О разуме законов

Pour l’intelligence des quatre premiers livres de cet ouvrage, il faut observer que ce que j’appelle la vertu dans la république, est l’amour de la patrie, c’est-à-dire, l’amour de l’égalité. Ce n’est point une vertu morale, ni une vertu chrétienne ; c’est la vertu politique ; & celle-ci est le ressort qui fait mouvoir le gouvernement républicain, comme l’honneur est le ressort qui fait mouvoir la monarchie.

Для разумения первых четырех книг сего сочинения надлежит примечать, что чрез то, что я назвал добродетелью в общенародной державе разумеется любовь к отечеству; то есть любовь к равенству. Она не значит ни нравственныя, ниже Христианския добродетели; но одну политическую, которая составляет пружину приводящую в движение правление в общенародной державе так, как честь составляет пружину самодержавнаго правления.

Tant s’en faut que les vertus [р. lxxxv] morales & chrétiennes soient exclues de la monarchie, que même la vertu politique ne l’est pas. <…>.

Enfin l’homme de bien, dont il est question dans le livre III, chapitre v, n’est pas l’homme de bien chrétien, mais l’homme de bien politique, qui a la vertu politique dont j’ai parlé. C’est l’homme qui aime les loix de son pays, & qui agit par l’amour des loix de son pays.

В таком же смысле надлежит понимать и о том, что по изключении нравственныя и Християнския добродетели из правления самодержавнаго, не останется в оном и самыя политическия добродетели. <…>. 
На последок человек добродетельный о каком говорится третия книги в главе пятой, разумеется добродетельным не Християнски, но политически, имеющий ту политическую добродетель, о которой я говорил. Он есть такий человек, который любит законы своего отечества, и который действует по законам своея земли.

J’ai posé les principes, & j’ai vu les cas particuliers s’y plier comme d’eux-mêmes ; les histoires de toutes les nations n’en être que les suites ; & chaque loi particuliere liée avec une autre loi, ou dépendre d’une autre plus générale.

Я положил начала, и увидел, что частныя приключения привязывались к ним, как будто сами от себя, что истории всех народов, не что иное, как последования, и что каждый частный закон связывается с другим, или зависит от другаго общественнейшаго закона.

Chaque nation trouvera ici les raisons de ses maximes ; & on en tirera naturellement cette conséquence, qu’il n’appartient de proposer des changemens qu’à ceux qui sont assez heureusement nés pour pénétrer d’un coup /P. xc/ de génie toute la constitution d’un état.

Каждая страна найдет здесь причины своих правил; и естественно извлекут то заключение, что надлежит предлагать о переменах тем только, которые рождены с такими счастливыми понятиями, что они с одного взгляду вдруг могут проникнуть во всю связь государственнаго установления.

Si je pouvois faire en sorte que tout le monde eût de nouvelles raisons pour aimer ses devoirs, son prince, sa patrie, ses loix ; qu’on pût mieux sentir son bonheur dans chaque pays, [р. xcj] dans chaque gouvernement, dans chaque poste où l’on se trouve ; je me croirois le plus heureux des mortels.

Ежели бы я возмог каким образом произвести, что бы весь свет возъимел новыя причины к возлюблению своих должностей, своего Государя, своего отечества и своих законов, и что бы возчувствовали лучше свое блаженство в каждой земле, в каждом правлении и в каждом состоянии, в каком кто находится; то бы я почел себя наисчастливейшим из смертных.

Les hommes, dans l’état de nature, abstraction faite de toute religion, ne connoissant, dans les différents qu’ils peuvent avoir, d’autre loi que celle des animaux, le droit du plus fort, on doit regarder l’établissement des sociétés comme une espece de traité contre ce droit injuste ; traité destiné à établir entre les différentes parties du genre humain une sorte de balance.

Люди в естественном состоянии, положив, что они не имеют ни какия веры, не знают в случающихся между ими несогласиях ни какого закона, кроме свойственнаго животным, права сильнейшаго; и так установление сообществ должно почитать, как некоторый род договора противу сего несправедливаго права: а договор назначенный ко установлению между разными частями рода человеческаго, как некоторый род равновесия.

