Quoique les fonctions du pere de famille & du premier magistrat doivent tendre au même but, c’est par des voies si différentes ; leur devoir & leurs droits sont tellement distingués, qu’on ne peut les confondre sans se former de fausses idées des lois fondamentales de la société, & sans tomber dans des erreurs fatales au genre humain.
Хотя поступки отца в доме и перваго начальника в обществе надлежат клониться ко одной цели, но весьма разнствующими дорогами. Должность их и права столь разделены, что смешая их, нельзя никак иметь справедливаго понятия о основательных законах общества, и не впасть в заблуждения пагубные роду человеческому.
C’étoit en quelque façon une loi fondamentale de la Couronne d’Égypte, que les sœurs succédoient avec les freres ; & afin de maintenir l’unité dans le gouvernement, on marioit le frere [р. 64] avec la sœur. Or il est difficile de rien imaginer de plus pernicieux dans la politique qu’un pareil ordre de succession : car, tous les petits démêlés domestiques devenant des désordres dans l’Etat, celui des deux qui avoit le moindre chagrin soulevoit d’abord contre l’autre le peuple d’Alexandrie, populace immense, toujours prête à se joindre au premier de ses Rois qui vouloit l’agiter. De plus, les Royaumes de Cyrene & de Chypre étant ordinairement entre les mains d’autres Princes de cette maison, avec des droits réciproques sur le tout, il arrivoit qu’il y avoit presque toujours des Princes régnants & des prétendants à la Couronne ; que ces Rois étaient sur un Trône chancelant ; & que, mal établis au-dedans, ils étoient sans pouvoir au-dehors.
В Египетском королевстве почиталось се некоторым образом за главный закон, что сестры равное имели с братьями участие в наследстве престола; и для утверждения в правлении согласия брат с сестрою совокупляемы были союзом супружества. Трудно что выдумать столь пагубное в политике, как подобный порядок в наследстве; ибо все мыле домашние раздоры, претворяясь в государственные безпорядки, подавали случай одному из двух, хотя малым чем раздраженному, возмущать немедленно против другаго Александрийский [с. 63] народ; безчисленная чернь, всегда готовая пристать к перьвому из своих государей, который хотел привести ея в волнение. Сверьх того Киринейское и Кипрское королевства обыкновенно принадлежали другим из сего дому произшедшим князьям с взаимными на целое правами; от чего делалось, что всегда почти были правительствующие государи и совместники на царство; что сии государи сидели а колеблющимся престоле; и что будучи худо утверждены внутри, не имели они никакой силы вне государства.
MONARCHIE, s. f. (Gouvernement polit.) forme de gouvernement où un seul gouverne par des lois fixes & établies.
La monarchie est cet état dans lequel la souveraine puissance, & tous les droits qui lui sont essentiels, réside indivisément dans un seul homme appellé roi, monarque, ou empereur.
Etablissons, d’après M. de Montesquieu, le principe de ce gouvernement, son soutien, & sa dégéneration.
La nature de la monarchie consiste en ce que le monarque est la source de tout pouvoir politique & civil, & qu’il régit seul l’état par des lois fondamentales ; car s’il n’y avoit dans l’état que la volonté momentanée & capricieuse d’un seul sans lois fondamentales, ce seroit un gouvernement despotique, où un seul homme entraîne tout par sa volonté ; mais la monarchie commande par des lois dont le dépôt est entre les mains de corps politiques, qui annoncent les lois lorsqu’elles sont faites, & les rappellent lorsqu’on les oublie.
МОНАРХИЯ или ЕДИНОНАЧАЛИЕ (правление политич.) образ правления, в котором один человек управляет по законам постановленным и непременным.
Единоначалием управляемое государство есть такое, в котором самодержавная власть и все существительнныя оной права принадлежат одному человеку именующемуся Королем, Монархом или Императором.
Последуя г. Монтескию представим начальное основание сего правления, подпору и разрушение онаго.
