Mais cependant, comme tout se décidoit dans ces Assemblées à la pluralité des voix, & que les suffrages se comptoient par tête, les Plébéïens l’emportoient toujours sur le Sénat & les Patriciens, ensorte qu’ils formoient ordinairement le résultat des délibérations, par préférence au Sénat & aux Nobles. Servius Tullius, Prince tout Républicain, malgré sa dignité de Roi, & qui ne pouvoit pourtant souffrir que le Gouvernement dépendît souvent de la plus vile populace, résolut de faire passer toute l’autorité dans [p. 109] le Corps de la Noblesse, & des Patriciens, où il espéroit trouver des vues plus justes & moins d’entêtement.
Но как в сих собраниях все дела решились по большинству голосов, кои щитались поголовно, то для того простолюдины всегда преимуществовали перед Сенаторами и другими вельможами, так что окончание дел происходило обыкновенно, больше по разсуждению простых людей, нежели по благоизобретению Сената и дворянства. Сервий Туллий хотя и был в прочем наполнен республиканскими мысльми, но не хотех сносить того, чтоб правление государственных дел зависело от воли простаго народа; и для того вознамерился перенесть всю власть в общество вельмож и дворян, от коих он [с. 100] надеялся лучшаго провидения, и справедливейших мнений.
Die Kayserlichen Hof-Bedienten waren alle von Adel. Die Leib-Guarden bestunden theils aus dem Adel, theils aus dem Pöbel <...>.
Императорские придворные служители были все из шляхетства. Телохранители состояли отчасти из шляхетства, а отчасти из простаго народа <...>.
17. Dieses war nun der Anfang, daß Römische Volck in zwey Leiber getheilet worden, der Vornehmsten oder des Adels und des gemeinen Volcks <…>.
17. Сие было началом разделения Римскаго народа на две части, а именно вельмож или дворянства, и простаго народа <…>.
Nebenst dem pressten sie auch dem Adel ab, daß allezeit einer von den Bürgermeistern muste aus dem gemeinen Volck seyn. Sie masseten sich auch an, durch Gegensprechen die Rathschlüsse ungültig zu machen. Ja sie unterstunden sich, ohne des Raths Danck Gesetze zu geben und andre Stücke der höchsten Gewalt zu üben <…>.
Потом принудили дворянство к тому, чтоб одного Консула всегда избирать из простаго народа. Напоследок приняли они намерение своим противоречием Сенатския определения делать недействительными и отваживались без ведома Сенатскаго издавать законы и определять другия дела, принадлежащия одной токмо высочайшей власти <…>.
Труд простаго народа обогащает вельмож; а увеселения вельможей заставляют бедных препровождать всю свою жизнь в нужде.
L’anarchie régnoit par-tout & subsistuoit tous les désordres qui l’accompagnent aux douceurs & aux avantages que les hommes esperent trouver dans la société. Le peuple, cette portion la plus nombreuse & la plus utile de l’Etat, étoit réduit à un état de véritable servitude, ou traité comme s’il eût été réellement esclave. Le roi, dépouillé de presque toutes ses prérogatives, sans autorité pour former ou pour faire exécuter des loix salutaires, ne pouvoit ni protéger l’innocent, ni punir le coupable.
Безначалие повсюду [с. 33] владычествовало и было причиною всех замешательств следующих после тишины и выгод, какия люди надеются сыскать в сообществе. Простой народ, сия многочисленнейшая и самая полезная государству часть, или был доведен до прямаго состояния рабства, или поступаемо с ним было так как бы он действительный был невольник. Лишенный почти всех преимуществ и власти Государь, в разсуждении предписания или исполнения полезных законов, не мог ни защитить невиннаго, ни наказать виноватаго.
Die Achtung der Andern durch zufällige Güter, durch Reichthum, Geburt, Stand und Pracht, durch das Kleid und andre Kostbarkeiten suchen, ist sinnlicher Ehrgeiz, und der Tribut des Beyfalls, den wir durch diese Vorzüge von Andern erhalten, ist das Allmosen des Pöbels, der gern das Glänzende mit den Verdiensten vermenget, weil Verdienste oft im Glanze erscheinen.