On peut distinguer trois sortes de gouvernemens ; le républicain, le monarchique, le despotique. Dans le républicain, le peuple en corps a la souveraine puissance. Dans le monarchique un seul gouverne par des loix fondamentales. Dans le despotique, on ne connoît d’autre loi que la volonté du maître, ou plutôt du tyran. Ce n’est pas à dire qu’il n’y ait dans l’univers que ces trois especes d’états ; ce n’est pas à dire même qu’il y ait des états qui appartiennent uniquement & rigoureusement à quelqu’une de ces formes ; la plupart sont, pour ainsi dire, mi-partis ou nuancés les uns des autres.

Правление можно разделить на три рода, народное, самодержавное и самовластное. В народном правлении народ весь вместе имеет верховное могущество, в самодержавном одна особа управляет по принятым за основание законам, а в самовластном не знают другаго закона, кроме воли Государя или лучше сказать мучителя. Сим разделением не утверждается того, что бы о всей вселенной были только сии три рода правлений, как не говорится здесь и того, что бы находилися такие государства, которыя бы единственно и в точности принадлежали к одному какому нибудь из сих учреждений; но большая из них часть суть, так сказать, полсмешены или одни другим подтенены.

Les principales loix relatives à la nature de la démocratie sont que le peuple y soit, à certains égards, le monarque ; à [р. lv] d’autres, le sujet ; qu’il élise & juge ses magistrats ; & que les magistrats, en certaines occasions, décident. La nature de la monarchie demande qu’il y ait, entre le monarque & le peuple, beaucoup de pouvoirs & de rangs intermédiaires, & un corps dépositaire des loix, médiateur entre les sujets & le prince.

Первейшие законы относительные к естеству в общенародном правлении, суть те, что тут народ есть некоторым образом самодержец; что избирает и судит своих правителей, и что правители в некоторых случаях постановляют определения. Естество самодержавнаго правления требует того, что бы между Государем и народом были многия посредствующие власти, чины и некоторое тело составляющее хранилище законов и посредника между подданными и Государем.

Les loix que le législateur donne doivent être conformes au principe de chaque gouvernement ; dans la république, entretenir l’égalité & la frugalité ; dans la monarchie, soutenir la noblesse, sans écraser le peuple ; sous le gouvernement despotique, tenir également tous les états dans le silence.

Законы издаваемые законодавцем должны сообразовать с началом каждаго правления; в общенародном с равенством и умеренностию жизни; в самодержавном с удержанием благородства по приличию безконечнаго раззорения народа, а в самовластном с содержанием всех состояний в равном молчании.

Les peines doivent non-seulement être en proportion avec le crime, mais encore les plus douces qu’il est possible, sur-tout dans la démocratie : l’opinion attachée aux peines fera souvent plus d’effet que leur grandeur même. Dans les républiques, il faut juger selon la loi, parce qu’aucun particulier n’est le maître de l’altérer. Dans les monarchies, la clémence du souverain peut quelquefois l’adoucir ; mais les crimes ne doivent jamais y être [р. lviij] jugés que par les magistrats expressément chargés d’en connoître. Enfin, c’est principalement dans les démocraties que les loix doivent être séveres contre le luxe, le relâchement des mœurs, la séduction des femmes.

Наказания тут не только должно размерять с преступлением; но еще надобно, что бы оныя были, сколько возможно, а особливо в общенародном, самыя легчайшие: мнение присоединенное к пени часто производит большее действие, нежели самая великость наказания. В народных державах надлежит, что бы суды производилися по законам для того, что ни кто из частных людей нарушить их не может. В самодержавном государстве милость Государя может иногда их умягчить; но уголовныя преступления должны однако же судимы быть правительствами точно для разобрания оных определенными. На последок и особливо в общенародной державе, законы должны быть строги на роскошь, на повреждение нравов и на прельщения женскаго пола.

Les loix, dans la signification la plus étendue, sont les rapports nécessaires qui dérivent de la nature des choses ; & dans ce sens tous les êtres ont leurs loix, la divinité a ses loix, le monde matériel a ses loix, les intelligences supérieures à l’homme ont leurs [р. 2] loix, les bêtes ont leurs loix, l’homme a ses loix.

Законы в пространнейшем знаменовании суть не что иное, как нужныя взаимности происходящия от естества вещей; и в таком знаменовании все бытия имеют свои законы, божество имеет свои законы, вещественный мир имеет [c. 2] свои законы, вышшие человека духи имеют свои законы, и человек имеет свои законы.