Существо монархии состоит в том, что государь есть источник всякия государственныя и гражданския власти, [с. 58] и что он один управляет государством по законам в основание положенным ; ибо если бы только мгновенная и прихотями исполненная воля одного человека управляла государством : таковое бы правление было Деспотическое, в котором один человек по своему соизволению все влечет за собою; а Единоначалие повелевает в силу законов, коих хранилище есть в руках гражданскаго общества, которое объявляет законы вновь постановленныя, и воспоминает когда они придут в забвение.
SOUVERAINS, s. m. pl. (Droit naturel & politiq.) Ce sont ceux à qui la volonté des peuples a conféré le pouvoir nécessaire pour gouverner la société.
L’homme, dans l’état de nature, ne connoît point de souverain ; chaque individu est égal à un autre, & jouit de la plus parfaite indépendance <…>.
Les hommes ne se sont mis en société, que pour être plus heureux ; la société ne s’est choisi des souverains que pour veiller plus efficacement à son bonheur & à sa conservation. <…>
Les peuples n’ont point toujours donné la même étendue de pouvoir aux souverains qu’ils ont choisis. L’expérience de tous les tems apprend, que plus le pouvoir des hommes est grand, plus leurs passions les portent à en abuser : cette considération a déterminé quelques nations à mettre des limites à la puissance de ceux qu’elles chargeoient de les gouverner. Ces limitations de la souveraineté ont varié, suivant les circonstances <…> Il faut cependant que la limitation du pouvoir ait elle-même des bornes. Pour que le souverain travaille au bien de l’état, il faut qu’il puisse agir & prendre les mesures nécessaires à cet objet ; ce seroit donc un vice dans un gouvernement, qu’un pouvoir trop limité dans le souverain : il est aisé de s’appercevoir de ce vice dans les gouvernemens suédois & polonois.
D’autres peuples n’ont point stipulé par des actes exprès & authentiques les limites qu’ils fixoient à leurs souverains ; ils se sont contentés de leur imposer la nécessité de suivre les lois fondamentales de l’état, leur confiant d’ailleurs la puissance législative, ainsi que celle d’exécuter. C’est-là ce qu’on appelle souveraineté absolue. Cependant la droite raison fait voir qu’elle a toujours des limites naturelles ; un souverain, quelque absolu qu’il soit, n’est point en droit de toucher aux lois constitutives d’un état, non-plus qu’à sa religion ; il ne peut point altérer la forme du gouvernement, ni changer l’ordre de la succession, à-moins d’une autorisation formelle de sa nation. D’ailleurs il est toujours soumis aux lois de la justice & à celles de la raison, dont aucune force humaine ne peut le dispenser.
Lorsqu’un souverain absolu s’arroge le droit de changer à sa volonté les lois fondamentales de son pays ; lorsqu’il prétend un pouvoir arbitraire sur la personne & les possessions de son peuple, il devient un despote. Nul peuple n’a pu ni voulu accorder un pouvoir de cette nature à ses souverains ; s’il l’avoit fait, la nature & la raison le mettent toujours en droit de réclamer contre la violence. Voyez l’article Pouvoir. La tyrannie n’est autre chose que l’exercice du despotisme.
САМОДЕРЖЦЫ (право естеств. и полит.) суть те, которым воля народов поручила власть нужную для управления обществом.
Человек в естественном состоянии не ведает Самодержца : каждый частный человек равен другому и пользуется всесовершеннейшею независимостью.
[с.87] Люди собрались в общество чтоб быть благополучнейшими ; общество избрало себе Самодержцев, чтобы чрез них больше и действительнее утвердити благоденствие свое и сохранить себя в целости. <…>
[с. 88] Народы не всегда давали равную власть Самодержцам, которых они избирали. Опыт всех времен доказывает что, чем больше страсти приводят их к употреблению оныя во зло. В разсуждении сего некоторые народы положили пределы власти [с. 89] тех, коим отдали себя в управление. Сии ограничивания переменялися по обстоятельствам <…>. В прочем нужно что бы самое ограничение власти имело пределы : а дабы Самодержец имел попечение о [с. 90] благе общем, надобно чтоб он мог действовать и принимать меры нужныя для сего предлога. И так власть Самодержца весьма ограниченная, будет порок во правлении : легко можно приметить таковой порок во правлении Шведском и Польском.
