Lors qu’on voit deux grands Peuples se faire une guerre longue et opiniâtre, c’est souvent une movaise Politique de penser qu’on peut demeurer Spectateur tranquille; car celui des deux Peuples qui est le Vainqueur [p. 44] entreprend d’abord de nouvelles guerres, & et une Nation de Soldats va combattre contre les Peuples qui ne sont que Citoyens.
Когда между двумя великими народами произходила долговременная и упрямая война, то часто разсуждали по неосторожной политике, что можно при сем быть Зрителями спокойными, ибо один из оных народов тот, который победитель, предпринимает тотчас новыя войны, и воины идут биться не против воинов, но против граждан.
Cet habile Politique fit ces règlemens pour s’assurer la couronne. Car ayant à faire à des hommes encore féroces, & qui ne se connoissoient pas bien en vrai mérite, il craignit qu’une trop grande familiarité ne lui attirât le mépris, & ne donnât lieu à des complots & à des conspirations contre une autorité naissante, qui ne manque jamais de faire des jaloux & des mécontens. Mais demeurant ainsi caché aux yeux du peuple, & ne se faisant connoitre que par les sages loix qu’il établissoit, & par l’exacte justice qu’il se piquoit de rendre à chacun, il s’attiroit le respect & l’estime de ses sujets.
Сей искусной политик [Деиоцес] зделал такия учреждения, для удержания при себе Королевской власти. Он имел дело с людьми грубыми и дикими, которые не знали в чем состоит прямое достоинство; и для того опасался он, чтоб снисходительное его обхождение не привлекло на него презрения, и не подало бы причины к бунтам противу начинающейся его власти, которая никогда от зависти и неудовольствия свободна быть не может; а пребывая таким образом скрыт от народных глаз, и оказывая себя пред ним чрез установление мудрых законов, и чрез делание всякому точной справедливости, доставлял себе почтение и уважение от своих подданных.
Lorsqu’on voit deux grands Peuples se faire une guerre longue & opiniâtre, c’est souvent une mauvaise politique de penser qu’on peut demeurer spectateur tranquille ; car celui des deux Peuples qui est le vainqueur, entreprend d’abord de nouvelles guerres, & une Nation de Soldats va combattre contre des Peuples qui ne sont que Citoyens.
Когда два сильные народа имеют меж собою долговременную и упорную войну, то думать, что при таком позорище можно остаться в покое, не редко противно здравой политике: ибо одержавший верьх из двух народов не медля приступает к новым войнам, и состоящий из воинов народ станет сражаться с такими народами, которые суть только граждане.
C’étoit en quelque façon une loi fondamentale de la Couronne d’Égypte, que les sœurs succédoient avec les freres ; & afin de maintenir l’unité dans le gouvernement, on marioit le frere [р. 64] avec la sœur. Or il est difficile de rien imaginer de plus pernicieux dans la politique qu’un pareil ordre de succession : car, tous les petits démêlés domestiques devenant des désordres dans l’Etat, celui des deux qui avoit le moindre chagrin soulevoit d’abord contre l’autre le peuple d’Alexandrie, populace immense, toujours prête à se joindre au premier de ses Rois qui vouloit l’agiter. De plus, les Royaumes de Cyrene & de Chypre étant ordinairement entre les mains d’autres Princes de cette maison, avec des droits réciproques sur le tout, il arrivoit qu’il y avoit presque toujours des Princes régnants & des prétendants à la Couronne ; que ces Rois étaient sur un Trône chancelant ; & que, mal établis au-dedans, ils étoient sans pouvoir au-dehors.
В Египетском королевстве почиталось се некоторым образом за главный закон, что сестры равное имели с братьями участие в наследстве престола; и для утверждения в правлении согласия брат с сестрою совокупляемы были союзом супружества. Трудно что выдумать столь пагубное в политике, как подобный порядок в наследстве; ибо все мыле домашние раздоры, претворяясь в государственные безпорядки, подавали случай одному из двух, хотя малым чем раздраженному, возмущать немедленно против другаго Александрийский [с. 63] народ; безчисленная чернь, всегда готовая пристать к перьвому из своих государей, который хотел привести ея в волнение. Сверьх того Киринейское и Кипрское королевства обыкновенно принадлежали другим из сего дому произшедшим князьям с взаимными на целое правами; от чего делалось, что всегда почти были правительствующие государи и совместники на царство; что сии государи сидели а колеблющимся престоле; и что будучи худо утверждены внутри, не имели они никакой силы вне государства.
