In suscipiendis, gerendisque bellis; in pace concilianda & conservanda; in injuriis tam illâtis, quam acceptis, iisdem semper rectæ rationis utatur perspicillis, per quæ æqualiter sine fuco & fallaciis singula videat. Neminem illain rerum aestimatione indifferentia & justitia magis decet ac Principem, qui in regno suo præstare id debet, quod examen in trutinâ, proindeque derebus omnibus recte sincere que judicet oportet; ut sua regno constet æquita cujusbilances nunquam in æquilibrio consistent, si áffectui aut passiónibus locus sit, aut ad rectae rationis trutinam non omnia ponderentur.
В подъятии и творении брани, в поставлении мира и соблюдении, в обыдах, тако со[де]ланных, яко же себе приятных, тех же всегда праваго разума да употребляет зраков, ими же равно без соблазнения и лести вся видети возмогл би. Никому же тое во рассуждении вещей целомудрие истинна лучше лепотсвует, якоже монарсе, иже в ц[а]рстве своем тое творити должен есть, еже стрела во мерилах. Тем же достоит, да о всех вещех право истинно рассуждает, и да всегда в ц[а]рстве пребывает правда, ея же мерила во правоте не постоят, аще страстем и пожеланиям место будет, или на мерилах праваго разума вся не размератся,
Symbolum XLI
Nec periculosa minùs est ambitio ob timores
nimios, atque ob suas appetitiones circa ea præsertim , quæ ingeniosè & per vim obtinuit. Nullum medium timor suggerit <…>. [p. 314] Idem quoque Machiavelli doctrina consulit, cujus discipuli immemores facti Davidis, qui in domum et familiam Saülis inquisivit, ut suam iis misericordiam impartiretur, exemplis utuntur quoranda tyrannorū, perinde quasi non omnes malis iis artibus pessum iissent, si quis fortè evasit incolumis, id ideo fuit (ut mox dicemus) quia eas in meliores convertit. Regna pleraque usurpatione primum incrementa sumpserunt, posteà tueri se coeperūt justitia, & cum tempore paulatim facta sunt legitima. Extrema violentia, extremum periculum est.
Символ 41
Не безбедно же есть властолюбие, еже и боязни ради прочиих, и своих ради похотей раждается, наипаче аще что насилием или хитростию приобретеся. Ни единоя отрады не дает страх чуждый <…>. Тожде и Махиавелля учение советует, его же учения держащийся князие, не помняще надело Давыдово, иже дом и все сродство Саула того ради изыска и истяза, дабы свое им явил м[и]л[осе]рдие, образом некиих мучителей последуют; аки бы не вси таковыи своею хитростию в погибель обратилися. Аще же кто от них цел сохранен есть, сие того ради получи, яко хитрость свою на правду претвори. Ц[а]рствия некия первее насилием возрастоша, потом же правдою начаша себе сохраняти, и по времени законная сотворишася. Крайнее же насилие крайняя беда есть <…>.
Ista ambitionis incommoda creare solet abusus nimius dominationis, quae sic ferè comparata est, ut omnia ad suam referat utilitatem. Quia in re [p. 316] oportet, ut Principes sese ipsi triumphent, & rationi obtemperent; licèt difficile illud fit: nam * innumerabiles sunt, qui populos, qui urbes habuêre im potestate, paucissimi, quise. Illa victoria à viribus est, & robore; haec à ratióne, & animo. Fortitudo non in eo consistit, quòd hostem prælio quis suderit, sed quòd cupiditates suas habeat domitas. Subditos modestos reddunt obedientia, & necessitas; Principes contrà potestas & jurisdictio suprema superbè efferunt. Plura regna superbia pessundedit, quàm gladius. Principes plures per seipsos perierunt, quàm per alios. Remiedium ei rei est sui ipsius cógnitio, ut Princeps in semetipsum cogitatione descendat, & cum animo suo reputet, licèt ipse sceptro ab aliis differat, multos tamen esse, qui eximiis animi dotibus longè eo, ejusque dignitate superiores sint.
[* Seneca. Ex.4.6.c.]
