Symbolum XXXI
Ampla item & sumptuosa Palatia, magnifico ornatu instructa; nóbilitas & claritas familiae; custodiæ Nationum; quarum fidelitas exploratior est splendor & amplitudo aulæ, aliaeque ostentationes public, existimationem pariunt potentiae Principis, & Majestatem addunt. Ejusdem indicant illustriores tituli statuum aut industria, aut hæreditate acquisitorum, qui eidem solenttribui. Sic Isajas sùpremi rerum omnium effectoris ac Principis Majestatem variis nominibus ac titulisa explicat. Hisce itaque studeat Seren. Vestra personam suam regiam illustriorem reddere: modotamen non ex levitate deferantur aut adulatione; sed ex universali omnium applause, fundato in vertute & vera animi fortitudine, quales fuére, quibus honorati sunt olim Seneritatis Vestræ Antecessores, Rex Ferdinandus Sanctus, Alphonsus Magnus, Sanctius Fortis, Jacobus Pugnator, Alphonsus Magnanimus, & alii.
Символ 31
Высокия же и иждивеныя полаты, бл[а]голепным украшением соделанныя: бл[а]городие и слава родства: кустодии [на]родов, их же верность известнейшая есть: светлость и велелепие дому, и инная хваления общая, мнение родят державы княжеский, и величество прилагают. Тогожде избрание показуют светлейшии титлы санов или бл[а]горазумием, или наследием полученных, яже томужде прилегатися обыкоша. Сице Исаия превышняго всех веще[й] создателя и вождоначалника величество и велелепие различными именами и титлами украшает, о сих бо да печется и величество в[а]ше ипостась свою царскую светлейшую сотворити: обаче токмо да не от худости возносится или ласкания: но от общияго всех похваления. Положи основание во добродетели и правом с[е]рдца мужестве, каковы бяху, имже ублажахуся некогда величества вашего праотци, царь Фердинанд П[е]п[о]д[о]бный, Алфонс Велики[й], Санктий Крепкий, Иаков Возбранный, Алфонс Великодушний.
Ista ambitionis incommoda creare solet abusus nimius dominationis, quae sic ferè comparata est, ut omnia ad suam referat utilitatem. Quia in re [p. 316] oportet, ut Principes sese ipsi triumphent, & rationi obtemperent; licèt difficile illud fit: nam * innumerabiles sunt, qui populos, qui urbes habuêre im potestate, paucissimi, quise. Illa victoria à viribus est, & robore; haec à ratióne, & animo. Fortitudo non in eo consistit, quòd hostem prælio quis suderit, sed quòd cupiditates suas habeat domitas. Subditos modestos reddunt obedientia, & necessitas; Principes contrà potestas & jurisdictio suprema superbè efferunt. Plura regna superbia pessundedit, quàm gladius. Principes plures per seipsos perierunt, quàm per alios. Remiedium ei rei est sui ipsius cógnitio, ut Princeps in semetipsum cogitatione descendat, & cum animo suo reputet, licèt ipse sceptro ab aliis differat, multos tamen esse, qui eximiis animi dotibus longè eo, ejusque dignitate superiores sint.
[* Seneca. Ex.4.6.c.]
Помянутая же властолюбия бедства обычно происходят от излишнего высокоумия, ему же свойственно есть вся на свою токмо ползу обращати. Подобает убо да началници самых себе побеждают, и да послушивают разума, аще и не всячески удобно сие есть; якоже добре гл[агол]ет Сенека: безчисленныи [л.116об] рече суть, иже народы и грады имеях в своей власти, мало же иже самыми собою владети возмогоша. Обаче оная победа от силы и крепости есть, сия же от д[у]ха и разума. Мужество не в том содержится, да кто супостата победит, но да похоти своя укротит. Простых людей учит кротости повиновение и нужда. Князей же вопреки, началство и власть излишняя в гордыню возносит. Множайшия же Царствия гордыни, нежели меч погуби. И множайший Ц[а]рие от самых себе, нежели от иных попранны суть. На сей бо вред врачество есть: себе самаго познание; си есть, да всякий вл[а]дчествующий разсуждением внутрь себе самого вниидет, и с помыслом своим да беседует: яко аще и един он токмо разнствиит от прочих державою, обаче мнози суть, иже его м[у]др[ос]тию и разумом превосходят <…>.