Почтения у других чрез случайныя благия, чрез богатство, рождение, чин и великолепие, чрез платье и другия драгоценныя вещи искать, есть чувственное честолюбие и дань похвалы, которую мы чрез сии преимущества от [c. 259] других получаем, есть милостыня простаго народа, которой с охотою блистающее смешивает с заслугами, потому что заслуги часто кажутся в блистании.
Der Adel <…> wolte alle Last auf die Gemeine schieben, und ließ sich gar vernehmen, die Gemeine wären nichts anders als Sclaven. Durch dieses Wort wurden diese dergestalt aufgebracht, daß sie mit Zuziehung der Geistlichkeit dem König die Souverainitaet und zwar erblich auftrugen. Solchergestalt ward die Regierungs-Form gantz geändert, und die gebräuchliche Capitulation oder so genannte HandFeste gäntzlich abgeschaffet, daß der König alle hohe Regalia als ein absoluter Monarch ohne der Stände Einwilligung ausüben kan. Dieses alles aber wurde durch ein Reichs-Fundamental-Gesetz Lex regia genannt, an 1665 den 14. November bekräfftiget.
Дворянство <…> хотело всю тяжесть наложить на простой народ [с. 330], объявляя, что простой народ ни что иное, как рабы и невольники. Сими словами оной приведен был в такое огорчение, что с согласия духовенства предложил Королю самодержавство с наследством. Таким образом правительство было переменено и употребительная капитуляция или так называемой договор совсем оставлен, так что Король все регалии употреблять начал, как самодержавной Монарх без соизволения чинов. Все сие в 1665 году 14 ноября подтверждено государственным основательным узаконением, называемым Королевским.
<...> Il se donne la liberté de décider des afaires d’Etat ; il partage les terres de tels et de tels Princes, et accommode les diferens ; il protege et ruine les Republiques et les Royaumes : Mais ce n’est pas chose nouvelle : Le commun Peuple s’est de tout tems donné la liberté de censurer les actions des Souverains.
<…> он осмеливается решить государственные дела; разделяет земли разных Государей, и примиряет ссоры; защищает и разоряет республики и королевства: но ето дело не новое: простой народ во все времена брал смелость судить поступки самодержцев <…>.
Sabellicus in rhapsodiis dicit anno ab V. C. CCCCXV. Q. Servilio et L. Genutio Co[nsulibus] cum bellum contra Volscos gereret felicissimus dux Camillus; ortam esse Romae gravissimam inter plebem et patricios, de magistratibus creandis, contentionem. [Discordia ordinum venenum est urbis. Liv. lib. 3. extr.] Vetus enim in magnis rebusp[ublicis] malum est nimia imperandi in nobilitate insolentia, et parendi in plebe dedignatio : Volebant autem patricii tribunum in Senatu militarem creari, qui omnium equitum, tam absentium, quam praesentium caussam ageret. Nam cum semper ipsi militiae agerent ; penes plebem regimen omne civitatis esse dictitabant.
Сабеллик в комических стихотворениях говорит, что в лето от создания города четыреста пятое надесять, во время Консульства К. Сервилия и Л. Генуция, когда прещастливый полководец Камилл отправлял войну против Волсков; произшел в Риме между простым народом [прим. d: Несогласие чинов, есть яд и смертельная отрава городу. Лив. кн. 3. при окончан.] и дворянством жесточайший спор о учреждении правительств. Ибо древнее есть зло в великих обществах, дворянства излишняя и необузданная власть; а простаго народа непослушание. Дворяне требовали учредить в Сенате воинскаго Трибуна, который бы всех как присутствующих, так и находящихся во отсутствии Кавалеров содержал в своей опеке; сказывая, что понеже они всегда обращаются [с. 304] в военной службе; все государственное правление и власть состоит в руках простаго народа.
Ex iis, quae cavere in praesidibus et judicibus Principes oportet, hoc quoque est, ut nullo pacto violari antiquas in rebuspublicis suis leges patiantur, et in earum locum mores, nescio quos, introduci peregrinos. Ea quippe vulgi in eo, quod dicit, varietas, in eo, quod petit, levitas est; ut novum in singulos dies Regem creari, et novam in singulas horas legem ferri cupiat.
