public

Carthage devenuë riche plutôt que [p. 27] Rome, avoit aussi été plutôt corrompuë : ainsi pendant qu’à Rome les emplois publics ne s’obtenoient que par la vertu, & ne donnoient d’utilité que l’honneur, & une préference aux fatigues, tout ce que le public peut donner aux Particuliers se vendoit à Carthage, & tout service rendu par les Particuliers y étoit payé par le public.

La Tyrannie d’un Prince ne met pas un Etat plus près de sa ruine que l’indifférence pour le bien commun n’y met une République. L’avantage d’un Etat libre est que les revenus y sont mieux administrés ; mais lorsqu’ils le sont plus mal? L’avantage d’un Etat libre est qu’il n’y a pas de favoris; mais quand cela n’est pas? & qu’au lieu des Amis et des parens du Prince, il faut faire la fortune des Amis & des parens de tous ceux qui ont part au Gouvernement, tout est perdu.

Карфаген прежде Рима стал богат, также прежде и испортился: когда чины в Риме недоставались как чрез добродетель, и другой ползы не приносили как честь, а отменныя оныя труды в Карфагене продавались, и заслуги граждан были награждаемы обществом.

Тиранство владетеля неболше разоряет государство как небрежение общей ползы. Прибыль волнаго Государства состоит в том, когда доходы в лучшем состоянии, но когда они в худшем ? , то прибыль волнаго владения в том, когда нет в нем никого в великой силе; но как и сего нет ? , и когда вместо друзей и сродственников Государевых должно делать удоволствие друзьям и сродственникам всех тех, которые имеют участие в правлении, то все придет в погибельное состояние.

Il aimoit le public, & disoit souvent, Que le Prince est fait pour le peuple, & non pas le peuple pour le Prince. Il n’avoit guères que sept ans, quand à l’occasion d’une table généalogique des Rois de France, M. le Duc de Montaufier lui demanda lequel il choisiroit de tous les titres de ces Rois. Le jeune Prince répondit : Celui de pere du peuple.

Он [Людовик] любил народ, и часто говаривал, что государь создан для народа, а не народ для государя. Еще ему не было больше семи лет от роду, как спросил у него Монтансиэр, смотря на генеалогическую таблицу Французских Королей, какой бы он себе выбрал титул из всех титулов Королей Французских. Сей молодой Принц отвечал ему: Титул отца отечества.

La Révocation du Droit Annuel obligeroit les Vieux Officiers à se retirer de leurs Charges, lors que l’Expérience & la maturité de leur âge, les rendroit plus capables de servir le Public.

Отрешение годоваго права принудит старых офицеров отстать от чинов своих, когда искусство и зрелость лет учинит их более способными служить государству.

Mais on ne sait pas seulement quel roi régnoit alors à Babilone ; <…>.

On ne sait autre chose dans ces ténebres de l’histoire, sinon qu’il y avoit depuis très-longtems de vastes empires, & des tyrans dont la puissance étoit fondée sur la misere publique ; que la tyrannie étoit parvenue jusqu’à dépouiller les hommes de leur virilité, pour s’en servir à d’infames plaisirs au sortir de l’enfance, & pour les employer dans leur vieillesse à la garde des femmes ; que la superstition gouvernoit les hommes ; qu’un songe étoit regardé comme un avis du ciel, & qu’il décidoit de la paix & de la guerre, &c.

<…> однако, не известно, какой царь тогда государствовал в Вавилоне <…>.

Ничего другаго не известно в сей исторической тьме, кроме того, что издавна были пространные государства, что тираны утверждающие власть свою на бедствиях народных, коих мучительство простиралось до безчеловечия, для гнусных забав своих лишали мужей во младости мужественности их, а в старости употребляли к охранению жен, что суеверие владычествовало людьми, что сны были почитаемы за небесное предвещание, что ими возжигалися войны и постановлялся мир и проч.