Idem medium inter ipsas quoq; partes corporis Reip[uplicae] tenendum, dando operam, ut inter conditiones civium hanc magnum discrimen sit: inæqualitas enim & exsuperantia fortunarum ac Nobilitatis, si grandis fuerit, in aliis superbiam gignit, in aliis invidiam, ex his verò simultates oriutur, & seditiones, cùm amicitia et concordia ægrè coalescat inter eos, qui nimis disparis conditionis sunt, & status. <…>
Тоежде средствие и между народом блюсти достоит, прилежно усматривая, да между чинами не излишнее разнствие будет. Великое бо неравенство чести и имения в иных гордыню, в иных же зависть родит. Откуду свари, и важдения происходят: неудобно может приязнь содержатися между теми, иже зело не равни себе суть. <…>
Symbolum LXI
Decachordum (instrumentum Musicum) perfectam format Aristocratiam constantem ex Monarchico imperio & Democratico. lntelligentia præsidet imperant plures digiti, paret vero nervorum multitude; quasi populus quidam, qui attemperati sunt omnes inter se & concordes in harmonia, non particulari & privata sed communi & publiea, ita ut majorcs à minoribus minime dissonant. Decachordo similis est Respub[lica] aliqua in qua longus reruusus & experientia alios præesse voluit obedire alios, sancivit leges, constitüit Magistratus distinxit official, certos praescripsit imperaridi modos ac formas & apud Nationes omnes eum instituit Reipublicæ cordinem qui naturæ cujusque maxime conformis esset & consentaneus. Unde fit, ut antiqua illa dispositio sine periculo immutari haud possit.
Символ 61
Гусли (орудие мусикийское) изобразует на себе совершенную Аристократию, имущую купно в себе димократское и монаршеское правление. Разум бо зде ч[е]л[о]в[е]ч[ес]кий аки на пр[е]столе седит, рука повелевает, повинует же ся струн множество не собственным, но общим согласием едина от другия не разствующе, но добре согласующе малая с великими. Тако бо и в всякой области подобает быти: инные бо м[у]др[ос]ти и искуства началствовати достойни сут[ь], иннии же повиноватися долженствуют. Подобает убо, да кн[я]зь и обладатель добре познавает орган области своея, снесть чест[ь] и величество пр[е]стола своего, к тому вся свойства, чины и долженства в народе, в велможах и в слугах своих, в том бо наипаче мудрость правителства содержится.
Princeps aliquis prudens nervos attemperat, prout dispositi ipsi sunt non eos immutat omnino, nisi fortè temporis diuturnitate aut aliis de caussis tantoperè disturbati ii fint, ut planè à fine fuo primo deficiant quemadmodum alibi dicimus. Oportet igitur, ut Princeps Imperii sui decachordum bene accurateque perfpectum habeat, Majestatem item, quæ illud comitatur, naturam denique, conditionem & ingenium populi, quàm anlicorum, quæ præcipui illius nervi sunt. * Nam ut rectè dicit Rex Alphonsus Sapiens in quadam sua lege: Saber conezer los Omes, es una de las cosas, de que el Rey mai se debe trabajar: ea pues que con ellos ha de fazer todos sus fechos, menester es, que los conozca bien. In hoc potissimum gubernandi artificium consistit.
При всякой области неотступно есть некое величество, и честь, аки от согласия народа и того повиновения, аки от согласне звинящих струн раждаемая. Явление некое и сияние превысокой власти, сила некая, страх прочиим наводящая, и ко послушанию прекланяющая. Сия обладателеви и вл[а]д[ы]це крепость подает, любовь безпечална творит, страх честна велелепие велика, и аки бы нечто вышше ч[е]л[о]в[е]ческое имуще в себе, аще же толикой в народе сл[а]вы и любви не обрящет и начнет презираем и ненавидим быти, бедства близ есть и падения *.