Dans le fonds Frederic III. n’étoit flatté que par les dehors de la royauté, par le faste de la représentation, & par un certain travers de l’amour propre, qui se plaît à faire sentir aux autres leur infériorité. Ce qui fut en effet l’ouvrage d’une vanité bourgeoise & puérile, se [p. 160] trouva dans la suite un chef d’oeuvre de politique : car la royauté tira la maison de Brandebourg de ce joug de servitude, où la maison d’Autriche tenoit alors tous les princes d’Allemagne.
Фридрих III. не иным чем был обольщаем, как внешною знатностию королевства, отменным преимуществом и некоторым родом самолюбия, по которому чувствуется своя перед другими знатность; и потому то, что было в самом деле трудом мещанскаго и детскаго тщеславия, почитается в последовании за искусство в политике; ибо название королевства вывело Бранденбургской Дом из под ига рабства, под которым Австрийский Дом содержал всех Немецких Принцов.
En regardant la religion simplement du côté de la politique, il paroît que la protestante est la plus convenable aux républiques & aux monarchies. Elle s’accorde le mieux avec cet esprit de liberté qui fait l’essence des premieres. Car dans un état, où il faut des négocians, des laboureurs, des artisans, des soldats, des sujets en un mot, il est sûr que des citoyens qui font voeu de laisser périr l’espece humaine, deviennent pernicieux.
Смотря на закон просто с стороны политики, кажется что Протестантской приличнее Республикам и Монархиям; ибо лучше он соглашается с сим духом вольности, которой потребен в перьвом из сих правлений; а посему в таком государстве, в котором должны быть купцы, земледельцы, художники, воины, и словом сказать, все подданные, то совершенно бывает вредно, когда граждане учинят такия обеты, которыя следуют к убытку народному.
On trouve trois sortes de Loix dans tous les Païs ; à sçavoir, celles qui tiennent à la Politique, & qui établissent le Gouvernement ; celles qui tiennent aux Moeurs & qui punissent les Criminels; & enfin les Loix Civiles, qui réglent les Successions, les Tutelles, les Usures & les Contracts. Les Legislateurs, qui établissent des Loix dans des Monarchies, sont ordinairement eux-mêmes Souverains : si leurs Loix son[t] douces & équitables, elles se soutiennent d’elles-mêmes ; [p. 27] tous les Particuliers y trouvent leur avantage : si elles sont dures & tyranniques, elles seront bientôt abolies ; parce qu’il faut les maintenir par la violence, & que le Tyran est seul contre tout un Peuple, qui n’a de désir que de les supprimer.
Dans plusieurs Républiques, où des Particuliers ont été Legislateurs ; leurs Loix n’ont réüssi qu’autant qu’elles ont pû établir un juste équilibre entre le Pouvoir du Gouvernement & la Liberté des Citoiens.
В каждой земле находим мы троякое законов разделение; то есть те, которые надлежат до Политики, и на которых основано стоит правление, те, которые касаются до нравов, и наказывают преступников, наконец гражданские законы, которые учреждают наследства, опекунства, рост и договоры. Законодатели, поставляющие законы в монархиях, обыкновенно они же сами суть и самодержцы: ежели их законы кротки и справедливы, то они сами чрез себя сохраняются, все подданные находят в них свой прибыток, ежели они жестоки и безчеловечны, то скоро потреблены будут, понеже их должно сохранять чрез насилие, и для того, что тиран один не может стоять против всего народа, который ничего больше не желает, как их изтребления.
Во многих республиках, где граждане были законодателями, законы их по стольку могли успеть, по скольку могли они уставить надлежащее равновесие между властию правления и вольностию граждан.
