<…> & de là commencérent à naître, selon les divers caractéres des uns & des autres, la domination & la servitude, ou la violence & les rapines. Les riches de leur côté connurent à peine le plaisir de dominer, qu'ils dédaignerent bientôt tous les autres, & se servant de leurs anciens Esclaves pour en soûmettre de nouveaux, ils ne songérent qu'à subjuguer & asservir leurs voisins ; semblables à ces loups affamés qui ayant une fois goûté de la chair humaine rebutent toute autre nourriture, & ne veulent plus que dévorer des hommes.
[P. 131] C'est ainsi que les plus puissans ou les plus misérables, se faisant de leur force ou de leurs besoins une sorte de droit au bien d'autrui, équivalent, selon eux, à celui de
А от того началось раждаться по расположению разных свойств одних с другими господство и рабство, или насильство и похищение. Богатые с своей стороны едва лишь узнали то удовольствие, которое в господствовании есть, начали прочих презирать, и употребляя прежних рабов своих к подвержению новых, не помышляли инаго, чтоб только покорить и
Сим то образом, когда самые могущие, или самые убогие зделали себе первые из сил своих, а последние из нужд на имения ближняго некоторый род права равновеснаго, по их мнениям, праву собственности; равенству нарушенному последовали наиужаснейшие безпорядки. Сим то образом завладения богатых, грабежи убогих и необузданныя страсти купно всех, затушая природную жалость и слабый еще глас правосудия, зделали людей любостяжательными, честолюбивыми и злыми.
Si nous suivons le progrès de l'inégalité dans ces différentes révolutions, nous trouverons [p. 165] que l'établissement de la Loi & du Droit de propriété fut son premier terme ; l'institution de la Magistrature le second ; que le troisième & dernier fut le changement du pouvoir légitime en pouvoir arbitraire ; en sorte que l'état de riche & de pauvre fut autorisé par la premiere Epoque, celui de puissant & de foible par la seconde, & par la troisième celui de Maître & d'Esclave, qui est le dernier dégré de l'inégalité, & le terme auquel aboutissent enfin tous les autres, jusqu'à ce que de nouvelles révolutions dissolvent tout à fait le Gouvernement, ou le raprochent de l’institution légitime.
Следуя за приращениями неравенства в сих разных переменах, найдем мы, что установление закона и права о собственности, был первый его предел. Учреждение начальства вторый, третий и последий [sic] предел, [с. 102] было пременение власти законной на власть самоизвольную; таким образом, что состояние богатаго и убогаго, было основано первою эпохою, состояние ж могущаго, и безсильнаго второю; а третиею состояния господина и раба, которая степень есть самая последняя в неравенстве, и такой предел, к которому наконец доходят все прочия состояния, доколе новыя перемены не разрушат совсем правления, или не приближат оное к законному установлению.
Und seine [S. 331] Ehre in einem guten Gewissen, durch eine willige und sorgfältige Beobachtung aller seiner Pflichten aus Unterwerfung gegen Gott, und in dessen Beyfalle suchen, in einer wahren Niedrigkeit und Demuth des Herzens gegen ihn, als den Quell aller Vollkommenheit und den Geber aller guten Gaben, in der Empfindung aller seiner eigenen Unwürdigkeit suchen, das ist die höchste Staffel des Verlangens nach Ehre, auf welche sich die Menschen, so verschieden ihre Gaben und Fähigkeiten, so verschieden ihr Rang, ihre Geburt, Erziehung und ihre natürlichen Neigungen sind, dennoch empor schwingen können. Welche rühmliche Bemerkung für die Würde des Menschen, daß alle die wahre Ehre durch Pflicht und Demuth erlangen können!
Durch sie steigst du zum göttlichen Geschlechte, Und ohne sie sind Könige nur Knechte
[...] и свою честь в доброй совести, чрез свободное и попечительное наблюдение всех своих должностей из покорения к Богу, и в похвале онаго искать, в истинной низкости и смирении сердца пред Ним, яко пред Источником всякаго совершенства, и Подателем всех хороших дорований <sic!>, в чувствовании всего своего недостоинства искать, есть высочайший степень желания чести, до котораго люди, как бы ни были различны их дарования и понятности, их чин, рождение, воспитание и их природныя склонности, однакож восходить могут: какое похвальное примечание для достоинства человека, что все истинную честь, чрез должность и смирение получит могут?
Чрез оную ты восходишь до Божественнаго рода, а без оной Цари, суть только рабы.