[*Примечание: Символ 61 переведен со значительными сокращениями. В частности, высказывание Альфонса Мудрого отсутствует в русском переводе, вероятно, в связи с тем, что никто из участвовавших в переводе (Прокопович и его ученики) не знал испанского языка. Пропущена также и последняя строка]
X. Cependant, quoy-que les gens qui entrant dans une Société, remettent l'égalité, la liberté, & le pouvoir qu'ils avoient dans l'estat de nature, entre
les mains de la Société, afin que l'autorité législative en dispose de la maniére qu'elle trouvera bon, & que le Bien de la Société requerra; ces gens-là, néanmoins, en remettant ainsi leurs priviléges naturels, n'ayant d'autre
intention que de pouvoir mieux conserver leurs personnes, leurs libertez, leurs propriétez (car enfin, on ne sçauroit supposer que des créatures raisonnables changent leur condition dans l'intention d'en avoir une plus mauvaise) le
pouvoir de la Société ou de l'Autorité Législative établi par eux, ne peut jamais estre supposé devoir s'étendre plus loin que le Bien Public le demande: ce pouvoir se doit reduire à mettre en seûreté & [p. 167] à conserver les propriétez de chacun, en remédiant à ces trois defauts dont il a esté fait mention cy-dessus, & qui rendoient l'estat de nature si dangereux & si incommode. Ainsi, qui que ce soit qui ait le pouvoir législatif ou souverain d'une Communauté, il est obligé de gouverner par les loix établies, & connuёs du Peuple, non par des décrets arbitraires & formez sur le champ; d'établir des Juges desinteressez & équitables qui décident les differens par ces loix; d'employer les forces de la Communauté au dedans, seulement pour faire éxécuter ces loix, ou au dehors pour prévenir ou réprimer les injures estrangéres, mettre la Communauté à couvert des courses & des invasions: & en tout cela de ne se proposer d'autre fin que la tranquillité, la seûreté, le bien du Peuple.
10. Между тем, хотя люди вступают в гражданство, отдают свое равенство, волю и власть натуральную всему собранию, дабы власть законоподателная владела тем, как заблагоразсудит и сколко гражданской ползе потребно; однакож оныя люди, отдав свои волности натуралныя, не имели иного
намерения, но чтоб себя еще лутче охранить, и свою волю и свое имение (потому что невозможно разуметь, чтоб разумная тварь, пременила свое состояние, чтоб жить хуже) власть собрания или власть законоподателная
или поставленная, не может далее [с.131] разпространитися, но сколко народная полза требует: оная власть состоит в том, чтоб охронять и сохранять владение всякого ч[е]л[о]в[е]ка, дабы наградить вышепомянутая
их лишения, от чего состояние натуралное было опасно и неспокойно. Того ради всяк, кто имеет власть законоподателную или самодержавную в
каком собрании, должен правителствовать по законам положенным, и ведомым тому народу, а не самоволным и скорым решением: поставить судей безкорыстных и правдивых, чтоб разсуждали всякие вражды по законом; употреблять силу народную внутри правителства своего, во охранение законов, или извне, чтобы упредить и пресечь нападение
иностранное, защищать народ от обид и нападков: и во всем том старатся о покое, о безопасности, и о ползе народной.
Et quand leur autorité ne suffit pas, & [p. 46] que les desordres dont il s’agit tirent à conséquence, elles doivent en donner avis à Sa Majesté, afin qu’elle y remedie de la maniere qu’elle jugera la plus avantageuse à son peuple. Mais aprés tout ce qui pourroit estre allegué, le Roy doit demeurer le maître. Et quand même il n’acccorderoit pas des demandes qui paroîtroient bien fondées, on doit se persuader qu’il n’en use ainsi que pour le bien de des sujets, & pour des raisons qui ne sont connuës qu’à 1uy, & à son Conseil.
Но когда их власть не будет иметь довольныя к тому силы, а из оных непорятков произойти могут вредительныя следствия; тогда надлежит им о том уведомить Его Величество, дабы он истребил [C. 40] оные таким образом, которой за благопотребно рассудит наиполезнейший своему быть народу. По окончании всех рассуждений и мнений, Государь долженствует и тогда пребыть волен. Хотя бы он и не склонился на требования, которыяб казались быть весьма основательны; однако и в таком случае надлежит думать, что он то делает таким образом, для пользы своих подданных, и для таких причин, которыя ведомы токмо ему, и его Совету.
