Caput primum.
De Principatu.
Eum praeferendum aliis imperiis videre
Quae adhuc dixi, etsi ad Principem aptavi, communia cum aliis sunt, & in omni imperio adhibenda. Hunc formare magis, & propius dirigere incipiam: si tamen prius breviter adstruxero eum, & laudaro. Nam ambigere multos, & dusseri varie de optima imperii forma olim & nunc, scitum est: at nos istum praeferimus, & caussas distincte, & velut per titulos libabo.
Глава 1
О монархии, яко лучша есть паче иных образов владения
Вся та, о них же доселе глаголах, аще и паче иных прилична суть царем, обаче обща суть и прочиим, зде уже особне о едином царьствовании и о тех, яже единым точию царем суть прилична, хощу глаголати; мнози различно о образех царьствования писали, и различная о сем мнения подавали, обаче мы монархию или единовластие паче иных образов царьствования и владения похваляем, и вины похваления подробну зде предлагаем.
At in civilibus imperiis, quae opulentia viribusque consistunt ; quae populo quietem praestare, & contumaciam frangere impiorum armatis legibus debent, multa sunt, quae successionis utilitatem concilient: quorum praecipuum forte est ambitus Optimatum exarmandus, ne in regni spem audeant ipsum Regem violare.
Но в гражданских державах (которые богатством и силами утверждаются, [с. 177] и долженствуют промышлять народу тишину, а упрямство злотворцов сокрушать воруженными уставами) много того находится, что пользу наследия одобряет, из котораго всего может быть что самое главнейшее есть, именно ж, безмерное властолюбие вельможей приводить бы в бессилие, чтоб, надеясь получить себе царствование, не дерзали они насилием нападать на Царя.
Коль часто самая благополучия и дел злость к согрешению крайнею прелесностию и приобретением призывает Царей и Государей? А особливо, где кажется, что справедливость не сходствует с их славою, или с безопасностию Царствования.
Египет исправился, и пребывал в нарочитой силе чрез пять, или шесть царствований. На конец древнее царство продолжаясь около тысячи шести сот лет, изнурено Вавилонскими Царями и Киром, стало добычью Камвиза, безумнейшаго из всех Государей.
Dieu étant le Principe de toutes Choses, le Souvérain Maître des Rois, et celui seul qui les fait Régner heureusement <...>.
Понеже Бог всему начало, самодержавный Государь всех царей, и един дающий им благополучное царствование <…>.
Mais quoique le gouvernement ne soit pas le maître de la loi, c’est beaucoup d’en être le garant & d’avoir mille moyens de la faire aimer. Ce n’est qu’en cela que consiste le talent de régner. Quand on a la force en main, il n’y a point d’art à faire trembler tout le monde, & il n’y en a pas même beaucoup à gagner les cœurs ; car l’expérience a depuis long-tems appris au peuple à tenir grand compte à ses chefs de tout le mal qu’ils ne lui font pas, & à les adorer quand il n’en est pas haï. Un imbécille obei peut comme un autre punir les forfaits : le véritable homme d’état sait les prévenir ; c’est sur les volontés encore plus que sur les actions qu’il étend son respectable empire.
Но хотя правление не есть властитель закона, однако довольно быть защитником его и иметь тысячу способов сделать его любезным; в сем только состоит дар царствования. Когда имеешь силу в руках, великая ли хитрость, чтоб весь свет дрожал, и мудрено ли уловить сердца; опыт сему давно уже нас научил, что народ своим начальникам часто приписывает больше зла, нежели они когда ни есть ему сделали, и обожает их, когда только не ненавидит. Малоумный также может наказывать за преступления, когда только слушаются его; а прямо государственный человек умеет их упреждать, и больше над волями, [c. 18] нежели над делами распространяет власть свою почтения достойную.
Seulement, dirai-je en un mot, qu’ainsi qu’il est impossible que le Régne d’un Prince, qui laisse régner le Désordre & le Vice en son Etat, soit Heureux ; aussi DIEU ne souffrira-t-il pas aisément, que celui soit Malheureux, qui aura un soin particulier d’établir son Empire dans l’étenduë de sa Domination.
Скажу только одним словом, что как не возможно, чтоб царствование какого Государя, попустившаго царствовать безпорядкам и порокам в своем государстве, было благополучно; так и Бог не скоро допустит, чтоб тот был не в благополучии, которой будет особливое иметь попечение о утверждении его царствования в своей державе.
Никогда пороки сего народа столько не оказывались, как в царствование Вашего Величества <…>.
Божие царствование есть ключ правления государств, и действительно есть столь необходимо нужное дело, что без сего основания нет ни одного Государя, который бы мог порядочно царствовать, и области, которая бы благополучно состоять могла.
<...> Rome n’avoit point encore de Loix, ni une forme constante d’administrer la Justice. La volonté seule de ses anciens Rois avoit tenu lieu de Loi pendant leurs regnes; les Consuls & le Sénat en succedant à leur puissance, succederent à ce droit [p. 350] souverain de rendre la justice, & ils regloient leurs Arrêts par les principes de l’équité naturelle, ou par d’anciens usages, ou enfin par les premieres Loix de Romulus & de ses successeurs dont on trouvoit encore de legers vestiges dans les Livres sacrez dont les seuls Patriciens étoient dépositaires.