§. 15. Die Regierungs-Verfassung in den Staaten und Ländern Asiens, ist entweder despotisch-monarchisch oder republikanisch. Die letztere findet sich nicht allein bey vielen kleinen Völkern, die sich entweder nur durch Aeltesten regieren lassen, welche sie jährlich erwählen, oder durch Fürsten, denen sie nicht weiter gehorchen, als es ihnen gefällt, sondern auch in Reichen, die das Ansehen und den Namen monarchischer Staaten haben, in denen aber die Macht nicht sowohl in den Händen der Oberhäupter, als vielmehr der Fürsten oder Statthalter ist, welche die Provinzen regieren, und die Unterthanen wie Knechte halten.
§ 15. Вид правления в Асиятских областях и землях есть или самодержавный, или республиканский. Последний находится не только у многих малых народов, которые управляются или токмо старейшинами, коих они избирают ежегодно, или князьями, коим они повинуются не больше, как сколько им угодно; но такожде и в государствах, вид и имя самодержавнаго правления имеющих, в [с. 68] коих однако же верховныя главы не так великую имеют силу, как князья или наместники, которые управляют провинциями, и с поданными <sic!> как с рабами поступают.
Allez, dit d'abord mon Général à Hotchom en lui brisant ses fers, allez, soyez libre; retournez dans le lieu qui vous a vu naître & où vous teniez votre Cour; régnez-y sur vos sujets comme auparavant. Rassemblez vos Mahométans dans leurs anciennes demeures, & vivez tous en paix sous la puissante protection de notre grand Empire. Vous lui êtes dès-à-présent soumis, non comme des esclaves, tels que vous etiez chez les Tchoug-kar; mais comme des sujets fideles, peu différens de ses sujets naturels (52). J'informerai l’Empereur de ce que je viens de faire; attendez-vous à recevoir les plus grands bienfaits de sa part.
«Покидай мeста сии, сказал Готшому полководец мой, снимая с него оковы; ты свободен: можешь возвратиться на место твоего рождения. Царствуй там по прежнему, собирай твоих Магометан, да живут в прежних своих домах; живи и ты в покое под покровом великаго Императора Китая. Отныне ты ему только подвластен, не в звании раба, как был ты и люди твои у Тшонг-Kаров, но подданным верным, почти неотличаемым от природных его подданных. Донесено уже мною о тебе ему, ожидай от него величайших благодеяний.»
Les premiers qui furent esclaves furent des coupables qui perdirent leur liberté par les travaux & la prison auxquels ils furent condamnés en punition de leurs crimes. Or, comme ils ne perdoient leur liberté qu'entre les mains de la Loi, ils n'etoient esclaves qu'en ce sens que [p. 411] leur travail etoit acquis ou au public ou aux hommes publics. […] Dès qu'on suppose un Empereur enfermé dans un immense palais par sa grandeur, privé, par l'etiquette, de tout commerce de société & d'amitié, ne voyant les Grands & ses Ministres qu'avec l'appareil du cérémonial & presque toujours du haut de son trône, il est inévitable que son ame se tourne vers ceux qui l'approchent de plus près, le voient avec plus de liberté, sont continuellement en sa présence, & qu'il donne d'autant plus aisément dans leurs pieges, qu'il s'appuie plus tendrement sur leur fidélité.
Первыми рабами учинилися преступники, наказанные лишением вольности, осужденные работать, или не выходить из тюрем. Но лишалися вольности, или точнее сказать, здавали вольность свою в руки законов; а чрез то превращаемы были в трудников для общества. […] [C. 111] Да представим себе Государя Китайскаго, заключеннаго в неизмеримом Дворце; лишеннаго, по чиноположениям, всякаго сообщества и дружества; видящаго пред собою токмо вельможей и деловцев, подступающих к нему нарядным делом, и почти всегда сидящему на престоле: не возможно, чтоб душа его не открывалася пред теми, кои к нему завсегда близки, и чтоб не попадал иногда в сети их, с милосердием полагаяся на их верность.
Les premiers qui furent esclaves furent des coupables qui perdirent leur liberté par les travaux & la prison auxquels ils furent condamnés en punition de leurs crimes. Or, comme ils ne perdoient leur liberté qu'entre les mains de la Loi, ils n'etoient esclaves qu'en ce sens que [p. 411] leur travail etoit acquis ou au public ou aux hommes publics. […] Dès qu'on suppose un Empereur enfermé dans un immense palais par sa grandeur, privé, par l'etiquette, de tout commerce de société & d'amitié, ne voyant les Grands & ses Ministres qu'avec l'appareil du cérémonial & presque toujours du haut de son trône, il est inévitable que son ame se tourne vers ceux qui l'approchent de plus près, le voient avec plus de liberté, sont continuellement en sa présence, & qu'il donne d'autant plus aisément dans leurs pieges, qu'il s'appuie plus tendrement sur leur fidélité.