Помянутая же властолюбия бедства обычно происходят от излишнего высокоумия, ему же свойственно есть вся на свою токмо ползу обращати. Подобает убо да началници самых себе побеждают, и да послушивают разума, аще и не всячески удобно сие есть; якоже добре гл[агол]ет Сенека: безчисленныи [л.116об] рече суть, иже народы и грады имеях в своей власти, мало же иже самыми собою владети возмогоша. Обаче оная победа от силы и крепости есть, сия же от д[у]ха и разума. Мужество не в том содержится, да кто супостата победит, но да похоти своя укротит. Простых людей учит кротости повиновение и нужда. Князей же вопреки, началство и власть излишняя в гордыню возносит. Множайшия же Царствия гордыни, нежели меч погуби. И множайший Ц[а]рие от самых себе, нежели от иных попранны суть. На сей бо вред врачество есть: себе самаго познание; си есть, да всякий вл[а]дчествующий разсуждением внутрь себе самого вниидет, и с помыслом своим да беседует: яко аще и един он токмо разнствиит от прочих державою, обаче мнози суть, иже его м[у]др[ос]тию и разумом превосходят <…>.
Etenim si cum animis nostris considera verimus tot imperia collapse, tot status immutatos, tot Reges ac Pincipes dè vita pariter ac regno exturbatos, primam ferè originem fuisse deprehendemus, quod affectus obediéntiam abjecerint & rationi, cui lege naturæ fubjecti sunt, parerenoluerint. Nec ulla Reipublica capitalior pestis est, quàm appetitus indomiti aut fines isti párticulares, quos sibi quisque pro libitu statuit.
ибо аще в с[е]рдци своем разсудит, яко толикие ц[а]рства падоша, толико времен пременися, толь много ц[а]рей, князей от жития купно и ц[а]рства изринушася, первое начало быти уразумеем: яко страсти послушание отринуша, и разуму ему же естества законом подчиненны суть, повинутися не хотяху. И ни един монархии главнейший вред есть, яко вожделения не смиренни, или конци тие особние, их же всяк себе по желанию попоставляет.
Deinde, quod regnum ita moderatius videatur, cum nec innutriti sint potentiae, & ex ea superbiae; & quod neque proprium habeant, ab aliis acceptum, ad alios transmittendum. Eo minus intendunt imperium, aut subditos opprimunt: in quem enim post-usum? Aperitur & virtutibus campus: ac multi ad eas adspirent, vel spe Principatus. Haec & talia Aristotelem moverint, ut Carthaginienses laudaret hoc nomine, & Spartiatis praeferret, qui stirpe reges legebant. Sunt & hodie, aut nuper fuerunt inter Christianos, electi reges: hodie quidem Poloniae, nuper Bohemiae, Daniaeque.
Третия: яко лучшее управление в том государстве бывает, где царие народятся и [ошибочно вм. «не родятся, а»] общим советом избираются; то же того ради, яко избраннии не могут тако гордитися и власти своея зле употребляти, якоже родимыи царие; и знающе, яко власть их есть временна и купно с животом их может пресещися, того ради не зело сверепеют и не велми подручных своих порабощают, не уничижают, ниже угнетают; и мнози, чающе сея власти доступити, доброе житие жителствуют и великие добродетели тщатся показовати. Сих ради вин и Аристотель карфагенов похваляет, спартанов же охуждает, яко по наследию царей имели бяху недавно; и ныне еще суть нецыи христианстии народы, котории не по наследию царей или королей себе имеют: недавно Ческое и Данское государство таковыи имело обычаи, полское же и ныне в том пребывает.
Iam quod tertio inquiunt, iustae aetatis, & maturae imperio, sic eligi: ita habet, & commodum est. Sed enim illud adhaeret incommodi, quod regnum interea vacat, nec possessorem habet. Quod siquis considerat, maius malum est, & plura saepe daturum, quam imbecilla in imperio aetas. Sane ubi interregnum eft, iustitia & leges [84] silent, licentia & vis valent: atque id saepe hebdomadas, menses, annos manet. Quae interea confusio, aut scelera sunt? quae ambitio & prensatio? per quas fraudes, & artes? Germaniam vide, ubi Imperator demortuus: boni omnes in praesenti & futuro sunt metu.