Из тех вещей, коих Государи в Вельможах и судьях остерегаться должны, есть и сие, чтоб ни под каким видом не допускали в государствах своих нарушать древние законы, и на место их вводить, неведомо какия, странныя обыкновения. Ибо толикое есть простаго народа в том, что говорит, непостоянство; и в том, чего требует, легкомыслие; что новаго на каждой день поставлять Царя, и новой на каждой час учреждать закон желают.
Atque a principio, [p. 6] sacra curare, magistratus gerere, ius dicere, tantum ad patricios, id est ad senatores, pertinuit. Plebeii agros plerique colebant, &, ut homines rudes, civilibus negotiis abstinebant, rustica re, aut quaestuariis artibus victum sibi comparantes. Ab agris in urbem veniebant, vel ut magistratus crearent, vel ut leges sciscerent, vel ut bella, a rege rogati, suffragiis iuberent. Haec enim tria, cum cetera per senatum omnia curarentur, a populo statuebantur: & hanc illi potestatem Romulus permisit, neque tamen absolutam, sed ita, ut, quod plebs iussisset, id tum demum ratum esset, si senatus idem approbasset. Post exactos reges video rationem esse commutatam. Non enim de plebiscitis senatus iudicavit: sed ea, quae senatus decreverat, populi arbitrio subiecta, tamquam a domino pendebant, presertim si aut ad magistratus, aut ad leges, aut ad bellicam rationem spectarent: ut confirmanda potius per populum, quae senatus decreverat, viderentur, quam, quae populus iusserat, per senatum. Quod magnis in republica motibus & contentionibus caussam praebuit.
Сначала отправлять богослужение, быть в чинах и судить, надлежало только до Патрикиян, то есть до Сенаторов; а простой народ по большой части упражнялся в земледелии, и как малознающий, не входил в дела общества, снискивая себе пропитание земледелием и торговлею; в город приходил из сел или для постановления начальников, или для уложения законов и для определения своими голосами, когда будет вопрошен о сем от Царя, войны. Ибо сии три только вещи определял народ, а все прочее производил Сенат; и сию только власть [с. 7] оставил оному [народу] Ромул, однако не совсем совершенную, но с тем, чтобы тогда только было твердо, что определит народ, когда то одобрит Сенат. Примечательно, что по изгнании Царей сие переменилось: ибо не Сенат уже разсуждал об уложениях народных, но что определял Сенат, то, отдано будучи произволению народа, зависело от него, как от господина, а особливо естьли то касалося или до чинов, или до законов, или до воинских дел, так что казалось правильнее, что подтверждал то народ, что определял Сенат, нежели Сенат то, что повелевал народ. А сие было причиною великих в Римской республике движений и споров.
In hoc tamen omnes consentiunt, ex plebe novos senatores esse allectos. Nam, etsi non de plebe, sed de primoribus equestris ordinis Livius meminit: nihil tamen obstat, quin de plebe intelligatur: cum equester ordo patriciorum, & plebeiorum aeque communis esset. In quo quasi suorum verborum interpres ipse Livius videtur esse: subiungit enim, ad concordiam civitatis, iungendosq[ue] patribus plebis animos id maxime profuisse. & Festus duobus in locis modo plebem, modo equestrem ordinem nominat: nec tamen facit inconstanter. Plebeios enim homines utrobique significat, sed eos, qui, equestrem ordinem adepti, reliquis plebeiis tantum dignitate praestarent, quantum reliquis patriciis patricii senatores.
Впрочем в том все согласны, что выбраны новые Сенаторы из простолюдинов: поелику хотя и не о самых простолюдинах, но о первостатейных людях состояния всадников упоминает Ливий, однако нет препятствия разуметь сие о простом народе: поелику сословие всадников равно причислялось и к Патрикиянам и к народу, что сам кажется Ливий изъясняет, [с. 35] как бы толкуя свои слова: поелику после приведенных мною слов говорит, что то весьма послужило много к утверждению согласия в обществе и к примирению с Патрикиянами простонародных сердец. Да и Фест в двух местах упоминает то о народе, то о сословии всадников, однако не неосновательно и без причины: поелику в обоих оных местах разумеет простолюдинов, но таких, которые, получивши состояние всадников, столько превосходили своим достоинством прочий народ, сколько Патрикияне, действительные Сенаторы, прочих Патрикиян.