L’homme, comme être physique, est ainsi que les autres corps, gouverné par des loix invariables : comme être intelligent, il viole sans cesse les loix que Dieu a établies, & change celles qu’il établit lui-même. Il faut qu’il se conduise ; & cependant il est un être borné ; il est sujet à l’ignorance & à l’erreur, comme toutes les intelligences finies ; les foibles connoissances qu’il a, il les perd encore : comme créature sensible, il devient sujet à mille passions. Un tel être pouvoit à tous les instans oublier son créateur ; Dieu l’a rappelé à lui par les loix de la religion : un tel être pouvoit à tous les instans s’oublier lui-même ; les philosophes l’ont averti par les loix de la morale : Fait pour vivre dans la société, il y pouvoit oublier les autres ; les législateurs l’ont rendu à ses devoirs par les loix politiques & civiles.

Человек, как бытие естественное так, как и другия тела, управляется непременными законами. Человек, как бытие разумное, нарушает безпрестанно законы от Бога установленные; переменяет и те самые, которые он сам установил: надлежит ему самим собою предводительствовать; однако же он есть бытие ограниченное; и потому подвержен незнанию и заблуждению так, как и все разумныя бытия ограниченныя; сколь ни слабыя имеет он познания, но и те он теряет, как одаренное чувством творение; и потому подвержен он множеству страстей. Такое бытие может завсегд предать забвению своего творителя; но Бог приводит его в себя законами веры. Такое бытие может часто позабывать и само себя; но Философы научают его познанию чрез законы нравоучения. Будучи создан для сожития в обществах он бы мог в оном [с. 7] позабыть других; но законодавцы приводят его к своей должности законами политики и гражданства.

Avant toutes ces loix, sont celles de la nature ; ainsi nommées, parce [р. 7] qu’elles dérivent uniquement de la constitution de notre être. Pour les connoître bien, il faut considérer un homme avant l’établissement des sociétés. Les loix de la nature seront celles qu’il recevroit dans un état pareil.

Первейшие из всех законов суть законы естественные так названные для того, что они происходят едиственно от расположения нашего бытия; для лучшаго оных понятия должно взять в разсуждение человека прежде учреждения сообществ. Естественные законы суть те, которые бы он избрал будучи в подобном тому состоянии.

Considérés comme habitans d’une si grande planete, qu’il est nécessaire qu’il y ait différens peuples, ils ont des loix dans le rapport que ces peuples ont entr’eux, & c’est le DROIT DE GENS. Considérés comme vivant dans une société qui doit être maintenue, ils ont des loix dans le rapport qu’ont ceux qui gouvernent avec ceux qui sont gouvernés ; & c’est le DROIT POLITIQUE. Ils en ont encore dans le rapport que tous les citoyens ont entr’eux ; & c’est le DROIT CIVIL.

Разсуждая, как о жителях толь великия планиты, как то нужно, чтоб на ней обитали разные народы; то они имеют законы в такой взаимности, какую сии народы имеют меду собой; а сие называется НАРОДНОЕ ПРАВО. Разсуждая, как о жителях в таком сообществе, которое должно быть защищаемо; они имеют законы в такой взаимности, какую имеют правители с управляемыми. Сие называется ПРАВО ПОЛИТИЧЕСКОЕ. Они имеют еще законы в такой взаимности, какую имеют все граждане между собою; сие называется ПРАВОМ ГРАЖДАНСКИМ.

Outre le droit des gens qui regarde toutes les sociétés, il y a un droit politique pour chacune. Une société ne sauroit subsister sans un gouvernement. La réunion de toutes les forces particulieres, dit très-bien Gravina, forme ce qu’on appelle l’état politique.

Сверх права народнаго касающагося до всех сообществ есть для каждого сообщества политическое право. Сообщество не могло б устоять без правительства. Соединение всех частных сил в одну, как сказал весьма изрядно Гравин, составляют то, что называют СОСТОЯНИЕМ ПОЛИТИЧЕСКИМ.

Les force particulieres ne peuvent se réunir, sans que toutes les volontés se réunissent. La réunion de ces volontés, dit encore très-bien Gravina, est ce qu’on appelle l’ÉTAT CIVIL. 

La loi, en général, est la raison humaine, en tant qu’elle gouverne tous les peuples de la terre, & les loix politiques & civiles de chaque nation, ne doivent être que les cas particuliers où s’applique cette raison humaine.