А что глаголют, яко во избрании избираеми бывают мужие совершеннаго возраста и совершеннаго разума, то есть благо и полезно, обаче благость тую великое зло, и ползу великая тщета предваряет: идеже бо аще и на малое время оскудеет царь, тамо нужда есть государству велию беду претерпети, дондеже изберется новый царь; часто же не чрез един ниже чрез два месяца, но чрез несколко лет [л. 47] продолжается избрание, и чрез все тое между царства время правда и законы молчат, неправда же, насилие, кровопролитие и иная злая роги возносят; тогда бо благии человецы от злых утесняеми и озлобляемыи бывают, а лукавым и безсовестным ни един же страх, ни едино же наказание; тогда бо кто силнейший, той и лучшший; в наследии же не тако, ибо наследник аще и млад будет, всегда тех при себе имеет, котории до возроста его должна суть всякие царственные дела добре управляти, правду и кривду между народом разсуждати; возри на немецкую землю и разсуждай, что тамо обыче бывати: егда не станет императора, тогда бо тамо вси добрии в великом пребывают гонении и трепете.
Ipsa Roma nunc, in sacrorum Pontifice, haec mala est cum sentit. Quid deinde in eligentium dissensu? dissidia, & bella. Quae nec inter paucos electores semper effugias: appello ad illos Imperii Septemuirales. Appello ad ipsam iterum Romam: & cum noxa religionis, & paene dicam probro, audiimus legimusque, plures uno tempore Pontifices, a tali causa, se gessisse. Nota mihi istud, & incertum illud fluctuansque in successione: magna ratio & efficax est, ad totam Electionem repudiandam. Iam quartum erat, moderatius ita fore regnum. Non abnuam: sed addam, solutius etiam, & minore cura administrandum. Ut quid enim rei nec diu meae, nec postea meorum, nimis acriter intendam? Frui satis est. Obnoxii etiam vivunt , five iis qui elegerunt, & quibus hoc velut beneficium debent; sive omnibus, qui in occasione minuere possunt potestate, aut privare. Poloniam adi: haec fiunt. Itaque & Iustitiam minus coli, necessum est: & Principem indulgere, aut oculos claudere, in potentium noxis. Dixi etiam, minus curae, aut custodiae esse regnum: an non ita est? Germaniae Imperatores video, ex facili aut opida, aut prouincias totas, vel liberis agnatisque suis, vel & exteris, avulsas a corpore contribuisse: saepe per gratiam, aliquando & pecuniam aut mercedem. Non sic fiet in proprio & hereditario regno. Neque Principes solum secordes: sed ministri eorum tunc tales. Nam & ipsi futurorum securi, praesentibus inhiant, lucellum in omni occasione captant, subitis avidi, & ut inter incerta festinantes. Iam quintum illud, Virtutes sic excitari: vix colorem habet. Valde scilicet, quia unus aliquando, nec merito sed casu, bonus eligitur, boni esse elaborent. Si ad eventa imus, quocumque in regno; Electiones mixtas videbis, & saepe deterioribus pronas. Vel Roma in Principibus suis, vel Germania, dicat.
Рим такожде всегда великия дознает беды во время между папежства; что же имам рещи, егда время окоянного того избрания приидет, кто может исповести брани и убийства, ковы, факции, несогласия, отравы и прочая безчисленная злая, имиже тогда вся синагога папежская, яко море, волнуется; несть ни единаго вида прелести, егоже бы кардиналы и вси многомошные советники тогда не употребляли; то же всяк творит ради особеннаго и тайного своего интересу; имамы достоверных свидетелей, яко часто случается в Риме во едино время многим папам быти; то же все бывает ради тайного интересу избирателей, ибо ни един тамо саветник на общее добро взирает, но вси на особенные свои интересы. Аще же воспомянем и древнейшая лета, егда по изгнании королей сколко сот лет, даже до Юлия Кесаря, римское государство избранием различнаго началства управляемо было, увидим тамо безчисленные мятежи и непрестанные между усобные брани; тогда бо не точию сенатор или некий тривун, но и просты воин могл велие