Другие народы договорами нарочно учиненными и неоспоримыми не предохранили пределов полагаемых ими своим Самодержцам : но только предписали им необходимо следовать законам в основание положенным в государстве, поверяя им в прочем власть законодательную так равно как и исполнительную. Таковое самодержавство называется самодержавством совершенным. Однако здравый разсудок показывает, что оное всегда имеет естественные пределы : Самодержец, сколь ни совершенна власть его, не имеет права касаться законам составляющим государство, ниже вере ; не может переменять образа правления, [с. 91] ни порядка наследства без точнаго уполномочивания народнаго, и всегда подвержен он законам правосудия и благоразумия, от которых ни какая человеческая сила свободить его не может.
Когда Самодержец совершенный старается присвоити право переменять по своей воле законы за основание принятые в его государстве ; когда требует власти произвольныя над животом и имением народа своего, тогда делается он Деспотом. Ни какий народ не мог и не желал дать таковыя власти своим Самодержцам : если же он то учинил, естество и благоразумие всегда подает ему право противится насилию. Тиранство есть ни что иное, как произведение в действо Деспотисма т.е. безпредельныя власти.
On peut distinguer trois sortes de gouvernemens ; le républicain, le monarchique, le despotique. Dans le républicain, le peuple en corps a la souveraine puissance. Dans le monarchique un seul gouverne par des loix fondamentales. Dans le despotique, on ne connoît d’autre loi que la volonté du maître, ou plutôt du tyran. Ce n’est pas à dire qu’il n’y ait dans l’univers que ces trois especes d’états ; ce n’est pas à dire même qu’il y ait des états qui appartiennent uniquement & rigoureusement à quelqu’une de ces formes ; la plupart sont, pour ainsi dire, mi-partis ou nuancés les uns des autres.
Правление можно разделить на три рода, народное, самодержавное и самовластное. В народном правлении народ весь вместе имеет верховное могущество, в самодержавном одна особа управляет по принятым за основание законам, а в самовластном не знают другаго закона, кроме воли Государя или лучше сказать мучителя. Сим разделением не утверждается того, что бы о всей вселенной были только сии три рода правлений, как не говорится здесь и того, что бы находилися такие государства, которыя бы единственно и в точности принадлежали к одному какому нибудь из сих учреждений; но большая из них часть суть, так сказать, полсмешены или одни другим подтенены.
Dans les états despotiques, où il n’y a point de loix fondamentales, il n’y a pas non plus de dépôt de loix.
В самовластных государствах, в которых господствует безпредельная власть, и где нет коренных законов; там нет и залога законов.
Le cardinal de Richelieu, pensant [р. 117] peut-être qu’il avoit trop avili les ordres de l’état, a recours pour le soutenir aux vertus du prince & de ses ministres ; & il exige d’eux tant de choses, qu’en vérité il n’y a qu’un ange qui puisse avoir tant d’attention, tant de lumieres, tant de fermeté, tant de connoissances ; & on peut à peine se flatter que d’ici à la dissolution des monarchies, il puisse y avoir un prince & des ministres pareils.
Comme les peuples qui vivent sous une bonne police, sont plus heureux que ceux qui, sans regle & sans chefs, errent dans les forêts ; aussi les monarques qui vivent sous les loix fondamentales de leur état sont-ils plus heureux que les princes despotiques, qui n’ont rien qui puisse régler le cœur de leurs peuples ni le leur.
Кардинал Ришелье думая, может быть, что он в великое безсилие привел чины государства, имел прибежище для удержания онаго к храбрости своего Государя и его министров; и он требует от них толиких вещей, что по справедливости надобно быть ангелу, что бы иметь только внимания, толико просвещения, толико твердости, и толико знания, и едва ли можно ласкать себя тем, что бы по приведении в разстройку самодержавнаго правления, мог он иметь подобнаго тому Государя и министров.
Как люди живущие под благоразумным правлением несравнено благополучнее тех, кои без законов и предводителей скитаются по пустыням; так самодержцы живущие под основательными законами государства благополучнее самовластных Государей не имеющих [с. 118] ни чего того, что бы могло управлять сердцем народа и их собственным.