Частныя силы не могут соединиться в одну без того, если и все их желания не соединятся. Соединение сих желаний, говорит так же весьма изрядно Гравин, есть то, что называют СОСТОЯНИЕМ ГРАЖДАНСКИМ. 

Законы вообще, есть не что иное, как человеческий разум, по стольку, по скольку он управляет народами всея земли; а законы политические и гражданские каждыя державы должны быть не что иное, как частные случаи, к которым тот человечески разум применяется.

<…> l’un que le gouvernement républicain est celui où le peuple en corps, ou seulement une partie du peuple, a la souveraine puissance : le monarchique, celui où un seul gouverne, mais par des loix fixes & établies ; au lieu que dans le despotique, un seul, sans loi & sans regle, entraîne tout par sa volonté & par ses caprices.

Перьвое Общенародное правление есть то: когда в котором народ весь или только некоторая его часть верховную власть имеет; Самодержавное есть то: когда одна особа управляет; но по установленным неподвижным законам; а Самовластное имеет то различие, что одна особа без закона и правил владычествует над всем по своей воле и прихотям.

Lorsque dans la république, le peuple en corps a la souveraine puissance, c’est une démocratie. Lorsque la souveraine puissance est entre les mains d’une partie du peuple, cela s’appelle une aristocratie.

Le peuple, dans la démocratie, est à certains égards le monarque ; à certains autres, il est le sujet.

Когда в общенародной державе (*) весь народ имеет верьховную власть; то сие называется Народным правлением (**); а если та же власть находится в руках у некоторой части народа, то сие называется Вельможным правлением (***). 

Народ в народном правлении есть в некоторых обстоятельствах самодержец †, а в некоторых, подданный.  

*) Республика. 

**) Димократия. 

***)Аристократия. 

†) Монарх.

Les sénateurs ne doivent point avoir le droit de remplacer ceux qui manquent dans le sénat ; rien ne seroit plus capable de perpétuer les abus.

Сенаторы не должны иметь права наполнять убылыя места в Сенате; ни что бы не было так способно, как сие, к соделанию безконечным злоупотребление.

Le pouvoir intermédiaire subordonné le plus naturel, est celui de la noblesse. Elle entre en quelque façon dans l’essence de la monarchie, dont la [р. 32] maxime fondamentale est, point de monarque, point de noblesse ; point de noblesse, point de monarque ; mais on a un despote.

Les tribunaux d’un grand état en Europe frappent sans cesse depuis plusieurs siecles, sur la juridiction patrimoniale des seigneurs & sur l’ecclésiastique.

Власть посредствующая подчиненная схосдственнейшая с естеством есть дворянство. Оно входит некоторым образом в состав самодержавия, котораго главное правило в сем состоит; «без самодержца нет дворянства, без дворянства нет самодержца; но имеют там самовластнаго государя. 

Правительства некоторыя великия Европейския державы уже из давных времен опровергают наследственный суд знатных господ и духовенства.

Dans les états despotiques, où il n’y a point de loix fondamentales, il n’y a pas non plus de dépôt de loix.

В самовластных государствах, в которых господствует безпредельная власть, и где нет коренных законов; там нет и залога законов.

La vertu dans une république est une chose très-simple ; c’est l’amour de la république ; c’est un sentiment, & non une suite de connoissances : le dernier homme de l’état peut avoir ce sentiment comme le premier. Quand le peuple a une fois de bonnes maximes, il s’y tient plus long-temps, que ce que l’on appelle les honnêtes gens.

Добродетель в общенародной державе есть вещь самая простая; она есть любовь к общенародному правлению; она есть чувство, а не последование знаний: самый последний человек общества может иметь сие чувство так, как и самый первый. Когда народ однажды примет благоразумныя правила; то он держится при них долговременнее, нежели те, кои называются честными людьми.

Une république où les loix auront formé beaucoup des gens médiocres, composée de gens sages, se gouvernera sagement ; composée de gens heureux, elle sera très-heureuse.

Республика, в [с. 86] которой бы законы учредили много людей посредственных, составленная из людей разумных и управлялася бы разумно; составленная из людей счастливых, была бы и сама весьма благополучна.

Toute inégalité dans la démocratie, doit être tirée de la nature de la démocratie & du principe même de l’égalité.