Que la Politique est une science dont les principes sont fixes. Sa premiere regle est d’obéir aux loix naturelles. L’autorité que les passions usurpent, est la source de tous les maux de la Société. La politique dois les soumettre à l’Empire de la Raison. <…> Peut-être nos citoyens ne sont-ils pas assez dépravés pour mépriser constamment sa philosophie : si nous la consultions, nous ressemblerions bientôt à nos pères; nous verrions bientôt renaître des Miltiade , des Aristide, des Thémistocle, des Cimon, et une république digne de ces grands hommes.
Что политика есть такая наука, которой началы суть непременны. Первое ея правило велит повиноваться законам естественным. Власть страстьми похищаемая, есть източник всех зол в обществе. Политика должна страсти покорять владычеству разума. <…>. Может быть граждане [с. 2] наши не дошли еще до такой развратности, чтоб постоянно презирали они его философию: ежелиб мы по ней поступали, скороб мы на предков своих походить стали; увидилиб мы немедленно возраждаемых Милтиадов, Аристидов, Фемистоклов, Кимонов, и Республику сих великих мужей достойную.
La Politique, Aristias, est la médecine des Etats, & cette médecine n’a pas moins besoin que l’autre de connoissances & de méditations. Avant que d’imaginer tant de choses pour faire fleurir notre Patrie, avez-vous commencé par vous demander a vous-même, [p. 14] pourquoi les hommes ont consenti à renoncer à cette indépendance avec laquelle ils sont nés, & établi entr’eux un Gouvernement, des Loix & des Magistrats?
Политика, Арист, есть врачество областей, и врачество то не меньше перваго требует знания и прлежнаго внимания. Прежде вымышления стольких способов к процветанию нашего отчества, начинались вы у себя самого спрашивать, для чего люди согласилися отрещися от той независимости, с которою они родилися, и установили они между собой, правление, законы и градоначальников?
Puisque la Société a, selon les lieux & les temps, des besoins différents ; puisque de nouvelles circonstance & une révolution rendent souvent un peuple si différent de lui-même, la principale attention de la politique ne devroit-elle pas être de varier ses principes & sa conduite? Qu’elle varie la maniere d’appliquer ses principes, j’y consens, répondit Phocion, [p. 19] puisque tous les peuples qui setrompent, ne sont pas dans la même erreur, & que les uns sont plus ou moins, éloignés que les autres du chemin qui conduit au bonheur.
А когда общество по местам и по временам имеет разныя нужды; когда новыя обстоятельства, [c. 22] и некоторая перемена часто делают, что народ сам на себя уже не походит, по тому главное внимание Политики не должноль состоять в том, чтоб отменять свои начала и свое поведение? Пусть отменяет она образ употребления своих начал, я на то согласен, ответствовал Фокион, для того, что все народы себя обманывающие, не в одинаковом заблуждении бывают, и одни перед другими или меньше или больше удалены от пути ведущаго к благополучию.
J’ai jetté les yeux sur un plus grand théâtre, & j’ai vû les passions, comme autant de furies, porter la désolation dans toute la terre, changer les Magistrats en ennemis de la société, fouler aux pieds les loix les plus saintes de l’humanité, & détruire dans un instant: les Empires les plus formidables. <…> [p. 40]. Je n’ose, Phocion, marcher sans votre secours ; je n’ose entrer seul dans le sanctuaire de cette politique sublime, qui n’a d’autre instrument, ni d’autre appui que la vertu; je craindrois de le profaner.
Поглядел я на больший еще того позор и увидел страсти, как фурии, наносящие разорения по всей земле; переменяющия градоначальников в неприятелей обществу; попирающия под ноги святейшие человеколюбия законы; разрушающия в миг сильнейшия Империи. <…>. Не смею я, Фокион, далее поступать без вашей помощи; не смею я один войтить во святилище политики, которая другова орудия, ни другия подкрепы не имеет, как только добродетель.
Странной был бы тот политик, как законодавец, удостоверивая себя что доволно только издать законы, чтоб люди оным повиновалися. Он ничего еще не сделал, когда учредил только права каждаго гражданина, и положил твердые пределы правосудию.