§ХV. Démocratie
La Démocratie est l’union de la Noblesse & du Peuple, dans le Gouvernement. Cette forme fut d’abord exactement gardée chez les Romains: ensuite, elle y fut ensévelie sous les ruines de l’autorité du Peuple. Le Gouvernement du Peuple seul, se nomme aussi Démocratie ; nous en avons des exemples dans la Hollande, la Suisse & dans la plus grande partie des Villes Anséatiques, où, n’y ayant que peu de Noblesse, chacun a également droit aux Charges.
Демократия или народное правление.
Демократия есть соединенное правления дворянства с простым народом. Сей образ в началах исправно наблюдаем был у [л. 24] Римлян: наконец он низпал во время народнаго правления. Единаго народа правления также называется демократиею. Мы имеем тому примеры в Голландии, в Швейцарии и в большей части Анзеатических городов, где, по недостатку знатных, всякой на чины имеет право.
§II. Premiere raison de ne pas choisir un Ministre sans naissance
La premiere, afin de maintenir les sujets dans l’obéissance ; car si le Ministre est un homme du Peuple, ses égaux lui porteront envie, & les nobles refuseront de se soumettre à leur inferieur : ainsi l’envie des uns, & la hauteur des [p. 167] autres, rendront le Ministre roturier, non seulement odieux à tous, mais encore un sujet de mépris dans tout ce qui émanera de lui <…>.
Первая причина
Первая причина состоит в содержании подчиненных в повиновении. Ибо ежели министр будет из простаго народа, то равныя ему будут завидовать, а благородные откажутся покоряться нижшему себя [л. 64.] таким образом зависть одни и высокомерие других, сделают простолюдима [sic] министра не только ненавистным всем, но еще и предметом презрения во всем том, что будет происходить от него<…>.
Убо вои[с]тинну силу имело вои[н]ство по[с]тавляти императоров (л. 12) (сицево обыкновение бывает вовсех мона[р]хиях вои[н]ских или тамо идеже кто си[л]неиши) сенаторыже и народы бе[з]оружны и пра[з]ныи имена бывали и обра[з] пре[л]щения про[с]тому народу аки бы вси самово[л]ным и[з]волением вла[с]ть подавали.
Ergo revera vis Imperatores constituendi erat penes milites; (id quod usu venire solet omnibus Monarchiis militaribus, seu ubi validus quispiam isque perpetuus exercitus uno in loco alitur). Senatus populusque imbellia & vana nomina erant, illudendae simplici plebeculae (p. 24) retenta, quasi universorum ultroneus consensus Imperium daret.
Nam hunc sic clementem ratio tamen reget, & norma iuris & legum excitabit: nec deerunt, qui ad utiliora & tristiora, cum opus erit, flectent. Aliqua vero interdum remissio, plane ex usu erit, si tamen terror iste, & sub magno Iudice, praeivit. Ignovit illi Princeps; sed metu, sed ignominia perfuso. Ignovit illi Princeps: sed Princeps, id est sine corruptela, aut affectu alio sordido, humanitatis tantum amore. Hoc ipsum quam Amorem omnium conciliet? & verum est, si opportune adhibeatur. Ultimo, nobis Mos opponitur, & Consilia ac Curiae iam definitae. Equidem cum More haud temere pugnem: sed quam vetufto? Avi vel proavi nostri aliter fecerunt: vide quam longinqua repetamus. Quin totum hoc de perpetuis Curiis iudicum, nuperum est, & e Gallia ad nos manavit. Concludimus, & moderamur; Principem decore & utiliter ius dicturum, sed aliquando: id est, vel certis temporibus, ut id sciri possit; vel in caussis gravibus, sive atrocibus; vel denique, contra potentes aliquos, & partibus graves. Caroli Magni legem, quae exstat, traxerim in exemplum: Hoc missi nostri notum faciant Comitibus et populo, quod nos in omni hebdomda unum diem ad caussas audiendas sedere volumus. Populo autem dicatur, ut caveat de aliis caussis ad nos reclamare, nisi de quibus aut missi nostri, aut Comites, eis iustitiam facere noluerint. Ecce erant illo aevo passim in opidis & pagis etiam Comites sive Graviores, qui communiter ius dicebant: interveniebant extra ordinem & Missi sive Delegati a Principe, qui idem. At Carolus ipse tamen audire caussas voluit, idque hebdomadatim: caussas scilicet graviores, aut in quibus laesio aut iniuria intervenisse ab ipso iudice videbatur. Si non alius in hac re fructus, quantus iste esset? Coercere hoc modo iudices, & vigilantes attentosque reddere; cum Principem [p. 139] cogitarent iudicii sui iudicem, & forte vindicem mox futurum. Sed exempla, pro instituto, hic addamus.