Все неравенство в народном правлении должно производиться из естества народнаго сообщества, и из самаго начала равенства.

Maxime générale : Dans un sénat fait pour être la regle, & pour ainsi dire le dépôt des mœurs, les sénateurs doivent être élus pour la vie : Dans un sénat fait pour préparer les affaires, les sénateurs peuvent changer.

Сие есть общественное правило: чтобы в сенате учрежденном для того, дабы оному [с. 99] для других правилом, и так сказать, залогом нравов, сенаторы были непременные; но в Сенате учрежденном только для случайных дел, сенаторы могут быть переменные.

Si dans l’aristocratie le peuple est vertueux, on y jouira à peu près du bonheur du gouvernement populaire, & l’état deviendra puissant. Mais comme il est rare que là où les fortunes des hommes sont inégales, il y ait beaucoup de vertu ; il faut que les loix tendent à donner autant qu’elles peuvent un esprit de modération, & cherchent à rétablir cette égalité que la [р. 103] constitution de l’état ôte nécessairement. 

L’esprit de modération est ce qu’on appelle la vertu dans l’aristocratie ; il y tient la place de l’esprit d’égalité dans l’état populaire.

Если в вельможном правлении народ добродетелен; то в оном почти можно наслаждаться благоденствием народнаго правления, и состояние онаго учинится могущественно. Но как весьма редко случается, что бы там, где богатства состоят в великом неравенстве, находилося много добродетели; то надлежит, что бы законы постарались столько ввести разума умеренности, сколько возможно, и искали бы возстановить то равенство, которое учреждением государства по нужде отъемлется. 

Разум умеренности есть то самое, что в вельможном правлении называют добродетелью; она в нем занимает место разума равенства в состоянии народном.

Chaque gouvernement a sa nature & son principe. Il ne faut donc pas que l’aristocratie prenne la nature & le principe de la monarchie ; ce qui arriveroit, si les nobles avoient quelques prérogatives personnelles & particulieres, distinctes de celles de leur corps : les priviléges doivent être pour le sénat, & le simple respect pour les sénateurs.

[p.104] Il y a deux sources principales de désordres dans les états aristocratiques : l’inégalité extrême entre ceux qui gouvernent & ceux qui sont gouvernés ; & la même inégalité entre les différens membres du corps qui gouverne.

Всякое правление имеет свое естество и свое начало. По чему и не надлежит, что бы, вельможное правление принимало свойство и начало самодержавнаго; сие произошло бы тогда, если бы благородные имели некоторыя личныя и особенныя права, отменныя от тех, которыя имеет все их сообщество. Права должны быть для сената, а простое почтение к сенаторам. 

В вельможных правлениях находятся два главныя источника неустройств: чрезвычайное неравенство между правящими и управляемыми, и то же самое неравенство между разными членами управляющего собрания. 

Il faut que les loix leur défendent aussi le commerce : des marchands si accrédités feroient toutes sortes de monopoles. Le commerce est la profession des gens égaux : & parmi les états despotiques, les plus misérables sont ceux où le prince est marchand.

Надлежит законами запретить им и торги; ибо торгующие состоящие в толь великой доверенности произвели бы (а) все роды Монополий. Купечество не то иное есть как упражнение людей между собою равных; из самовластных правлений есть то самое беднейшее, в котором сам Государь купечествует. 

(а) Монополия значит такой торг, которой одному только человеку, или составленному из некотораго числа людей участки свои в торг положивших обществу, каким нибудь товаром или в одно какое место производить дозволено, а прочим запрещено.

Les corps qui ont le dépôt des loix, n’obéissent jamais mieux que quand ils vont à pas tardifs, & qu’ils apportent dans les affaires du prince cette réflexion qu’on ne peut guere attendre du [р. 114] défaut de lumieres de la cour sur les loix de l’état, ni de la précipitation de ses conseils.

Собрания держащия в своих руках залог законов ни когда лучше не исполняют воли самодержца, как тогда, когда они шествуя медлительными шагами приносят с собою к разсмотрению дел предлагаемых им от Государя то разсуждение, котораго не можно ожидать о недостатка просвещения придворных людей о законах государственных ниже от скоропостижных их советов.

