Symbolum XII
Quàm ob rem, cùm minime ignorarent Romani, quanti momenti esset veritas, ad stabilienda sin Republica hominum societates & commercia mutual, âdeoque nihil magis cuperent, quam ut Verecundia ab ea desciscendi inter mortales farta tećta servaretur, suspendebant è parvulorum collo cor aureum (quod Bullam dicebant) hieroglyphicum, Ausonio teste, à Pythagora inventum, ad significandam ingenuitatem, quam in fermone profiteri debent homines, & sinceritatem veritatis gestando in pectore detectum quasi & apertum cor, genuinum veritatis illius Symbolum.
Символ 12
Почто, когда увидеша римляне, колико ползует истинна в общежителстве ч[е]л[о]в[е]к к состоянию дружества и взаимподателной купле, и яко ничесо же толико вожделеша, яко да срам удаления ради от оной снест[ь] злобы, опасне между ч[е]л[о]в[е]ки блюдется, возлагаху на выя отрочатем с[е]рдце златое (еже горвол именовашеся), уподобление сие Авзонию сведителствующу, от Питагора изобретенно ко образованию бл[а]городия и правоти истинни, яже в словесех должни исповедати ч[е]л[о]в[е]ци, носяще на персех откритое и аки бы явленное с[е]рдце природное истинни онаго знамение,
<…> transmettons à la postérité la mémoire de ses lois, le plus bel éloge qu’on puisse faire de son législateur.
On ne considere ordinairement Lycurgue que comme le fondateur d’un état purement militaire, & le peuple de Sparte, que comme un peuple qui ne savoit qu’obéir, souffrir, & mourir. Peut-être faudroit-il voir dans Lycurgue celui de tous les philosophes qui a le mieux connu la nature humaine, celui, sur-tout, qui a le mieux vu jusqu’à quel point les lois, l’éducation, la société, pouvoient changer l’homme, & comment on pouvoit le rendre heureux en lui donnant des habitudes qui semblent opposées à son instinct & à sa nature.
<…> предадим потомству и их законы, яко самую лучшую похвалу их законодателей. Обыкновенно Ликурга почитают основателем государства единственно военного, а спартанский народ таким народом, который умел только повиноваться, терпеть, и умирать. Но надлежало может быть видеть в Ликурге и такого человека, который наилучше проникнул в естество человеческое; а наипаче, который лучше всех дознал, до какого степени закон, возпитание, общежительство могут переменить человека, и каким образом можно сделать его благополучным, вкоренением в него таких навыков, которые кажутся совсем противными его склонностям и его природе.
Естьли бы познание оныя могло принесть существенную пользу в общежительстве; то бы за истиннаго гражданина признавать надлежало Орфея, который оною от него скрыл <…>.
Je commence, continua-t-il, à me lasser de cette philosophie oisive, qui n’enseigne que de stériles vérités, ou plutôt d’ingénieuses rêveries sur la formation de l’Univers, & la nature des Dieux & de notre ame; on sçait bientôt à quoi s’en tenir sur tout cela. Les hommes après tout sont faits pour vivre en société; c’est à leurs mains à préparer leur bonheur <…>.
Я начинаю, продолжал он, скучать тою праздною философиею, которая обучает только безплодным истинам, или паче хитросплетаемым бредням о создании мира, и о существе богов и души нашей; скоро можно узнать, чего по всему тому держаться должно. А люди, оставя все то, сотворены для общежительства; руками своими надобно им заготовлять их щастие.
Tant que les hommes ne jouissent pas d’un gouvernement réglé & de la sûreté personnelle qui en est une suite naturelle, il est impossible qu’ils cherchent à cultiver les sciences & les arts, à épurer leur goût, à polir leurs mœurs : ainsi le période de trouble, d’oppression & de rapine que je viens de décrire ne pouvoit pas être favorable à la perfection des lumieres & de la sociabilité.
Пока люди не наслаждаются совершенным правлением и личною безопасностию естественно из онаго следующею, то не возможно, чтоб они старалися о заведении наук и художеств, о исправлении своих склонностей и своих нравов: следовательно описанное мною время о мятежах, о притеснениях и хищениях не могло способствовать совершенному [с. 37] просвещению и общежительству.
L’Etat le plus corrompu de la société humaine est celui où les hommes ont perdu leur indépendance & leur simplicité de mœurs primitives, sans être arrivés à ce degré de civilisation où un sentiment de justice & d’honnêteté sert de frein aux passions féroces & cruelles.
Самое поврежденное общежительством человеческим государство есть то, где люди лишились своей независимости и своей первоначальной простоты нравов, не дошед до того степени просвещения, где чувствование справедливости и честности служит уздою жестоким и мучительным страстям.
Chapitre I. Du Gouvernement en général
§I. Nécessité d’avoir une idée juste de sa profession
Lorsque l’on n’a pas une notion juste & précise de la profession que l’on a embrassée, quelle qu’elle soit, il est impossible que l’on en gere convenablement les fonctions. Non seulement on ne peut en remplir la fin, on est encore exposé à faire des fautes сonsidérables, dont les suites sont d’autant plus dangereuses que cette profession a plus d’influence sur la société. On ne sauroit donc s’attacher avec trop de soin à bien connoître la nature de l’état auquel on se voue, & l’étendue des obligations qu’il impose : c’est l’unique moyen de s’en former une idée juste & vraie: cette connoissance est plus ou moins difficile, selon que cet état est plus ou moins relevé. Plus les différentes professions de la vie civile s’élevent les unes all-dessus des autres, plus leurs rapports se multiplient & se combinent, plus la connoissance & l’exercice en deviennent pénibles.
Глава I. О правлении вообще
Необходимо нужно иметь истинное понятие о своем звании
Не имея точнаго и вернаго сведения о принятом звании, какого бы рода оно ни было, не можно приличным образом выполнить возложенных должностей, без сего не толко не сохранена будет цель его, но возпоследуют опущения и ошибки коих следствия тем опаснее, чем более звание сие имеет втечения в общежительство. И так всевозможно надлежит стараться изведать обстоятельнее свойство предназначаемаго себе состояния, и пространство обязанностей, оным налагаемых: познание сие бывает затруднительно по мере важности звания, ибо чем оно знаменитее в обществе, тем отношения его обширнее и исполнение неудобовозможнее.