Au contraire, couvrant leur crime du voile de la pieté et de la justice, ils firent punir avec rigueur tous ceux qui dans le commencement avoient enlevé quelque chose au peuple par violence; et s’étant mis par-là en reputation de gens de probité, ils reduisirent tous les Rebelles à obéir plus aveuglement à leurs ordres.
Напротив того, покрывая свое преступление покровом добродетели, и правды, жестоко наказали всех тех, которые вначале отняли что нибудь насильством у народа. И так получив чрез то славу добрых людей, привели к тому всех бунтовщиков, что они им повиновались слепо.
Но султан Магмуд, хотя отнять всякую причину у зломысленных к продолжению бунта, и желая начать свое государствование чрез щедрое действие, и чрез то получить себе любовь от войска и от народа, выдал указ, чтоб и новым солдатам тож получать награждение как и старым <...>.
Le peuple s’étoit flaté, qu’après cette Ceremonie, on verroit rétablir la tranquilité publique, еt que les boutiques seroient rouvertes. Mais, l’Autorité de Mahmoud étoit encore si mal établie, que les Marchands n’oserent s’exposer <...>.
Народ надеялся, что после сей церемонии возобновится общая тишина, и лавки будут отперты. Но власть Магмудова толь худо еще утвердилась, что купцы не смели показаться <...>.
Vous savez, lui dirent-ils, que nous n’avons pris les [p. 60] armes, que pour tirer le peuple de l’oppression <...>. Comment cependant, vous, qui comme notre Chef deviez le premier donner l’exemple еt observer plus religieusement que Personne le serment que vous nous avez fait faire, еt que vous avez fait vous même, de ne pardonner à aucun des ennemis de l’Etat, étes-vous le premier à rompre de si saints engagemens pour un vil interêt? Un peuple infini, par reconnoiſſance d’une si juste entreprise, offre au Ciel ses prieres pour nous; et vous êtes le seul, qui nous empêchez de porter notre projet à sa perfection, en vendant votre Protection aux Tyrans de la Patrie.
Вы знаете, говорили они ему, что мы восприяли оружие, дабы избавить народ от обид <...>. Однако как вы, которой как наш главный долженствовали другим быть примером, и хранить больше всех присягу, которую вы от нас взяли, и которую вы сами учинили, чтоб никому пощады не делать из неприятелей государству; там прежде всех нарушаете толь святое обязательство для бездельные корысти? бесчисленной народ, в возблагодарение за толь праведное предприятие, воссылает к Богу молитвы свои за нас, а вы токмо один препятствуете нам к совершению привесть намерение наше, подавая ваше покровительство тираннам отечества.
Mais, dès longtems auparavant, on observoit tant dans les troupes que parmi le peuple un mecontentement général du Gouvernement; et on disoit tout publiquement, qu’on pourroit bien aisement voir naître une Rebellion. La rareté des vivres qu’on éprouvoit depuis longtems, l’augmentation de prix de chaque chose, la misere où le defaut de Trafic avoit reduit tout le Païs, la multitude et le poids des Impôts, et les vexations que l’on avoit à souffrir de la part des Troupes qui alloient en Perſe sur les Frontieres où l’on disoit qu’il s’étoit déja excité quelque sorte de revolte, avoient produit un degoût général parmi le peuple.
Но, задолго еще до того прежде, примечено было как в войске, так и в народе, общее недовольствие правлением, и говорено явно, чтоб весьма все были рады, дабы видеть начало бунта. Недостаток в съестных припасах, которой уже был от долгаго времени, умножение цены всякой вещи, бедность, в которую уменьшение купечества привело все государство, множество и тягость податей, и обиды которыя претерпевали от войска идущаго на персицкия границы, где сказывали, что уже учинили некоторое смятение, произвели общее отвращение в народе.