Le cardinal de Richelieu, pensant [р. 117] peut-être qu’il avoit trop avili les ordres de l’état, a recours pour le soutenir aux vertus du prince & de ses ministres ; & il exige d’eux tant de choses, qu’en vérité il n’y a qu’un ange qui puisse avoir tant d’attention, tant de lumieres, tant de fermeté, tant de connoissances ; & on peut à peine se flatter que d’ici à la dissolution des monarchies, il puisse y avoir un prince & des ministres pareils.

Comme les peuples qui vivent sous une bonne police, sont plus heureux que ceux qui, sans regle & sans chefs, errent dans les forêts ; aussi les monarques qui vivent sous les loix fondamentales de leur état sont-ils plus heureux que les princes despotiques, qui n’ont rien qui puisse régler le cœur de leurs peuples ni le leur.

Кардинал Ришелье думая, может быть, что он в великое безсилие привел чины государства, имел прибежище для удержания онаго к храбрости своего Государя и его министров; и он требует от них толиких вещей, что по справедливости надобно быть ангелу, что бы иметь только внимания, толико просвещения, толико твердости, и толико знания, и едва ли можно ласкать себя тем, что бы по приведении в разстройку самодержавнаго правления, мог он иметь подобнаго тому Государя и министров. 

Как люди живущие под благоразумным правлением  несравнено благополучнее тех, кои без законов и предводителей скитаются по пустыням; так самодержцы живущие под основательными законами государства благополучнее самовластных Государей не имеющих [с. 118] ни чего того, что бы могло управлять сердцем народа и их собственным.

Dans le gouvernement despotique, le pouvoir passe tout entier dans les mains de celui à qui on le confie. Le vizir est le despote lui-même ; & chaque officier particulier est le vizir.

В самовластном правлении власть переходит со всем в руки того, кому оная вверяется; Визирь тут делается сам самодержцем, [с. 133] а каждый особенный чиноначальник есть тот же Визирь.

Les loix doivent-elles forcer un citoyen à accepter les emplois publics ? Je dis qu’elles le doivent dans le gouvernement républicain, & non pas dans le monarchique. Dans le premier, les magistratures sont des témoignages de vertu, des dépôts que la patrie confie à un citoyen, qui ne doit vivre, agir & penser que pour elle ; [р. 139] il ne peut donc pas les refuser. Dans le second, les magistratures sont des témoignages d’honneur : or telle est la bizarrerie de l’honneur, qu’il se plaît à n’en accepter aucun que quand il veut, & de la maniere qu’il veut.

Должны ли законы принуждать гражданина к принятию государственных должностей? Я уже выше сказал, что они должны производить сие в правлении общенародном; а не в самодержавном. В перьвом чиноначалия означают засвидетельствование добродетели, залоги вверяемые отечеством гражданину который жить, делать и мыслить должен единственно для него: и так о не должен от них отказываться. Во втором чиноначалия служат изъявлением чести: в прочем такова есть справедливость чести, что она и самое засвидетельствование тогда только приемлет, когда сама захочет и таким образом, каким сама пожелает.

Dans nos gouvernemens, les fiefs sont devenus héréditaires. Il a fallu que la  [р. 148] noblesse eût une certaine consistance, afin que le propriétaire du fief fût en état de servir le prince.

В наших правлениях жалованнныя поместья сделались вотчинами. Надлежит, что бы дворянство имело какое нибудь известное содержание; дабы владелец жалованнаго поместья бы в состоянии служить своему Государю.

Si vous examinez les formalités de la justice, par rapport à la peine qu’a un citoyen à se faire rendre son bien ou à obtenir satisfaction de quelque outrage, vous en trouverez sans doute trop : Si vous les regardez dans le rapport qu’elles ont avec la liberté & la sureté des citoyens, vous en trouverez souvent trop peu ; & vous verrez que les peines,  [р. 152] les dépenses, les longueurs, les dangers même de la justice, sont le prix que chaque citoyen donne pour sa liberté.

Если вы изследуете обряды суда во взаимности с трудностию предлежащею гражданину к отсысканию своего имения, или к получению удовольствия в какой либо обиде: то вы найдете без сомнения оные пространными; ежели вы посмотрите на оные в той взаимности, какую они имеют с вольностию и безопасностию граждан; то вы часто найдете оныя весьма сократительными, и вы увидите, что труды, убытки, волокиты и самыя в судах [с. 153] опасности не что иное, как дань, которую каждый гражданин дает за свою вольность.