<…> leur devoir & leurs droits sont tellement distingués, qu’on ne peut les confondre sans se former de fausses idées des lois fondamentales de la société, & sans tomber dans des erreurs fatales au genre humain.
Обязанности их и права столь различны, что не можно их смешать, не представя себе ложных воображений о положительных законах общества и не ввергаяся в пагубныя роду человеческому заблуждения.
Qu’on nous dise qu’il est bon qu’un seul périsse pour tous, j’admirerai cette sentence dans la bouche d’un digne & vertueux patriote qui se consacre volontairement & par devoir à la mort pour le salut de son pays : mais si l’on entend qu’il soit permis au gouvernement de sacrifier un innocent au salut de la multitude, je tiens cette maxime pour une des plus exécrables que jamais la tyrannie ait inventée, la plus fausse qu’on puisse avancer, la plus dangereuse qu’on puisse admettre, & la plus directement opposée aux lois fondamentales de la société.
Правда достойно удивления то, что бы один мог погибнуть за всех тогда, когда оно совершается от достойнаго и добродетельнаго патриота добровольно и по долгу посвятившагося смерти к благоденствию отечества своего; но правило, которым бы правлению позволялось жертвовать невинным к соблюдению множества, может почесться ненавистнейшим, каковое могло мучительство придумать, ложнейшим к доказательству, опаснейшим к утверждению и противным начальным законам общества.
Peut-il exister une forme de gouvernement, où les peuples soient à la merci du prince, de manière qu’il n’y ait ni propriété fixe ni sureté personnelle ? Sans doute le despotisme trouve par tout quelque barrière, sinon dans les lois fondamentales, du moins dans les coutumes, les mœurs, dans l’intérêt général, dans son intérêt particulier. Sans doute aussi la passion des Grecs pour la liberté, & leur haine pour les Perses, les ont rendus exagérateurs sur le despotisme asiatique.
Может ли существовать образ правления, в котором бы народы были преданы совершенно воле Государя, так что не было бы у них, ни собственности, ни безопасности личной? Без сомнения, деспотство всюду обретает некое варварство, естьли не в основательных законах, покрайней мере в обыкновениях, во нравах, в общей и частной пользе. И в том нет сомнения, что страсть Греков к вольности, и их ненависть к Персам заставила их увеличить Асийское деспотство.
On doit connoître sa fameuse bulle d’or, publiée en 1356 du consentement de tout le corps germanique, dont elle fut une loi fondamentale.
Должно нам узнать о золотой грамоте, которая обнародована в 1356 году, с согласия всего Германического состава, и коему была она вместо основательного закона.
Les communes déclarent que “Jacques II s’étant efforcé de renverser la constitution du royaume, en rompant le contrat original entre le roi & le peuple ; ayant violé les lois fondamentales, par le conseil des jésuites & d’autres esprits pernicieux ; [p. 56] & s’étant évadé du royaume, a abdiqué le gouvernement, & qu’ainsi le trône est vacant”. Après de vives disputes dans la chambre-haute sur la réalité du contrat national, sur la violation de ce contrat, enfin sur la vacance du trône, la déclaration des communes fut reçue en son entier. Cet acte est un des plus mémorables de l’histoire.
<…> а нижний парламент и объявил, что «Иаков II старался опровергнуть все узаконения сего [с. 67] королевства, разорвал первоначальное обязательство государя с народом и по совету иезуитов и других вредных людей нарушил коренные законы, а потом убежал из королевства и оставил правление; почему и надлежит почитать престол его праздным». Таким образом после жарких споров в верхнем парламенте о действительности общенародного обязательства, о нарушении онаго и наконец о праздности престола, объявление нижнего парламента было принять во всей своей силе; почему и может оно почесться за самое достопамятное в истории.
Plus un homme est grand & en état de faire du bien ou du mal, plus une severité exacte a l'égard des crimes qui troublent le repos public sera nécessaire ; un mauvais sujet ne mérite pas d'être conservé pour le malheur d'autrui ; il vaut mieux qu'il perisse pour faire rentrer le repos dans la societé. Nous verrons d'abord par les circonstances ce qui différentie les punitions, & si elles sont justes ou s'il y a d'autres raisons qui s'en melent.