Mon cher Aristias, poursuivit Phocion, j’ai tâché de ramener à des principes fixes & certains, cette science qu’on nomme Politique, & dont les Sophistes nous avoient donné une idée bien fausse. Ils la regardent comme l’esclave ou l’instrument de nos passions; de-là l‘incertitude & l’instabilité de ses maximes; de-là ses erreurs, & les révolutions qui en sont le fruit. Pour moi, je fais de la politique le ministre de notre raison, & j’en vois résulter le bonheur des sociétés.
Дорогой мой Арист, продолжал Фокион, я старался по прежнему возстановить твердыя и надежныя начала той науки, которую называют политикою и о которой мудрецы дают нам понятие довольно ложное. Они [с. 165] признавают ее за рабыню или за орудие наших страстей; от того ненадежность и непостоянство в ея правилах; оттуда ея погрешности и премены, яко плоды оных; а я из политики делаю министра, то есть служителя нашего разума, и вижу от того произходящее благополучие обществ.
Когда политика упражняется внутрь области тем, чтоб бороться иногда с таким, иногда с другим пороком, и надобно обманывать или гражданина или правительство страха ради; тогда не в невозможности ли она бывает успевать по всем нуждам общества?
L’homme, comme être physique, est ainsi que les autres corps, gouverné par des loix invariables : comme être intelligent, il viole sans cesse les loix que Dieu a établies, & change celles qu’il établit lui-même. Il faut qu’il se conduise ; & cependant il est un être borné ; il est sujet à l’ignorance & à l’erreur, comme toutes les intelligences finies ; les foibles connoissances qu’il a, il les perd encore : comme créature sensible, il devient sujet à mille passions. Un tel être pouvoit à tous les instans oublier son créateur ; Dieu l’a rappelé à lui par les loix de la religion : un tel être pouvoit à tous les instans s’oublier lui-même ; les philosophes l’ont averti par les loix de la morale : Fait pour vivre dans la société, il y pouvoit oublier les autres ; les législateurs l’ont rendu à ses devoirs par les loix politiques & civiles.
Человек, как бытие естественное так, как и другия тела, управляется непременными законами. Человек, как бытие разумное, нарушает безпрестанно законы от Бога установленные; переменяет и те самые, которые он сам установил: надлежит ему самим собою предводительствовать; однако же он есть бытие ограниченное; и потому подвержен незнанию и заблуждению так, как и все разумныя бытия ограниченныя; сколь ни слабыя имеет он познания, но и те он теряет, как одаренное чувством творение; и потому подвержен он множеству страстей. Такое бытие может завсегд предать забвению своего творителя; но Бог приводит его в себя законами веры. Такое бытие может часто позабывать и само себя; но Философы научают его познанию чрез законы нравоучения. Будучи создан для сожития в обществах он бы мог в оном [с. 7] позабыть других; но законодавцы приводят его к своей должности законами политики и гражданства.
Si les politiques étoient moins aveuglés par leur ambition, ils verroient combien il est impossible qu’aucun établissement quel qu’il soit, puisse marcher selon l’esprit de son institution, s’il n’est dirigé selon la loi du devoir ; ils sentiroient que le plus grand [p. 341] ressort de l’autorité publique est dans le cœur des citoyens, & que rien ne peut suppléer aux mœurs pour le maintien du gouvernement. Non-seulement il n’y a que des gens de bien qui sachent administrer les lois, mais il n’y a dans le fond que d’honnêtes gens qui sachent leur obéir.
Ежели бы политики честолюбием своим не так ослеплены были, то бы легко усмотрели сколь невозможное дело, что бы какое учреждение могло себя вести по разуму своего постановления, когда законом должности не будет управляемо; они бы уразумели тогда что главнейшая пружина народной власти находится в сердцах граждан, которая всего лучше способствует нравам к воздержанию правления. Не только одни богатые в силах наблюдать законы, но по основанию одни честные люди им повинуются.
ÉCONOMIE ou ŒCONOMIE, (Morale & Politique.) ce mot vient de οἶκος, maison, & de νόμος, loi, & ne signifie originairement que le sage & légitime gouvernement de la maison, pour le bien commun de toute la famille. Le sens de ce terme a été dans la suite étendu au gouvernement de la grande famille, qui est l’état. Pour distinguer ces deux acceptions, on l’appelle dans ce dernier cas, économie générale, ou politique ; & dans l’autre, économie domestique, ou particuliere. Ce n’est que de la premiere qu’il est question dans cet article. Sur l’économie domestique, voyez Père de famille.