Паче же, хотел бых, дабы всякий царь таков был, ибо таковаго и сице благоуветливаго сам разумом управит и непременное право и законы подвигнут; буде же тамо и присудствующии, которыи (аще потреба будет) к полезному, аще и жестокому делу удобь советами своими могут преклонити царя; аще же царь иногда покажет ослабу согрешившему, не будет то во образ протчим согрешати, понеже тамо вели страх и страхом*** ослабу или прощение предваряет; **** простит кому царь, но царь, а не кто ины, сиречь без даров, и бес посулов, и безо всякаго нелепаго пристрастия, человеколюбия точию и милости ради: сие убо единое коликую любовь у всех исходотаствует, аще точию благовременне случится; последнее нам противищиися предлагают прекословие и глаголют, яко обычай ныне таков есть: колегия, ратуши, приказы и судии на то определенныя, да царем не стужаем судами; не противляюся тому, яко обычай ныне таков есть, но вопрошаю: давно ли таков обычай привниде, откуду? Вем, яко деды и прадеды наши инако творяху, колегия повседневная [л. 112] и ратуши недавно изобретенна суть; от французов во иные государства той обычай произыде. Убо зде мнение наше определяем и посредственным умерителным путем ити хощем и глаголем: прилично и полезно есть самому царю суд судити, обаче не всегда, но точию во уреченное и во известное некое дело*****, или егда будет велми великое и тяшкое дело, или егда хощут судитися бо[га]тии и силнии. Карол Великий показал нам о сем знамениты образ, егда ко всем своим комитам, судиям и общему народу сицевое послал писание: ведомо буди всем нашим комитом, всем властелинам и общим людем, яко мы единь день всякия седмицы имамы сидети на судилищи и суд судити, обаче просты народ с теми точию делами ко мне да приступает, в которых от наших посланных или от комитов правосудия не получать. Сие премудрое королево послание велие всему государству сотворило ползу, ибо посланнии судии и комиты со страхом и трепетом суд творяху и правду зело храняху, взирающе на короля, судов своих судию и скорого отмьстителя, о чем чти и прочие приклады.
[Примечания:
*наиболее ранние и исправные списки показывают, что в данном случае использован стихотворный перевод: «Сам тои, ему ж [вариант: той, ему же] Бог власть даде царствовати / Должен есть случаи людем [вариант: людеи] разсуждати»;
**ошибочно вм. «горькое»;
*** ошибочно вм. «срам»;
****здесь пропуск; ср. ИРЛИ Перетц 204: «простит кому царь, обаче страха прежде и безчестия исполнивши»;
***** ошибочно вм. «время»].
<...> hatte Carl Knutson, als aus einem alten vornehmen Geschlechte entsprossen *25. Stimmen Engelbrecht drey und Erich Pucke drey*. Ward derhalben Carl Knutson zum Gouverneur und Reichs-Kriegs-Obristen erkläret. Solches verdroß Engelbrecht sehr *als der seines Bedünckens das meiste bey der Sache gethan da Carl Knutson sich erst hätte brauchen lassen als man schon gewonnen Siel gehabt*. So war auch der gemeine Mann übel darmit zufrieden daß man ihren Engelbrecht so wenig geachtet. Daraus ein gefährlicher Aufflauff erwachsen wäre wo nicht die Räthe darzwischen getretten und die Sache so beygeleget <...>.
** отмеченный текст отсутствует в переводе
<...> и тот жеребей достался Карлу Кнутсону, которой из давнаго и славного колена родился, и его Карла Кнутсона себе губернатором и ц[а]р[с]твеным воинским полковником его поставили [л. 170] и то Еллин Брехту велми досадно стало, также и простому народу то велми досадно стало, ради того что Ел[л]ин Брехта губернатором не выбрали, и о[т] того чю[ть] не великая война стала ме[ж]ду ими быть, однако тайныя министры между собой помирили их <...>.