Nous avons vingt histoires de l’établissement des Portugais dans les Indes ; mais aucune ne nous a fait connoître les divers gouvernemens de ce pays, ses religions, ses antiquités, les Brames, les disciples de Jean, les Guebres, les Banians. Cette réflexion peut s’appliquer à presque toutes les histoires des pays étrangers.

Si vous n’avez autre chose à nous dire, sinon qu’un Barbare a succédé à un autre Barbare sur les bords de l’Oxus & de l’Iaxarte, en quoi êtes-vous utile au public ?

La méthode convenable à l’histoire de votre pays n’est pas propre à écrire les découvertes du nouveau monde. Vous n’écrirez point sur une ville comme sur un grand empire ; vous ne ferez point la vie d’un particulier comme vous écrirez l’histoire d’Espagne ou d’Angleterre.

Мы имеем дватцать Историй о поселении Португальцов в Индии; но ни одна из них не уведомляет нас о разных правлениях, о законах и о древностях сея земли, о их браминах, о учениках Иеана, о Гвербах, о бониянах. Сие примечание, можно сказать, почти о всех Историях писаннных о чужих землях.

Когда ты будешь, писать, что на брегах Иаксарты и Оксусы, один варвар наследником был другому варвару, какая из того польза обществу будет?

Сочиняя Историю своего государства, весьма несвойственно будет ея написать тако, как Историю бы, какова ниесть вновь найденнего света. Не можно писать об одном городе, как бы о каком великом государстве, [c. 28] и нельзя писать Историю жизни какого нибудь приватнаго человека, как Историю Ишпанскую или Аглинскую.

C’est ainsi que les hommes les plus corrompus rendent toûjours quelque sorte d’hommage à la foi publique ; c’est ainsi (comme on l’a remarqué à l’article Droit) que les brigands mêmes, qui sont les ennemis de la vertu dans la grande societé, en adorent le simulacre dans leurs cavernes.

Так то люди преизпорченные отдают всегда некоторым образом долг вере народной, так то (как примечено в статье право) самые разбойники в великом обществе злодеи добродетели, обожают ея ложное подобие в своих пещерах.

L’on a rarement en cela quelque injustice à réparer ; & l’empereur persuadé que la clameur publique ne s’éleve jamais sans sujet, démêle toujours au-travers des cris séditieux qu’il punit, de justes griefs qu’il redresse.

Редко случается какая ни есть в этом несправедливость; и Государь будучи уверен, что вопль народный никогда не бывает без причины, разбирает среди всех гласов обманчивых истинные огорчения и за первый наказывая, вторыя исправляет.

Veut-on trouver des exemples de la protection que l’état doit à ses membres, & du respect qu’il doit à leurs personnes ? ce n’est que chez les plus illustres & les plus courageuses nations de la terre qu’il faut les chercher, & il n’y a guere que les peuples libres où l’on sache ce que vaut un homme. À Sparte, on fait en quelle perplexité se trouvoit toute la république lorsqu’il étoit question de punir un citoyen coupable. En Macédoine, la vie d’un homme étoit une affaire si importante, que dans toute la grandeur d’Alexandre, ce puissant monarque n’eut osé de sang froid faire mourir un Macédonien criminel, que l’accusé n’eût comparu pour se défendre devant ses concitoyens, & n’eût été condamné par eux. Mais les Romains se distinguerent au-dessus de tous les peuples de la terre par les égards du gouvernement pour les particuliers, & par son attention scrupuleuse à respecter les droits inviolables de tous les membres de l’état. Il n’y avoit rien de si sacré que la vie des simples citoyens ; il ne falloit pas moins que l’assemblée de tout le peuple pour en condamner un : le sénat même ni les consuls, dans toute leur majesté, n’en avoient pas le droit, & chez le plus puissant peuple du monde le crime & la peine d’un citoyen étoit une desolation publique ; <…>.