À Rome, & dans les villes Grecques, les juges ne se communiquoient point : chacun donnoit son avis d’une de ces trois manieres, J’absous, je condamne, [р. 156] il ne me paroît pas: c’est que le peuple jugeoit, ou étoit censé juger. Mais le peuple n’est pas jurisconsulte ; toutes ces modifications & tempéramens des arbitres ne sont pas pour lui ; <…> .

В Риме и в Греческих городах судьи не сообщали один другому своих мнений, каждый из них объявлял свой голос трояким образом: «Я прощаю или я обвиняю, или я еще не вижу». Сие есть то, что называется судом народным или что народ почитается судящим. Но народ не есть судия искусивыйся в правосудии и все сии [с. 157] сии умерения и обуздания судейства суть не для народа <…> .

Que dans la monarchie les ministres ne doivent pas juger.

Что в самодержавных правлениях правители* не должны мешаться в судную росправу. 

* Министры.

Il ne faudra pas s’étonner si l’on voit les suffrages se donner pour de l’argent.

Не надлежит удивляться видя голосы при выборах даваемые за деньги.

Dans l’état de nature les hommes naissent bien dans l’égalité : mais ils n’y sauroient rester. La société la leur fait perdre, & ils ne redeviennent égaux que par les loix. <...> .

[p. 231] La place naturelle de la vertu est auprès de la liberté : mais elle ne se trouve pas plus auprès de la liberté extrême, qu’auprès de la servitude.

В естественном состоянии люди родятся весьма равны между собою; но они не могут остаться в сем равенстве. Сообщество заставляет их лишаться оныя, и они не бывают тако равны, как по законам. <…> .

Естественное место добродетели есть при вольности; но оная не бывает при неограниченной вольности равно так, как и при рабстве. 

Comme les démocraties se perdent lorsque le peuple dépouille le sénat, les magistrats & les juges de leurs fonctions ; les monarchies se corrompent lorsqu’on ôte peu à peu les prérogatives des corps, ou les privileges des villes. Dans le premier cas, on va au despotisme de tous ; dans l’autre, au despotisme d’un seul.

Как народныя правления истребляются тогда, когда народ лишает должностей сената, чинов и судей, так самодержавных повреждаются тогда, когда мало по мало отъемлются преимущества от чиноначалий, а права от городов. В первом случаи подвергаются самовластию всех, а во втором самовластию одного.

L’inconvénient n’est pas lorsque l’état passe d’un gouvernement modéré à un gouvernement modéré ; [р.238] comme de la république à la monarchie, ou de la monarchie à la république ; mais quand il tombe & se précipite du gouvernement modéré au despotisme.

Не происходит тогда вреда, когда умеренное правление переменяется в умеренное же, как например, когда республиканское правление переменяется в самодержавное, а самодержавное в республиканское; но тогда оный бывает, когда оное из умереннаго стремительно низвергается в самовластное.

Ainsi il y a grande apparence que les hommes auroient été à la fin obligés de vivre toujours sous le gouvernement d’un seul, s’ils n’avoient imaginé une maniere de constitution qui a tous les avantages intérieurs du gouvernement républicain & la force extérieure [р. 260] du monarchique. Je parle de la république fédérative.

По сему весьма видно, что люди напоследок принуждены бы были жить под управлением одной особы, если бы не выдумали еще установления такого правительства, которое все внутренния выгоды имеет правления республиканскаго, а внешнюю силу самодержавнаго. Я говорю о соединенной республике.

Lorsqu’un peuple est conquis, le droit que le conquérant a sur lui, suit quatre sortes de loix ; la loi de la nature, qui fait que tout tend à la conservations des especes ; la loi de la lumiere naturelle, qui veut que nous fassions à autrui ce que nous voudrions qu’on nous fît ; la loi qui forme les sociétés politiques, qui sont telles que la nature n’en a point borné la durée ; enfin la loi [р. 277] tirée de la chose même. La conquête est une acquisition ; l’esprit d’acquisition porte avec lui l’esprit de conservation & d’usage, & non pas celui de destruction.