смущение на пагубу всего государства сотворити. А что глаголют нецыи, яко избранный царь тщателнейшее попечение о государстве имеет, нежели наследствующий, и то явная ложь; како бо может лучшее попечение имети той, иже и сам временем есть и не ведает, кто по нем [л. 47 об.] имать царствати; такожде тщится потакати и благодарствовати, котории его на тое достоинство произвели, опасаючися, дабы власти его не умалили или весма не превратили; наследник же чюждь есть таковаго страха. Зри убо, яко от тех самих вин паче похваляется наследие, нежели избрание; но почто от Рима или от немецкаго царства образы предлагаем; не требе нам далеко ходити, имамы ближайший образ в королевстве полском; знаем добре и видим, что в нем делается во время между коралевства; коликие брани, раздоры (и, как они говорят, звионзки), сметения, кровопролитие и нестроения; не точию же во время между королевства, но и во время избрания коль многое обыче бывати несогласие и кровопролитие; егда же уже избран будет король, ниже тогда престают мятежи, зависть и рвение, всякий бо от них: не точию знатны шляхтич, но и какий нибудь безделный шляхцуца везде незапертым языком верещит: он здеся круль, а я ютро [в финальной редакции: «он ныне король, а я утро»]; и того ради бедный король яко неволник понуждается работати различным их страстем и часто, аще что противное законом и явной правде видит, смешает [ошибочно вм. «смежает»] очи и аки бы не видя молчит. Рех, яко меншее о государстве имеют попечение избраннии царие, нежели наследники, что самым искуством видим в немецком государстве, идеже императории не точию веси или грады, но и целые провинции удобь отторгнувше от государства, даруют детем своим с племянником, сродником или кому хощут; часто туне, иногда же и на мзде; не тако же бывает в наследии, но вся противна, ибо всякий царь, который есть по наследию, не точию пределов своих не умаляет, но и всеми силами тщится оное разширяти.
[Примечание: Здесь весь отрывок переведен очень вольно, с дополнениями переводчика, но сам по себе очень показателен].
Ultimum, Aristotelem approbare: & hodieque alibi esse. De Aristotele, non mirum: Graecus & liber, regna amat proxima libertati. De usu [р. 85] hodierno aut nupero, leve est: nam praeponderant exempla alia, & pro uno Electionis, centena sunt Successionis. Quae vis hic igitur? Quod si illud dicatur, etiam nunc melius regi aut crescere regna ab Electione: magnum fit, sed non dicetur, & oculi ac sensus refutabunt. Ego vero amplius dico, ubicumque bonum & laudabile regnum fuit , in Perside , in Macedonia, in AEgypto, in Sinensibus , in Hebraeis ipsis, Successionem valuisse: etiam in Romanis, quoties Principum liberi aut genitura , aut (quod laxius) adoptione essent. Iterumque amplius dico, nec fuisse ulla Comitialia regna, nec fore diuturna. Exoritur semper aliquis, animo & consilio inter Principes maior, qui creditum uni sibi regnum, suis stabilit gratia, arte, praemio: & vis interdum adhibetur. Dania & Bohemia ostendunt, alia magna regio fortasse ostendet. Sed in fine non me teneo, quin Nicetae etiam verba, & ego eius sensibus, subscribam. Exclamat: O quanto deterius est multorum suffragium & electio, quam unius! Tu inclytum Romanum imperium, & gentibus adoranda maiestas, quos tyrannos pertulisti? quales amatores te petierunt? quibus substrata, tui copiam fecisti? quales corona, & diademate, & puniceo vestitu exornasti? Graviora utique tulifti , quam Penelope procorum illa frequentia obsessa. Res ita habet. Romanum imperium statim a Claudio, qui primus a milite electus eft, & fidem eorum praemio pigneravit, in vilissima capita & pessima hac Eleclione venit: Electione, an palam Emptione? Nam & hoc scimus velut sub hasta, vaenale pependisse: & non aliud magis clarum certumque exitium rei Romanae fuisse. Sed exempla quaedam Electionis videamus, bonae aut malae mixtim.