Хотят ли сыскать примеров колико общество членам обязано покровительством своим, и каким почтением оно должно к их особам? Сие только в наиславнейших и отважнейших народах на земли искать должно, и одни лишь вольные народы ведают, чего человек стоет. В Спарте известно в какой задумивости бывала республика, когда дела случались о наказании гражданина виновнаго. В Македонии, жизнь человеческая столь важным делом почиталася, что Александр во время пущаго своего величества столь властный государь, не смел с холодной кровию приказать умертвить Македонина виноватого, когда осужденный не защишался перед гражданами и не обвинен оными: но Римляне вознеслися паче всех народов земных почтением к участным людям, и прилежным [c. 30] наблюдением ненарушимых прав членов общества. Не было у них ничего освященнее жизни простого гражданина; и осуждение одного стоило собрания всего народа: самый Сенат и Консулы со всем их величеством не имели в том права, и у наисильнейшаго в свете народа, вина и наказание одного гражданина было огорчением всего народа; <…>.

S’il y a des lois pour l’âge mûr, il doit y en avoir pour l’enfance, qui enseignent à obéir aux autres ; & comme on ne laisse pas la raison de chaque homme unique arbitre de ses devoirs, on doit d’autant moins abandonner aux lumieres & aux préjugés des peres l’éducation de leurs enfans, qu’elle importe à l’état encore plus qu’aux peres ; car selon le cours de nature, la mort du pere lui dérobe souvent les derniers fruits de cette éducation, mais la patrie en sent tôt ou tard les effets ; l’état demeure, & la famille se dissout. Que si l’autorité publique en prenant la place des peres, & se chargeant de cette importante fonction, acquiert leurs droits en remplissant leurs devoirs, ils ont d’au tant moins sujet de s’en plaindre, qu’à cet égard ils ne font proprement que changer de nom, & qu’ils auront en commun, sous le nom de citoyens, la même autorité sur leurs enfans qu’ils exerçoient séparément sous le nom de peres, & n’en seront pas moins obéis en parlant au nom de la loi, qu’ils l’étoient en parlant au nom de la nature.

L’éducation publique sous des regles prescrites par le gouvernement, & sous des magistrats établis par le souverain, est donc une des maximes fondamentales du gouvernement populaire ou légitime.

Ежели есть законы для людей совершеннаго возраста, должны быть также и для детей научающие покорятися другим; и как не дозволяется рассудку человека участнаго быть произвольну в своих должностях, тем меньше надобно оставлять единственно знаниям и предрассудкам отцовским воспитание детей, что оное больше еще нужно обществу, нежели отцам их: по порядку природы, смерть отцовская часто лишает его последних плодов того воспитания; а отечество [c. 35] плоды его рано или поздно чувствует; общество пребывает, а семья разрушается. Ежели власть общественная заняв места отцовския, и приняв на себя иго важнаго сего звания, исполняя их должности получит их права, они тем меньше за то имеют причины негодовать, что в сем случае они только имя переменили, и будут вообще под именем граждан иметь ту же власть над их детьми, которую они имеют каждый порознь под именем отцов; и дети также будут покорны гласу их именем природы.

И так воспитание сообщественное под предписанными правилами от правительства и под правителями постановленными от Государя, есть одно из основательных установлений правления народнаго или законнаго.

Quand une fois les fonds publics sont établis, les chefs de l’état en sont de droit les administrateurs ; car cette administration fait une partie du gouvernement, toûjours essentielle, quoique non toûjours également : son influence augmente à mesure que celle des autres ressorts diminue ; & l’on peut dire qu’un gouvernement est parvenu à son dernier degré de corruption, quand il n’a plus d’autre nerf que l’argent.

Когда один раз основание доходов народных учреждено, начальники в обществе по праву суть распорядители оных; потому что и сие распоряжение составляет часть правительства, всегда существительное хотя не всегда в одном состоянии пребывающее, и увеличивается столько, сколько другия подпоры уменьшаются; можно сказать, что правление при самом падении, ежели оно не имеет другого подкрепления кроме денег.

Etre Rigoureux envers les Particuliers qui font gloire de mépriser les Loix & les Ordonnances d’un Etat, c’est être bon pour le Public.

Быть жестоку к тем гражданам, кои себе в славу ставят презирать законы и уставы государственные, есть быть добру к обществу <…>.

