Pendant la seconde guerre Punique, la loi Porcia avoit défendu de battre de verges un citoyen Romain. Cet adoucissement aux rigueurs des anciennes lois, devoit élever davantage [p. 38] les sentimens du peuple. Elle ne s’étendoit point aux armées, où les généraux conservèrent le droit de vie & de mort. Ainsi la discipline militaire se soutint dans toute sa vigueur, tandis qu’une législation plus douce ne fit qu’augmenter l’amour des citoyens pour la patrie. Soumis aux ordres absolus de ses généraux, le Romain avoit cette élévation d’âme qu’inspire la liberté. Rendu à ses soyers, il ne sentoit plus que l’empire bienfaisant des lois.
Во время второй пунической войны, закон Порциев запретил бить розгами Римского гражданина. Сие умягчение жестокости древних законов, долженствовало еще более возвысить чувствования народа. Оный не простирался на воинство, в котором полководцы сохранили право живота и смерти: таким образом военная наука пребывала во всей своей строгости, в то время, когда кротчайшее законодательство умножало в гражданах любовь к отечеству. Находясь под неограниченным начальством полководцев, Римлянин имел сию высокость души, которую внушает свобода. Возвращенный своему семейству, ничего не чувствовал, кроме благодетельной власти законов.
HUITIEME EPOQUE.
LES GRACQUES.
CORRUPTION DANS LA RÉPUBLIQUE.
Depuis l’an de Rome 620, jusqu’en 665.
CHAPITRE PREMIER.
Tribunat de Tibérius & de Caius Grachus, &c.
Les querelles entre le sénat & le peuple avoient été suspendues par les guerres étrangères ; mais le principe qui les avoit excitées subsistoit encore ; & quoique les plébéїens eussent remporté de grands avantages, quoique les deux consuls fussent même quelquefois tires de leur ordre, le petit peuple n’en étoit pas moins à plaindre. Une prodigieuse inégalité de fortune rompoit l’équilibre entre les citoyens ; les richesses [p. 47] des uns augmentoient la pauvreté des autres.
ОСЬМАЯ ЭПОХА
ГРАКХИ.
От создания Рима с 620, до 665 года.
ГЛАВА I.
Трибунство Тиберия и Кая Гракха.
Споры между сенатом и народом были остановлены внешними войнами; но источник оных еще не иссушился; и хотя разночинцы получили великие выгоды, хотя и по два консула иногда выбирали из них, однако чернь не менее достойна была жалости. Страшное неравенство имени разрывало равновесие между гражданами; богатства одних умножали бедность других.
Les suffrages du peuple établirent un vrai despotisme perpétuel, puisqu’il n’y avoit pas de pouvoir au monde plus arbitraire que celui d’un dictateur.
Народные голоса установили прямое бессменное деспотство; потому что не было в мире власти, которая бы толико была неограниченна, как диктаторская.
CHAPITRE VII.
César devient maître de la république. – Sa mort.
Les honneurs prodigués à César, après son retour, prouvent assez qu’il n’y avoit plus qu’une ombre de république. On remercia solennellement les dieux de ses victoires ; on prolongea sa dictature pour dix ans, & ensuite pour toute sa vie ; on lui donna, sous le titre de réformateur des moeurs, toute l’autorité de la censure, que deux magistrats partageoient auparavant <...>.
ГЛАВА VIII.
Цезарь становится обладателем республики. – Смерть его.
Оказанные Цезарю по возвращении его почести довольно доказывают, что не было уже республики. Принесли торжественно благодарение богам за его победы; продолжили его диктаторство на десять лет, а наконец и на всю жизнь его; дали ему, под титлом исправителя нравов, всю власть цензорства, которую сперва разделили между собою два правителя <…>.
<…> si elles n’apprenoient du moins qu’il s’expose à des diffamations incroyables, en foulant aux pieds les lois de la société & de la nature.
<…> есть ли бы оные не показывали по крайней мере, что он подвергает себя невероятному бесславию попранием общественных и естественных законов.
Mais les émeutes populaires, les préventions des magistrats, la haine contre les Juifs toujours disposés à la révolte, l’idée de Judaïsme attachée à la nouvelle religion, la sévérité des lois qui interdisoient tout culte étranger, les assemblées des fidelles taxées de révolte sacrilège ; c’est ce qui occasionna les supplices dans plusieurs provinces [p. 320], sans qu’il y eût d’édit général contre eux.
Но народные беспокойства, предупреждения правителей, ненависть против Жидов, всегда готовых к возмущению, понятие о Иудейской религии, привязанное к новой религии; строгость законов, запрещавших всякое чуждое богопоклонение, собрания верных почтенные законопреступным бунтом: вот что причиняло казни во многих провинциях, а нарочного общего указа против них не было дано.
Ce qu’on appeloit l’empire romain étoit donc alors, comme l’observe Montesquieu, “une espèce de république irrégulière, telle, à-peu-près, que l’aristocratie d’Alger, où la milice, qui a la puissance souveraine, fait & défait un magistrat qu’on appelle dey : & peut-être est-ce une règle assez générale, que le gouvernement militaire est à certains égards plutôt républicain que monarchique.
То, что называли Римскою империею, тогда, как то примечает Монтеский, был «некоторой род неправильной республики, таковой почти, какова Алжирская аристократия, где воинство, которое имеет самодержавную власть, определяет и отрешает правителя, называемого деем: и может быть сие правило, что воинское правление есть в некоторых отношениях более республиканское, нежели [с. 423] монархическое, есть довольно общее.
Поелику Константий-Хлор был толико правосуден, толико снисходителен и благотворителен, колико Галерий был честолюбив и жесток, и как согласие двух императоров потому вещь невозможное, они разделили империю, дабы управлять каждому отделенно своими владениями. Никакого не было равенства в разделе.