<...> в Риме не было еще положительнаго закона ни образа в отправлении правосудия. Единая воля первых в нем Царей служила законом в их царствовании. Консулы и Сенат вступя в их место, получили и самодержавное в судах право владык Народных. Они составляли их определения, или по узаконению естественной правды, или по древним обычаям, или напоследок по первобытным законам Ромуловым и его преемников, которых находились еще слабыя указания в Священных книгах, кои хранились в рука[х] одних Патрикиев.
Лутчий же способ показать сие состояние Князю, [с. 5], боящемуся бога и любящему закон есть, сделать испытание его совести о должностях царствования <…>.
The oath of supremacy is principally calculated as a renunciation of the pope’s pretended authority; and the oath of abjuration, introduced in the reign of king William,(g) very amply supplies the loose and general texture of the oath of allegiance; it recognising the right of his majesty, derived under the act of settlement; engaging to support him to the utmost of the juror’s power <…>.
Присяга в верьховности Королевской наибольше зделана для отрицания верьховности Папежской. И присяга такого отрицания, введенная в царствование Короля Вильгельма, совершенно дополняет оное слабое и неподробное содержание присяги верноподданства, а именно: сия присяга отрицания Папежской власти утверждает право, Величеству принадлежащее по Акту установления Парламентскому; обязывает всякого присягающаго стоять за Государя всесильно <…>.
§IV. Gouvernement monarchique. Théocratie.
La Monarchie a été autrefois nommée Théocratie, du mot grec [teos] qui signifie Dieu. Ainsi la Théocratie est le Gouvernement de Dieu. C’est cette forme de Gouvernement, que nous remarquons dans la Sainte Bible, au livre I. des Rois, Ch. VIII. <…> Les Athéniens aussi se sont fait honneur d’un Gouvernement semblable, lorsque les deux fils de Codrus, Médon & Milée, troublant le repos public, Jupiter sut nommé Roi d’Athenes. Nous ne voyons pas que la Théocratie ait été connue en d’autres temps, ni chez aucune autre Nation.
Монархическое едино[на]чальное правление. Теократия [Феократия].
Монархия некогда называема была Теократиею от слова Теос, которое значит Бог, по чему теократия есть правление Божие. Сей то образ правления усматриваем мы в Священной библии первой книге Царств в Главе VIII. <…> Афиняне также сделали себе честь подобным царствованием, когда два Кодрусова сына Медон и Мелей возмущали общее спокойствие, то провозгласили они Царем Афинским Юпитера. Кроме того нигде не видимо, чтоб Феократия известна была у других народов.
Quelques lois d’Edouard, que Guillaume rétablit, rendirent son gouvernement moins odieux à la nation.
Некоторые законы Эдуарда возстановлены, и царствование Вилгелма менее ненавистным учинили народу.
Un gouvernement foible ne pouvoit alors soutenir le choc de cette multitude de seigneurs puissans & séditieux. lls se rendent au parlement avec des troupes, ils font la loi au monarque ; ils le forcent à déposer son autorité entre les mains de douze personnes dont les ordonnances seront perpétuellement observées.
Царствование слабое не в состоянии выдерживать порывы вельможей сильных и неспокойных. Сии входят в Парламент с воинством, предписывают законы Королю, заставляют препоручить государство двенадцати из них, указы бы коих навсегда исполнялись.
Apres l'extinction des guerres civiles sous le dernier regne, deux [p. 444] partis irréconciliables avoient divisé la cour ; celui de la reine & de ses parens, dont les principaux étoient le comte de Rivers son frere, & le marquis de Dorset son fils, & celui de l’ancienne noblesse jalouse de ces hommes nouveaux qui dominoient.
По прекращении междоусобных браней в последнее пред сим царствование, два взаимно [с. 20] враждующие и непримиримые заговоры, делили Двор на двое; Королева и родственники ея, коих главою был Граф де Ривер брат ея, и Маркиз Дорceт сын его; другую же сторону составляло старинное шляхетство по ненависти к пришельцам сим, имевшим великую силу при Дворе.
Ce vaste génie, ce grand homme de guerre, traité avec tant de rigueur, paroissoit un citoyen [p. 358] précieux qu’il falloit rendre à l’état. Les dispositions favorables du public augmentant en lui le desir & l’espérance de la liberté, il se flatta de l’obtenir en publiant qu’il avoit découvert dans la Guiane, sous le regne d’Elisabeth, une mine d’or <…>.
Сей превосходный разум, сей великий человек в военном деле, во узничестве его каждому представлялся согражданином несравненным, коего было нужно возвратить государству. Такое расположение всеобщих мыслей умножили и желание и надежды его получить вольность, и вложили ему в мысль разгласить, что в царствование Елисаветы обрел он в Гиане золотую руду <…>.
Les cas de haute trahison furent étendus jusqu’aux simples discours, jusqu’aux intentions sans effet ; les prisons remplies de citoyens <…>. La nouvelle république ressembloit au regne de Tibere.
Преступления оскорбляющия величество простерлися даже на простые разговоры частных людей, даже на намерения неисполненныя, тюрмы наполнились всякаго рода [с. 64] гражданами <…>. Новая республика уподобилась царствованию Тиверия.
Король, хотя не охотно, однакоже не мог не созвать Парламента при начале своего царствования. Несколько уже лет назад усилился двор.
П. 106. Мексика. Он знал о бедности и стенании народа, но утеснение полагал в числе наиразумнейших правил политики, и уже на пятнадцатом году царствования по таковым началам лишился престола и жизни.