когда война общим определением будет предпринята, и распоряжать употребление государственных доходов <...>.
Первыя попечения сего Государя были, учредить разные законы касающиеся до веры и гражданскаго правления, равно полезные к человеческому сожитию: но сии законы выданы были с согласием всего Римскаго народа.
Lorsque des peuples soumis au despotisme deviennent conquérans, leurs conquétes ne servent qu’à étendre le pouvoir & le domaine du despote ; mais des armées composées d’hommes libres veulent conquérir pour elles-mêmes, non pour leurs chefs <...>.
Когда подчиненные самовластному правлению народы делаются победителями, то их победы не к иному чему служат, как к распространению власти и владения самовластнаго государя; но состоящия из вольных людей войска желают побеждать для себя самих, а не для своих начальников.
Je m'explique. Je ne compte pas parmi les plaisirs de l'ame, le plaisir qu'un homme trouve à penser qu'il augmente ses richesses ; ou celui qu'il ressent à voir son pouvoir s'accroître : si, comme il n'est que trop ordinaire, il ne rapporte ses richesses & son pouvoir qu'aux plaisirs du corps, [p. 34] que ces moyens peuvent lui procurer. Les plaisirs de l'avare & de l'ambitieux ne sont alors que des plaisirs du corps, vûs dans l'éloignement.
Я изъясняюсь таким образом: я не считаю между удоволствиями душевными того удоволствия, которое человек находит в умножении своего богатства; ниже того, кое он чувствует видя приращение [с. 26] своея власти: естьли он, как обыкновенно бывает, относит богатство и власть свою к телесным толко удоволствиям, кои могут ему доставить помянутые средства; то удоволствия сребролюбиваго и честолюбиваго человека суть не иное что, как телесныя удоволствия издали толко зримыя.
Par une suite de cet esprit de liberté & d’indépendance personnelle, que les Germains conserverent même après qu’ils furent unis en société, ils resserrerent la jurisdiction personnelle de leurs [p. 19] magistrats dans des limites très-étroites ; ils se réserverent & exercerent tous les droits de la vengeance personnelle ; le magistrat n’avoit le pouvoir ni d’emprisonner un homme libre, ni de lui infliger aucune peine corporelle.
Посредством сего духа вольности и личной независимости, которую Германцы сохраняли так же и после соединения их в сообщество, они заключили личное судоправление своих правительств в весьма тесные пределы; себе предоставили и употребляли все права личнаго мщения; правительство не имело власти ни заключать в темницу свободнаго человека, ни осуждать его к какому либо телесному наказанию.
Les anciens Rois de France donnerent pouvoir à ce Parlement d’approuver et de verifier les Edits et declarations qu’ils feroient ; ce qui fut une Barriere que ces sages Princes furent bien aises de mettre entre les Sujets et l’autorité Souveraine.
Древние Французкие Короли дали власть сему Парламенту разсматривать и подтверждать свои указы и объявления; что служило по желанию сих разумных Государей некою преградою между подданными и Самодержавною властью.
Les Etats de Hollande étoient cependant dans une grande perplexité, parce qu’ils voyoient bien qu’ils ne pouvoient éviter de recevoir [p. 54] le Duc d’Alençon pour Gouverneur, & que la necessité des affaires les y obligeoit, n’ayant pas d’autre moyen de se mettre en liberté: outre qu’ils l’avoient promis, & qu’enfin il faloit se resoudre, ou à recevoir ce Prince en qualité de Souverain, avec quelques conditions qui moderoient un peu son pouvoir, où à retomber en la puissance du Roi Philippe, qui les avoit traitez en Tyran, & qui n’auroit épargné ni leur corps, ni leur ame: mais ce n’étoit-là que changer un Maître pour un autre; puis que si le Duc d’Alençon venoit à se marier avec la Reine Elisabeth, comme cela devoit arriver selon toute apparence, ils ne pouvoient manquer de tomber en la puissance des Anglois.
Голандские Статы находились между тем в великом недоумении, ибо ясно видели они, что не льзя им было обойтиться без того, чтоб не принять к себе правителем дюка д’Алансона, необходимость же дел их к тому и принуждала, потому что не было для них иных способов к получению вольности своей; сверх того что они сие обещали уже ему, и что наконец должно было решиться, или принять принца сего в достоинстве самодержца, с некоторыми договорами умеривающими самовластие его, либо паки предать себя во власть короля Филиппа, поступавшаго с ними тирански, и который не пощадил бы уже ни тела, ни души их: но сие значило переменить только одного господина на другова; ибо ежели дюк д’Алансон женится на королеве Елисавете, чему надлежало быть по всему видимому, то [с. 65] они не преминут подвергнуть их владычеству Англичан.
Les deux factions implacables de 1a Rose Rouge & de la Rose blanche, (c’est ainsi qu’on les distinguoit) la premiere attachée à la maison de Lancaster, & la seconde à celle d’York, inonderent de sang tout le royaume avant que le gouvernement fût établi sur une base solide. Edouard lui-même n’avoir que trop de penchant à cimenter son pouvoir par de cruelles exécutions.
Составилися два заговора в Англии, врагов непримиримых, под именами красной и белой розы: под первым именем разумелися прилепленцы к Ланкастерскому, под вторым же к Иоркскому дому: обагрили целое государство кровию прежде нежели утверждено было правительство на основании прочном. Но и сам Эдуард четвертый чрезмерно был наклонен удерживать власть свою мучительскими казньми.