1. Dictum jam est de civitate per institutionem in genere. [P. 176] Dicendum est de ejus speciabus. Differentia autem civitatumsumitur a differentia personarum, quibus commissium est summum Imperium. Commititur autem summum Imperium, vel uni homini, vel Concilio sive curiae uni multorum hominum <…>. Una ubi summum imperium est penes Concilium, in quo quilibet civis jus habet suffragii, & vocatur DEMOCRATIA. Altera, ubi summum imperium penes Concilium est, in quo non omnes, sed certa aliqua pars suffragium habet; & dicitur ARISTOCRATIA. Tertia, ubi summum imperium penes unum est, & appellatur MONARCHIA. In prima, is qui rerum potitur, δῆμος, POPULUS. In secunda, OPTIMATES. In tertia, MONARCHA nominatur <…>.
1.О учрежденном обществе вообще, выше сего уже объявлено. Различие обществ происходит от различия особ, оными управляющих. Верьховное же правление бывает препоручаемо, или единому человеку, или единому совету из многих лиц состоящему <…> В первом [Народоначалием наименованным] всякий гражданин имеет право подавать свое мнение. Во втором [Вельможеначалием названном] верьховную власть удерживают избранные обществом граждане или вельможи. В третьем [Единоначальстве] верьховная власть единому лицу бывает вверена. Почему в первом верховное лице народом, во втором вельможами, в третьем Самодержцем названо <…>.
Cette année et la suivante, l’Angleterre fut troublée par le bruit qui se répandit de quelques nouvelles conjurations contre le Roi, qui demeurèrent cependant si douteuses, que le public est encore aujourd’hui peu certain de ce qu’il en doit croire.
La mesme destinée arrive aux Monarchies entieres, lesquelles tombent dans le decry; lorsque le vice y prend la place de la vertu. Une Nation florissante & distinguée, tandis que la foy y règne, se rend l’horreur des autres Nations, en se livrant aux crimes estranges, que luy inspire son changement de religion. La fureur brutale de Rodrigue, bouleverse l’un des plus beaux Royaumes du monde, que la pieté de Pélage, & le zele de Ferdinand relevent après cela, de sa décadence honteuse. La grandeur de la Maison d’Autriche, s’est etablie sur la Religion & sur la bravoure de ses premiers fondateurs ; & cette grandeur subsistera, tant que ces deux fondements subsisteront.
Такаяж участь постигает иногда и целыя государства, когда оне приходят в безславие, по причине усилившихся в них пороков и развратностей. Цветущая и славящаяся силою своею нация наводит страх соседним народам до тех только пор, пока в ней ревностно соблюдается религия и благочестие; когда же она начнет предаваться развращению, а народ пустится в роскоши и пороки, тогда неминуемо должен обезсилеть и сделаться добычею храбрых и сильных соседей. Зверское Родригово бешенство не разстроило ли самое лучшее и самое благоучрежденное в свете государство, так что естьлиб благочестие Пелагия и горячность к вере Фердинанда не послужили к возстановлению онаго, то едва ли бы когда нибудь пришло оно опять в цветущее свое состояние. Величество Австрийскаго дома конечно утверждено на незыблемых началах веры и храбрости, которую показывали в себе первые его основатели, и сие величество без сомнения пребудет непоколебимым до тех пор, пока помянутыя два основания, поддерживающия силу и могущество сего великаго государства, не будут потрясены и разрушены развратностию нравов народных.
В сие время он воздвиг храм Справедливости, и обратил все свое внимание на тех, которые в прежде бывшее правление государства употребили доверенность Императорскую на утеснение народа.
Un Souverain ne sauroit rien faire de plus utile, que d’inspirer à sa Nation une grande idée d’elle-même. Il faut qu’un Peuple s’attache à sa Patrie, même par orgueil.
L’homme de génie ne sauroit gouverner un Etat sans fermeté ; et c’est précisément cette fermeté qui fait le malheur d’un Etat qouverné par un homme sans génie.
От внушений Государя зависит, чтоб народ привержен был к своему отечеству, даже с некоторою гордостию.
Умный человек не может управлять государством без твердости, и сия-то твердость служит погибелию для государства, управляемаго человеком неразумным.
Peu de Loix sages rendent un Peuple heureux; beaucoup de Loix embarrassent la Jurisprudence.
Немногие премудрые законы делают народ счастливым; ― но множество законов потрясает правосудие.