Le Public pénetre tout <…>.

Общество все проникает <…>.

N’avez-vous pas été trop facile pour des Courtisans, qui, sous prétexte d’épargner vos Finances dans les récompenses qu’ils vous ont demandées, vous ont proposé ce qu’on appelle des affaires ? Ces affaires sont toûjours des impôts déguisés sur le Peuple, qui troublent la Police, qui énervent la Justice, qui dégradent les Arts, qui gênent le Commerce, qui chargent le Public pour contenter en peu de tems l’avidité d’un Courtisan fastueux et prodigue.

Не были ль вы со излишеством склонны к придворным, которые под видом сохранения Вашей казны в награждениях, какия они от вас просили, Вам представляли то, что называют дела? А сии дела суть всегда прикрытые налоги на народ, которые повреждают правление, ослабляют суд, уподляют искуства, утесняют торговлю, утягощают общество, для удовольствования на малое время Придворнаго пышнаго и жаднаго.

Les Politiques, soit que ce Principe leur paroissoit trop intéressé & trop ignoble, soit qu'en le poussant au delà̀ de l'honnête ils étoient obligés de fasciner les yeux du Public par un beau nom, ont inventé celui de Raison d'Etat, en Latin Ratio Status, en Italien Raggione di Stato etc.

Политики, или для того, чтобы им сие основание казалось излишне корыстолюбивым и весьма низки, или для того, что поступая с ним за пределы честности, нужно было им обморочить очи всенародства каким нибудь отменным именем, изобрели название Государственного резона, или Государственной причины.

Cette année et la suivante, l’Angleterre fut troublée par le bruit qui se répandit de quelques nouvelles conjurations contre le Roi, qui demeurèrent cependant si douteuses, que le public est encore aujourd’hui peu certain de ce qu’il en doit croire.

В сем году и в следующем Англия была возмущаема слухом новых заговоров на Короля, кои однако остались толь сумнителны между доносами и откровенным обвиняемых себя защищением и оправданием, что и по ныне народ мало ведает, что должно ему о сем думать.

Périclès. Par quel moyen ce solitaire est-il donc devenu fameux ? a-t-il, comme moi, livré des batailles, et fait des conquêtes pour sa patrie ? a-t-il érigé quelques grands monuments aux Dieux, ou formé quelques établissements utiles au public?

Перикл. Каким же образом сей пустынник сделался славным? Вступал ли он так как я в сражении, и учинил ли он для отечества свого завоевания? Воздвигнул ли какие либо памятники богам, и зделал ли какие нибудь обществу полезные учреждения?

Des Loix. Les loix ont été faites par des gens de bien & de vertu, & ensuite acceptées du public pour l’avantage des particuliers. <...> Avant ces temps-là les hommes n'avoient d'autres loix, que celles de la nature, & que les usages introduits par leurs ancêtres.

О законах. Законы сделаны людьми добрыми и добродетельными; а потому и приняты оные народом для выгод каждаго порознь <...>. До тех времен люди не имели никаких других законов, кроме естественных обычаев введенных предками оных.

L. 297. On voit par ce précis des révolutions de la Germanie, comment elle fut d’abord assujettie à un gouvernement Monarchique ; comment ce gouvernement a été détruit ; et par quels moyens les etats sont parvenus à l’autorité dont ils jouissent. Ces révolutions ont fait naître le droit Public d’Allemagne, et contribué à sa perfection.

П. 286. Из сего краткаго начертания перемен Германии видно, каким образом была она с начала подчинена Монархическому правлению; как сие правление было изпровержено, и какими средствами Штаты дошли до нынешней власти. Таковыя перемены породили народное Немецкое право и способствовали к его усовершению.