Un Montmorenci, un de Thou furent les [p. 20] victimes innocentes d'un ministre jaloux, intriguant & ennemi des gens de bien. Ravaillac, d'Amiens, furent punis avec raison. Dans le premier cas l'action étoit cruelle, indigne de la façon de penser d'un grand homme ; la derniere étoit juste & fut exécutée selon les loix fondamentales de tous les païs policés, & de ceux qui savent ce que le sujet doit a son maître.
Чем кто более велик и более имеет силы оказывать добро, тем больше потребна строгость к наказанию нарушителей спокойствия общества; худый подданный нестоит быть сбережен для соделания нещастия другим; таковый должен погибнуть, дабы чрез то [c. 36] возстановить спокойствие в обществе. Мы легко усматриваем из обстоятельств, какое находится различие в наказаниях, и справедливы ли оныя, или подвержены еще сомнению.
Монтморанси и де Ту были нещастнейшими и невинными жертвами Министра завистнаго, хитраго и злоумышленнаго против всех честных людей. Равальяк де Амиен, получили справедливое наказание. Первое было учинено с [с. 37] жестокостию и несправедливостию, посрамляющую великаго человека, последнее же наказание произведено было справедливо и сообразно с коренными законами всех просвещенных народов, знающих долг подданных в отношении к своему начальнику.
Il faut se ressouvenir ici que le fondement du pacte social est la propriété ; & sa premiere condition, que chacun soit maintenu dans la paisible joüissance de ce qui lui appartient. Il est vrai que par le même traité chacun s’oblige, au moins tacitement, à se cottiser dans les besoins publics ; mais cet engagement ne pouvant nuire à la loi fondamentale, & supposant l’évidence du besoin reconnue par les contribuables, on voit que pour être légitime, cette cottisation doit être volontaire, non d’une volonté particuliere, comme s’il étoit nécessaire d’avoir le consentement de chaque citoyen, & qu’il ne dût fournir que ce qu’il lui plaît, ce qui seroit directement contre l’esprit de la confédération, mais d’une volonté générale, à la pluralité des voix, & sur un tarif proportionnel qui ne laisse rien d’arbitraire à l’imposition.
Надлежит здесь припомнить, что основанием общественного договора есть собственность; и первым онаго условием есть то, чтобы каждый содержан в спокойном обладании того, что ему принадлежит. Правда, что по сему же самому договору каждый [с. 109] обязывается, по крайней мере в молчании, помогать общественным нуждам; но как сие обязательство не может вредить основательному закону, и при том явствует необходимость сего, то и видно, что таковое воспоможение, дабы одному быть законным, долженствует быть добровольно, не по воле частное т. е. будто бы нужно было иметь согласие каждаго гражданина, и будто бы он должен давать то, что сам за благо разсудит; сие было бы противно свойству общаго договора; но по всеобщей воле, по большинству голосов, и по соразмерному ращету, который бы ничего не оставлял самопроизвольнаго в налогах.
Les soldats du Comte Alphonse le proclamerent Roy aprés une grande victoire qu’il avoit remportée contre le Maures; & les Etats generaux assemblez à Lamego lui confirmerent cet auguste Titre qu’il laissa avec justice à ses Successeurs. Ce fut dans cette Assemblée des Principaux de la Nation, qu’on établit les Loix fondamentales touchant la succession à la Couronne.
Солдаты Принца Алфонса провозгласили его Королем после великой победы, которую он одержал над Маврами; а главные Штаты, заседавшие тогда в Ламего, укрепили ему навсегда сие высокое титло, которое он по справедливости оставил и своим преемникам. Сии главные Государственные Штаты установили также [с. 10] потом и законы в разсуждении Короны.
L. 276. Il eut pour Successeur Louis de Hongrie, son neveu, qui n’obtint la Couronne, [p. 57] qu’en faisant, avec la Nation un traité, qui peut être regardé comme l’origine de ces fameux Pacta Convents, si sacrés parmi les Polonois. <...> on entend par ces mots, certaines conventions, célebres dans l’administration de ce royaume, et qui en sont comme les loix fondamentales. On les augmente ou on les diminue à chaque élection ; le nouveau Roi qui jure de les observer, dispense du ferment de fidélité, s’il cesse lui-même d’y être fidele. <...> la République a fait de ces fortes de traités avec la plupart de ses Souverains ; les articles en sont placés parmi les constitutions de cette monarchie.