Аще же речеши: чесо убо ради Аристотель лучше похваляет избрание, нежели наследие? Не чудися тому: ибо [л. 48] грек был и свободу любил, и того ради избрание паче наследия предъпочитал, имел же к тому некия вины и образы предпочитания; а ныне, аще бы тои же Аристотель жил, похвалял бы паче наследие, нежели избрание, ибо ныне много болшие суть вины и множайшие образы, их же ради наследие паче избрания предпочитати подобает, и против единыя вины и единаго образа избрания мощно обрести сто вин и сто образов наследия. Аще же кто речет, яко и ныне лучше управляются и возрастают тая государства, идеже царь бывает по избранию, то явная ложь есть; то всякий не точию слышит, но и очима видети может; обратим убо очи наши на Персиду, на Македонию, на Египет, на Синейскую и на жидовскую земли; увидим, яко и прежде не иныя ради вины тако процветаху и разширяхуся, точию того ради, яко на[следием] управляеми бяху; такожде и римское государство всегда лучшим благополучием процветало, егда в нем царие по наследию, а не по избранию царствовали; а где по избранию царие бывали, тамо ни едино же царство было долголетно, ибо всегда обретался в государствах един некий от началнейших князей, разумом и советом иных превосходящий, который, избранием прием власть царскую, не точию сам оную крепко в руках своих держал, но еще за живота своего всякими образы тщался на ней утвердити детей своих или других наследников, и тако избрание удобь прелагается в наследие; имамы во образ сея вещи Данию, и Богемию, и прочая государства, идеже прежде избранием поставлялся, ныне же наследием бывает король; не подобает же зде умолчати словес Никиты Хониятского, историка греческаго, который о избрании тако глаголет: О, коль худейшее есть многих хотение и избрание, нежели единаго; ты, преславное царство римское и всех народов едина похвала, колико мучителей претерпело еси, колико неистовых рачителей [л. 48 об.] устремляхуся безстудно на тя; колико насилников насилием угнетаху тя; каких венцем, диадимою и порфирою украшало еси; воистинну, много тяжайшую беду претерпело еси, нежели Пенелиопа от безстудных женихов своих. Истинну глаголет Никита: ибо от избрания на царство Клявдия (который был от простаго солдата) часто избираеми бяху на царство велми худыи человецы; аще же истинну речем, засвидетелствуем, что сень точию и имя избрания было вещи, юже самою купование и продояние власти царския силу имело, и таковаго ради избрания область царства римскаго погибе; но кроме вышереченных образов хощу зде и иные предложитии.
Duae etiam virtutes Principum primae, Iustitia & Fides, firmiter vix sunt in istis. Non prior, quia inclinant facile & miserantur facillime & gratiae aut affectui obsecundant. Non altera, quia mobiles ingenio sunt, & mutant ut ventus. Ne Clementia quidem sit, quae putetur: & benignior ille vultus, nescio quomodo, saevum saepe animum & vindicem celat. Quid de lascivia aut luxu dicam? utrique vitio opportunas scimus, [p. 103] & pudorem atque opes prodigere; praesertim cum sui iuris ac spontis, fraenum non habent quod adstringat. O quale regnum, ubi Cleopatra aliqua, Messalina, aut Ioanna Neapolitana imperat? Neque sine caussa Sacrae litterae inter pessima comminantur: Faeminarum imperiis subiectum iri. Sed parte tamen altera, exempla nos redarguant, itemque instituta gentium. Nam & alibi succedunt in regna, & feliciter atque industrie administrarunt; cui rei utrique lubet exempla ex Historiis dare.
Л. 61об.
Во всяком монархе первейшие суть две добродетели: правда и вера, яже обая мало в женах обретаются: правды того ради не могут жены содержати, яко всяким прошением удобь преклоняютца и того жалеют, его же не подобает жалети; веры же того ради не могут хранити, яко слабы суть умом и, яко младые древеса ветром, тако женский разум различными страстми семо и овамо непрестанно колеблется; часто же всуе безмерно гневаются и на невинных людей зело свирепеют; и егда веселое лице показуют, тогда часто наиболший гнев в сердце хранят; что же имамы рещи о невоздержании и вожделении телесном, его же ради мнози о срамоте не радят и вся своя имения погубляют; наипаче же егда никого над собою болшаго не видят, и во всем доволство и самоволство имеют. О коль бедно бяше царство Египеcкое, егда в нем Клеопатра начат царствовати; такожде Римское, егда Мессалина беднаго Клявдия своего ѕа нос водила; а в Неаполитании некая Иоанна бесилася; не без вины же и божественное писание, егда гнев божий и казнь [л. 62] на некое царство найти возвещает, тогда тамо женской власти предити обещает. Обаче мнению сему и увещанию нашему многие противные суть образы, такожде установления народная, ибо во многих народах жены по мужах наследствуют разумно и благополучно царство управляют; чесо ради от различных историй различные зде приклады предлагаю: так благополучнаго, яко и неблагополучнаго женского царствования.