Il ne faut qu'un petit nombre de loix très exactement observées, pour retenir les peuples dans le devoir. Une loi qui dure & qui ne se garde plus, est, à n'en point mentir, un exemple très pernicieux, un scandale public, & un sujet à beaucoup de gens de commettre toutes sortes de méchancetés. Il est bon de les changer quelquefois selon le tems & les occasions. Quand la loi ne fait point de honte au jugement & à la prudence du Legislateur, & que d'un autre côté, elle est utile & avantageuse au public, il ne faut ni la négliger ni permettre qu'elle soit abolie.

Лутче иметь малое число законов, толко бы были оные исполнены точно во всем, что касается до содержания народа в их должностях. Ежели закон, будучи пренебрегаем, не отменится, то оной суще есть наивреднейший пример, всеобщее неудоволствие и притом повод множеству людям к розным безделством; и для того надлежит оные переменять по состоянию времяни и случаев; естьли закон не предосудителен мыслям и просвещению законодавца, а притом з другой стороны полезен есть обществу, то оным отнюдь не пренебрегать, ниже допускать ево до упадка.

La Providence a trouvé à propos de susciter de tems en tems un petit nombre de personnes, à qui elle a accordé des talens, qu'elle refuse au commun des hommes. Nés pour instruire & pour diriger, destinés à être les protecteurs & les défenseurs du genre humain, ils osent prendre en main la cause commune de la société civile, pour en faire valoir les droits & en soûtenir les intérêts. Guidés par le seul amour de la patrie, ils n'envisagent que ce qui peut lui procurer un bonheur solide ; tout autre objet leur est étranger & même odieux. Loin d'être susceptibles de ces sentimens bas & dangereux, qui deshonorent souvent les principaux membres d'un Etat, ils les combattent avec cette noble bardiesse que donne la vertu, & qui caractérise le vrai citoyen. Si leur voix est étouffée par les cris tumultueux d'une multitude corrompue, ou rendue inutile par les violences d'une autorité despotique, ils n'en ont pas moins la gloire d'avoir montré le bon chemin, & le public intéressé leur a la même obligation. 

Nôtre siécle, si dissèmblable d'ailleurs à celui des Licurgues & des Solons, a eu le bonheur de voir naître des hommes capables de défendre courageusement la vérité contre toutes les forces du mensonge, & son histoire fournira à la posterité plus d'un exemple de citoyens généreux, qui se sont sacrifiés pour le bien public. 

C'est dans la conduite de ces glorieux modèles qu'on a puisé les maximes repandues dans ce livre, où tout Lecteur, de quelque condition qu'il soit, trouvera des régles sures pour remplir les devoirs de son état, & mériter la qualité de véritable citoyen. 

Предусмотрение Б[о]жие определило низпосылать от времяни до времяни по малому числу людей с такими дарованиями, каковых просто[й] народ лишен, таким людям, которые производятца в свет для того чтоб других просвещать и оными правителствовать, предстателствовать, за человеческой род, и оной защищать свойственно есть, вступать смело в дела гражданскаго общества; с тем чтоб привесть нравы онаго в надлежащее действие и сохранить ево интерес. Будучи поощряемы единаю любовию к отечеству не должны воображать себе ничего иного, как толко то, что может произвесть оному совершенное благополучие, протчие ж все мысли от себя отдалять и их презирать; не входить в те ниские и опасные разсуждения, коими часто повреждаетца честь главных членов государства, но побеждать их благородным великодушием, которое вливает добродетель и делает истинны[м] сыном отечества, а хотя совет их иногда и уничтожится противными голосами зломышленной партии или преодолением вышней власти, но им так, как показавши истинный путь, не менше останется чести, ибо общество, уверившись о полезностях их советов, к ним также обязателство иметь будет. 

В нашем веке, несходственном в некоторых частях с ликурговыми и солоновыми временами [когда] произошло в свет доволно таких людей, которые способны были с великодушием защищать справедливость против всех сил лжи, и онаго гистория покажет потомкам не один пример великодушных патриотав, которые жертвовали себя в ползу общества.

Изображенные в сей книге примечания основаны на славных сих примерах, где читатель, какого бы он звания ни был, найдет твердые регулы к исполнению должности по состоянию своему и преобретению достоинства сущаго сына отечества.