Когда какий народ завоеван, то право получаемое завоевателем над оным следует четырем родам законов; закону естества, который производит то, что все простирается к сохранению рода человеческаго, закону естественнаго просвещения, повелевающему делать то для других, чего мы себе от них желаем; закону учреждающему политическия сообщества, кои суть таковы, что естество не предуствило пределов их продолжения; и напоследок законы произходящему от самыя вещи. Завоевание есть приобретение; разум приобретения влечет с собою разум сохранения и употребления, а не истребления.

Dans un état, c’est-à-dire dans une société où il y a des loix, la liberté ne peut consister qu’à pouvoir faire ce que l’on doit vouloir, & à n’être point contraint de faire ce que l’on ne doit pas vouloir.

Il faut se mettre dans l’esprit ce que c’est que l’indépendance, & ce que c’est que la liberté. La liberté est le droit de faire tout ce que les loix [р. 309] permettent ; & si un citoyen pouvoit faire ce qu’elles défendent, il n’auroit plus de liberté, parce que les autres auroient tout de même ce pouvoir.

В государстве: то есть, в сообществе, в котором находятся законы, вольность не может состоят в чем другом, как только в той власти, что бы делать то, чего желать должно, и не быть принужденну делать того, чего желать не должно. 

Надлежит представить себе как то, что есть независимость, так и что есть вольность: вольность есть право делать все то, что законы дозволяют; и если некоторый гражданин может делать то, что они запрещают, тут уже нет больше вольности для того, что другие так же будут иметь туже самую вольность. 

Comme dans un état libre, tout homme qui est censé avoir une ame libre, doit être gouverné par lui-même ; il faudroit que le peuple en corps eût la puissance législative ; mais comme cela est impossible dans les grands états, & est sujet à beaucoup d’inconvéniens dans les petits, il faut que le peuple fasse par ses représentans tout ce qu’il ne peut faire par lui-même.

Как в вольном государстве каждый человек почитающийся имеющим вольность, должен управляем быть сам собою; то [с. 317] надлежит, что бы народ обще имел законодательную власть; но как сему в великих государствах быть не возможно, а в малых производит сие многия неустройства; то надлежит народу производить чрез выбранных в лице своем все то, чего сам делать не может.

Quand les députés, dit très-bien M. Sidney, représentent un corps de peuple comme en Hollande, ils doivent rendre compte à ceux qui les ont commis : c’est autre chose lorsqu’ils sont députés par des bourgs, comme en Angleterre.

[p. 319] Tous les citoyens dans les divers districts doivent avoir droit de donner leur voix pour choisir le représentant ; excepté ceux qui sont dans un tel état de bassesse, qu’ils sont réputés n’avoir point de volonté propre.

Когда отправленные стряпчие, говорит весьма изрядно господин Сидней, представляют общество народа, так как в Голландии; то они должны дать отчет вверившим им свое дело: но сие есть другое дело, когда они отправлены от городов, как то сие делается в Англии.

Все граждане, в разных округах, должны иметь право давать свой голос при выборе представителя, включая находящихся в таком состоянии подлости, что они почитаются неимеющими собственнаго своего изволения.

La puissance exécutrice doit être entre les mains d’un monarque ; parce que cette partie du gouvernement, qui a presque toujours besoin d’une action momentanée, est mieux administrée par un que par plusieurs ; au lieu que ce qui dépend de la puissance législative, est souvent mieux ordonné par plusieurs, que par un seul. <…>. Si le corps législatif étoit un temps considérable sans être assemblé, il n’y auroit plus de liberté.

Власть исполнительная должна быть в руках самодержца; для того, что сия часть правления требующая почти всегда скоропостижнаго действия лучше управляется одною особою, нежели многими; так как напротиву того зависящая от законодательной власти часто с лучшею пользою производится, нежели одним. <…>. Если законодательное сообщество чрез долгое время не будет иметь собраний; то тут не будет вольности.

La liberté philosophique consiste dans l’exercice de sa volonté, ou du moins (s’il faut parler dans tous les systêmes) dans l’opinion où l’on est que l’on exerce sa volonté. La liberté politique [р. 381] consiste dans la sureté, ou du moins dans l’opinion que l’on a de sa sureté.

Философская вольность состоит в исполнении своея воли, или по крайней мере (если надлежит говорить о всех мнениях) в том мнении, когда кто думает, что исполняется по его воле. Политическая вольность состоит в безопасности, или по крайней мере в том мнении, которое имеют о своей безопасности.