Neque enim sub Republica minus, quam sub Regno, leges sunt, magistratusque quibus obtemperes. Quae omnia eodem modo aut conveniunt aut abhorrent a naturae libertate. Si contineri sua sponte intra fines iustitiae posset genus humanum, tunc in pari omnium pietate non supervacua modo, sed iniusta essent imperia, quae cives iam sponte aequissimos ad inutilem servitutem adigerent. Sed cum ex vitiis mortalium haec felicitas sperari non possit, ea maxime forma regiminis ad naturam accedit, quae homines vetat extra leges naturae ipsius, virtutisque exerrare. Ut non intersit, pluresne an pauci imperent, sed in utro regimine sanctius cives agant.
Изволите знать, что как во всеобществах, так и в Царстве уставы, которым бы повиноваться. А все сие равным образом или согласно, или нет, с природною вольностию. Ежели б добровольно мог воздержаться в пределах справедливости род человеческий; то, для великия всех добродетели, не токмо излишное, но и не праведное было б повеление, которое граждан, добровольно уже справедливейших, принуждало б к бесполезному порабощению. Но понеже от злонравия человеческаго не можно благополучия сего ожидать: того ради, тот образ правления наибольше с естеством сходствует, который запрещает людям заблуждать, вышед за закон самаго естества и добродетели. Так что нет нужды в том, чтоб многим, [с. 168] или немногим власть иметь; но необходимая есть, дабы знать, в коем из сих правлений добродетельнее граждане живут.
Meleander, quod opinor non ignoras, paternum avitumque Siciliae regnum tenet, mitissimi ingenii homo ; sed qui non saeculo, non hominum moribus aestimatis, ita caeterorum fidei credidit, ut sibi credi par esse ex virtute sentiebat. Illum quoque existimem nimia felicitate laboravisse. Nam sub initia imperii, quia pacata omnia erant, palam cupiditates solvit, lenes quidem & multis Principum familiares, quae tamen facilem prodiderunt, [p. 9] nec in iniurias idonea severitate acrem.
Мелеандр, о чем уповаю, что вам не безызвесно, от отца и прародителя имеет себе наследством Сицилийское государство, и с природы прекроткаго сердца человек: но не рассуждая ни о веке, ни о нравax людских, так он на чужую верность положился, как, чувствуя по своей добродетели, сам себе мог верить. Думал бы я, что ему чрезмерное его благополучие во вред обратилось. Ибо, по восшествии сперва на престол, видя что везде в его державе было тихо и спокойно, в явные он попустился роскоши, хотя и не безмерные, и многим [с. 16] из Государей обыкновенные; однако сии самые показали его, что он милостив, и за учиненныя себе оскорбления, пристойною казни жестокостию не был мстителен.
Pone vero tam regnum quam rempublicam, Principum vitiis tamquam affecta valetudine laborare; utribi faciliora expectes ad publicam sanitatem remedia? Nimirum et Regem & ipsius vitia mors saltem de medio tollet ; poteruntque a successoris indole sperari mitiora. At labem corrupti [p. 91] senatus non uniuscuiusque mors eluit, sed afflicti semel mores in deteriora semper labuntur, donec publicam salutem suo casu obruerint.
Извольте ж положить, что, как Царство, так и всеобщество, верьховных Правителей пороками, равно как зараженныя язвою мучатся, и от них страждут: то в котором правлении способнейшия могут найтись лекарства, для возвращения общаго здравия? Всяк скажет, что Царя, и его пороки, по крайней мере, смерть истребит; и [с. 171] можно от преемникова добронравия, надеяться лучшаго. А заразу поврежденнаго правительствующаго совета не каждаго кончина очищает; но однажды отравою напоенныи нравы, отчасу тяжеле ко всему худому валятся пота, пока всеобщаго здравия падением своим не обрушат всеконечно.