П. 264. Наследником по нем был Лудовик Венгерский, который получил корону заключив с народом трактат, могущий почесться за начало столь Поляками уважаемых Пактов конвенгов. <…> чрез сии слова разумеются некоторыя условии, славныя в правлении Республики, и служащие коренным законом. При каждом выборе оные умножаются или уменшаются, и новый Король, чиня клятву их исполнять, говорит, что увольняет от сохранения к себе присяги верности, ежели не станет их наблюдать. <…> Республика постановляла сии трактаты со всеми почти своими Государями, и статьи сих договоров вносятся в конституцию.
L. 261. On fit une loi fondamentale, confimée par les sermens [p. 55] les plus solemnels, sous le nom de l’Union de Calmar <...>. Cette Union renfermoit quatre articles principaux. 1°. Que le Roi seroit élu, tour à tour, dans les trois Etats. 2°. Qu’il y partageroit successivement sa résidence. 3°. Que chaque Nation conserveroit ses loix, ses usages, ses privileges. 4°. Que les dignités et les places seroient remplies par les naturels du pays.
П. 249. Поставлен коренной закон, утвержденной торжественными клятвами, под именем Калмарскаго союза <…>. Сей союз замыкал в себе четыре главныя статьи: 1, Что Король избираем будет попеременно в трех Государствах. 2, Что жить он будет також попеременно в каждом. 3, Что каждой народ сохранит свои законы, обычаи и преимуществы. 4, Что достоинствы и места даваться будут природным обывателям каждаго Государства.
L. 272. Les Sénateurs sont créés par les Etats qui présentent trois sujets, parmi lesquels le Roi choisit celui qu’il juge à propos. Cette charge consiste à veiller à la dignité, à la prospérité de la Nation, à maintenir ses loix fondamentales, ses constitutions, ses priviléges, à détourner toute entreprise qui pourroit l’assujettir, et introduire de nouveau la monarchie absolue. Le Roi doit gouverner par le conseil du Sénat, et jamais contre son sentiment.
П. 260. Сенаторы выбираются Штатами, кои представляют трех особ, а Король из сих имянует кого за благо разсудит. Сия должность состоит в том, чтоб печись о достоинстве и благополучии Государства, удерживать коренные его законы, конституции, привилегии, отвращать всякие предприятии могущие его поработить и ввести вновь самодержавную Монархию. Король должен править чрез совет Сената, и никогда не сопротивляться его мнению.
L. 366. Les loix de la Sicile consistent principalement dans les réglemens que le Parlement propose, et qui, revêtus de la fanction royale, sont regardés comme les loix fondamentales de l’Etat. On les appelle Constitutioni e Capitoli del Regno.
П. 354. Законы Сицильские состоят по большой части в разпоряжениях, кои Парламент предлагает, и кои, получа Королевское подтверждение, почитаются за коренные законы Государства. Называют их Конституциями и Капитолами Королевства.
L. 340. Le renversement des Loix fondamentales de la Démocratie changea le Gouvernement en Ochlocratie. Depuis ce moment, l’argent et la force déciderent de tout ; l’Etat fut livré tantôt à un Tyran, tantôt à un autre ; on ne vit plus que [p. 185] complots, que meurtres, que proscriptions, que guerres intestines, jusqu’à ce que toutes les têtes monstrueuses de cette Administration turbulente étant écrasées, une seule demeura et ramena l’Etat, après tant de révolutions, au point d’où il étoit parti, c’est-à-dire, à la Monarchie despotique.
П. 329. Испровержение коренных законов демократии переменило правление в охлократию. С сего времени деньги и сила решили все; Государство было предано то одному тирану, то другому. Видны были только заговоры, убивства, изгнания, междоусобныя брани до тех пор, как все уродливыя головы сего безпокойнаго правления были разбиты, и осталась одна, которая, по толиких переменах, привела опять Империю на то место, откуда она вышла, то есть на деспотическую монархию.