Quand il y auroit entre l’état & la famille autant de rapport que plusieurs auteurs le prétendent, il ne s’ensuivroit pas pour cela que les regles de conduite propres à l’une de ces deux sociétés, fussent convenables à l’autre : elles different trop en grandeur pour pouvoir être administrées de la même maniere, & il y aura toûjours une extrème différence entre le gouvernement domestique, où le pere peut tout voir par lui-même, & le gouvernement civil, où le chef ne voit presque rien que par les yeux d’autrui.
Економия, (нравств. и политика). Сие слово составлено из Греческаго οἶκος дом и νόμος закон, и по производству означает разумное и законное домашнее правление к общему всей семьи благополучию. Знаменование сего слова потом введено даже и в правлении большей семьи или государства. Для лучшего различения сих означений в последнем случае называется она общественною экономиею или государственным благоучреждением, в первом же домостроительством, или частною экономиею.
Хотя бы между государством и семьею и было такое сходство, каковое [с. 2] многие сочинители утверждают, то не следовало бы из того, что правила порядка свойственныя одному, которому ни есть из сих двух обществу, равно приличествуют и другому: пространством своим они разнствуют так, что одинаковым образом управляемы быть не могут, и несходствие сие безконечно между домашним правлением, в коем отец все видеть может своими очами, и государственным, котораго глава зрит по представлению других.
ÉCONOMIE ou ŒCONOMIE, (Morale & Politique.) ce mot vient de οἶκος, maison, & de νόμος, loi, & ne signifie originairement que le sage & légitime gouvernement de la maison, pour le bien commun de toute la famille. Le sens de ce terme a été dans la suite étendu au gouvernement de la grande famille, qui est l’état. Pour distinguer ces deux acceptions, on l’appelle dans ce dernier cas, économie générale, ou politique ; & dans l’autre, économie domestique, ou particuliere.
Слово Экономия не значит, по происхождению своему, инаго, как мудрое и законное управление дома, ко благу общему целаго семейства служащее. Смысл слова сего распространен по том и на великое семейство, то есть на государство. Для различения сих двух знаменований в последнем сем смысле называют Экономиею всеобщею, или политическою; а в другом Экономиею домашнею, или частною.
Où la foi fleurit, là regne une politique toute sacrée & toute sainte ; mais où elle est dans le mépris & dans le rabais, là il ne peut y avoir de politique fort juste, n'y fort heureuse ; car bien loin de renverser l'ordre des choses, en se servant de la Religion comme d'un moyen, & regardant l'autorité suprême & le gouvernement absolu comme son unique but & sa fin, elle employe au contraire les forces de l'Etat & la souveraine puissance comme de tres-excellens moyens, afin d'établir la solide piété & la veritable Religion, & voilà la seule fin qu'elle se propose.
Где процветает вера, там царствует богоугодная и святая политика, где же она в пренебрежении и упадке, та[м] истинной и блаженной политики быть не может, ибо когда закона так как некотораго средства главное намерение есть то, чтоб утвердить вышнюю власть и привесть в порядок правление государства, следователно, оным вместо того, чтоб разорился сей порядок, напротив того пощряются силы государства и вышняя власть, так как лутчия орудия на то, чтоб утвердить совершенное благочестие, на чем все и регулы закона основаны.
Plusieurs excellens Politiques ont observé que lorsqu'il meurt quelques personnes illustres pour leur savoir, leur experience & leur fidelité, & qui se sont signalés dans la guerre, ou dans l'exercice de la justice, c'est une marque presque infaillible qu'il y aura quelque changement, ou qu'il surviendra quelque fâcheux accident qui troublera l'Etat.
Многие разумнейшие политики приметили, что ежели кто умрет ис персон знатных в разсуждении своего знания, просвещения и верности или оказавши себя в войне либо в судейском чине, то оное был знак, что неотменно произойдет какая нибудь перемена или нещасливое приключение, которое причинит смятение в государстве.