At in civilibus imperiis, quae opulentia viribusque consistunt ; quae populo quietem praestare, & contumaciam frangere impiorum armatis legibus debent, multa sunt, quae successionis utilitatem concilient: quorum praecipuum forte est ambitus Optimatum exarmandus, ne in regni spem audeant ipsum Regem violare.
Но в гражданских державах (которые богатством и силами утверждаются, [с. 177] и долженствуют промышлять народу тишину, а упрямство злотворцов сокрушать воруженными уставами) много того находится, что пользу наследия одобряет, из котораго всего может быть что самое главнейшее есть, именно ж, безмерное властолюбие вельможей приводить бы в бессилие, чтоб, надеясь получить себе царствование, не дерзали они насилием нападать на Царя.
Finge enim in nobilibus & inquietis gentibus, quas cernimus hereditario contineri imperio, hunc, quem laudas, electionis morem vigere; quid facturos Optimates existimas, nunc quoque vix Regem patientes? Iam haec illis accederet sui fiducia, posse se quoque regno potiri ; iam despectus in Regem, qui & ex illorum ordine fuisset, nec maiores liberos relicturus.
Извольте ж, прошу, положить, что у благородных и беспокойных народов, которых мы ныне видим воздержаваемых наследственным правлением, сие, похваляемое вами, обыкновение избрания есть в важности: то, что тогда делать имели б вельможи, чаете, которыи и ныне едва сносят Царя? Вот тотчас бы они начали излишно уповать, что могут себе получить престол; вот стали б показывать и презрение к Царю, которому б из их же состояния быть надлежало, и не могущему оставить своих детей высочайшими.
Minori tamen utcunque Reipublicae incommodo regnare electi Reges possunt, quam eligi. Nam in vividis gentibus, subtilique & exerto ambitu ferventibus, num quieta fore speres comitia ? [...] Quid deinde, cum in duos candidatos studia dividuntur, amboque in regnum se asserunt, ut nescias, uter vitio sit creatus?
Однако, не толь с великим вредом, некоторым образом, государству, царствовать избранныи Цари могут, коль быть избираемы. Ибо в острых народах, и тонким честолюбием кипящих, не надеетесь ли, чтоб государственныи съезды могли быть покойны? <…> Что ж, когда еще на двух Избранников голосы разделяются, и оба законными Царями себя провозглашают, так что и знать не можно, который из них несправедливо избран?
Lusisti praeterea in permiscenda populi & optimatum potestate, quae utique diversissima est. Tu vero ad fucum & libertatis pompam, populum nominasti ; ad utilitatis vero speciem, retulisti Optimatum solertiam. Atqui, si respublicas intelligis, in quibus summum populo ius est ; quid prudentia illic Procerum possit ? Cum saepe ad imperitos, atque ignavos, populi levitas deferat fasces, cum factionibus, invidia, impetu, rapiantur vulgi studia; & plerunque fuerit ingens virtutis specimen, ab imperita multitudine male mulctari ? Sin illuc te refers, ubi Proceres omnia possunt ; pudeat istiusmodi senatui regnum, Anaximander, posthabere, & multiplicato numero dominorum, augere serviendi vilitatem. Nam pro unico Rege tot heros obtrudis, quot illic homines senatum constituunt.
К тому ж, вы непристойно смешали народную и вельможескую власть, для того что она весьма различна. Подлинно, вы для прикрасы и для великолепия в вольности отозвались к народу; а ради пользы присовокупили досужство вельможей. Но ежели вы чрез всеобщества разумеете те, в которых верьховнейшее право народ имеет; то какую в них силу благоразумие знатных людей иметь может? Ибо часто незнающих и ленивых лехкомыслие народа производит: также, возмущениями, завистию, и устремлением кипят народныя хотения; и притом, многократно бывало превеликия добродетели знаком, когда кто от нестройнаго множества пострадал. Буде ж вы к той стороне прибежите, где вся сила в одних вельможах; то такое правительствующее собрание предпочесть Царству, весьма стыдно, Государь мой, и умножив число Государей, умножить неволи подлость: ибо вы, вместо одного токмо Царя, столько поставляете Государей, сколько там людей, из которых [с. 169] состоит оный правительствующий совет.
Isti, inquam, Advocati, Patroni, scriptores, lictoresque (nam Iudices, quia eos constituis, vereor nominare) adeo numerum superant, ut pauciores sint agricolae, pauciores, qui in mercatura vertuntur, regnumve custodiunt. Unde vero tanta illa gens vivit, nisi ex iniuria populi, ex clade & sanguine miserorum? Eo quidem maiori reipublicae detrimento; [p. 371] quod si inter pauciores, sed spectati candoris, advocationum munus esset, tot illa ingenia <…> melioribus studiis ornarent patriam <…>
Сих, говорю я, поверенных, стряпчих, подъячих, и ходоков (ибо судей, которых Ваше Величество определяет, боюсь в то ж число включить) так уже умножилось, что весьма меньше земледельцов, весьма мало стало купцов, и воинов охраняющих государство. Откуду ж толикий сонм [c. 230] препитание свое имеет, как не от обид народу, и как не от погибели и не от крови бедных людей? Но еще тем с большим вредом обществу, что ежели б на немногих, но ведомаго усердия, должность поверенных была положена; то б оныи разумы <…> полезнейшими делами украсили свое отечество <…>
Scis, quibus olim Regibus haud absimilis consuetudo sceptrum abstulerit ; qui dum Praefectis palatii castra committunt, sensim omni in cives & milites iure exuti sunt. Iis qui prudenter condere regna aut stabilire student, haec duo videntur praecipua ; primum, ne populus in Principem facile possit insurgere ; deinde, ne si obsequii vincula emolietur, habeat duces idoneos, qui vagam, & inconditam insaniam certiori auspicio, & militiae vinculis firment.
Ваше Величество изволите знать, у коих в древния времена Царей почитай такое ж обыкновение скипетр отняло; которыи когда палатным вельможам всю силу над войском поручали, то нечувствительно над гражданами и воинами власти лишились. Старающимся основать, или благоразумно утвердить какое государство, сии две вещи кажутся быть главнейшими. Первая, чтоб народ не мог способно восставать на Государя. Но другая, чтоб ему, когда он послушания узы разорвет, не иметь способных предводителей, которыи б скитающееся и нестройное неистовство могли утвердить лучшим щастием, и соединить воинским союзом.
Король Генрик I <…> гражданов на совет Королевства созвал, понеже до селе токмо благородныи и Епископы в советах были. Сие начало разделения Парламента якоже глаголют, на высочаишии и нижшии, повествуется бытии.
Cap. IX
DE IUSTITIA:
Quam Princeps in se, & sius, servet.
Inter omnes autem Virtutes, sunt quaedam velut Regiae, & Principales, ut Justitia primum; a qua Homerus Reges δικασπόλοις appellavit, circa jus occupatos & versantes. Nihil iis convenientius, nihil dignius: & servata, regna servat. Servanda autem, etiam in iis quae Principes, aut qui circa ipsos sunt, tangunt. Mali doctores, qui a legibus eximunt: qui cum Caligula censent, Omnia ipsi, & in omnes, licere. Sive cum Sallustiano Memmio: Impune quidlibet facere, id est regem esse. Abite qui docetis, qui discitis: imo qui praeest Iustitiae, ad eam praeeat, & exemplo commendet. Theodosium imitetur, de quo Panegyristes: Idem es qui fuisti; & tantum tibi per te licet, quantum per leges antea licebat. Ius summum, facultate & copia commodandi, non securitate peccandi experiris.
Глава 9
О правде, которую царь и его служители должны имети*
Между всеми добродетелми обретаются некие, аки царские и началнейшии, от них же первое место содержит правосудие, ничтоже бо царем тако есть прилично, якоже правда в суде, яже все царство и самого царя в долгоденствии [л. 95] и в благополучии сохраняет; проклятые суть тии учителе, иже с Калигулею глаголют: яко царь все, что либо сам восхощет творить, прилично и волно есть; да погибнут убо вси учащии и послушающии сицеваго разумения, мы же хощем, да всякий царь последует и ревнует великому оному Феодосию царю греческому, о нем же сице понегириста: тожде еси, иже и прежде был еси, и толико тебе по своей воле леть есть творити, колико прежде леть бяше; по закону; власть великую благотворити, а не грешити восприял еси <...>.
[* Примечание: в начальной редакции ГИМ.Син. 115: «О правосудии, еже сам ц[а]рь и минестры его должны хранити»]