Первыми рабами учинилися преступники, наказанные лишением вольности, осужденные работать, или не выходить из тюрем. Но лишалися вольности, или точнее сказать, здавали вольность свою в руки законов; а чрез то превращаемы были в трудников для общества. […] [C. 111] Да представим себе Государя Китайскаго, заключеннаго в неизмеримом Дворце; лишеннаго, по чиноположениям, всякаго сообщества и дружества; видящаго пред собою токмо вельможей и деловцев, подступающих к нему нарядным делом, и почти всегда сидящему на престоле: не возможно, чтоб душа его не открывалася пред теми, кои к нему завсегда близки, и чтоб не попадал иногда в сети их, с милосердием полагаяся на их верность.
91. К какому посрамлению заблуждается человек, который делаясь невольником своего раба, отдaет ему такую честь, какая прилична его Творцу; коего злато делает своим идолом, супругою, своим верным другом, и всем тем, что только есть для него лучшее на свете!
Mit seinen Untergebnen wie der Despot mit seinen Sklaven leben; nur durch halbverständliche Winke mit ihnen reden, durch Blicke; sie nie ansehen, als nur durch einen Furienblick sie in Furcht und Angst zu setzen; ihrer Schüchternheit immer einen kalten, rauhen Barbar, und ihrer menschlichen Eigenliebe den harten Gebieter entgegen stellen; alles was man möglich verlangen kann, sich leicht in Kopf setzen, und von ihnen als Kleinigkeit begehren; in Befehlen, die man ihnen giebt, weder eine Vorstellung, noch Entschuldigung annehmen; in allem nur seine Laune und seinen Eigenwillen zu Rath ziehen, nie ihre Talente und ihre Kräfte; oft mit dem demüthigenden Tone einer empörenden Oberherrschaft [S. 289] das bittere Lächeln der Verachtung verbinden; […].
Жить с своими подчиненными, как деспоту с рабами; говорить с ними только полупонятными минами и взглядами; взирать на них не иначе, как взором фурии, и только для того, чтоб привесть их в ужас и трепет; представлять всегда робкости их холоднаго и дикаго варвара, а человеческому [с. 339] самолюбию их жестокаго повелителя; все, чего только пожелать можно, влагать себе в мысль и требовать от них как безделицы; в даемых им повелениях не принимать от них ни представления, ни извинений; во всем сноситься с своими только прихотями и своеволием, а никогда с их дарованиями и силами; часто с унизительным тоном повелительной власти соединять горькую улыбку презрения; […].
Accidere etiam potest, ut paterfamilias latifundia possidens neminem alia lege in suas terras habitantem recipere velit: aut ut quis magnam servorum copiam habens eos manumittat <…>
Може[т] тако[ж]де случитися яко г[о]с[по]дин воло[с]ти имеющи многия чуждаго в свое до[с]тояние ни единого [л. 76 об.] хотел бы прияти. или кто яко много имеюще рабо[в] свои[х] свободу им бы дарова[л] <…>
Quod ad Reipubl. formam attinet, constat, Magnum Ducem, (eum lingua vernacula Czaar Russi appellant) despoticum obtinere Imperium, & pro arbitratu suo ac libidine omnia agere ac moderari, eique populos subiectos sine more ac modo parere, ut non civium sed mancipiorum in numero habendi esse videantur. *Nec enim gens servituti nata mitius ferre aut <c>apere Imperium potest. Coecum ac servile Russorum obsequium vires vehementer firmat & auget.* Eae per se magnae sunt, quum propter copiarum multitudinem (potest exercitum ad centum militum millia conficere) tum propter immensos quos percipit quotannis reditus, & quas dudum partas tenet divitias.
** отмеченный текст отсутствует в переводе
О владении ц[а]рства их имею[т] они великого кн[я]за называю[т] ц[а]рь, то есть о[б]селутой мона[р]х которой сам своим намерением ц[а]рство свое управляет по своему ра[з]смотрению и все по[д]даные о[т] мала до велика которых по[д] властью имеет ему послушны суть и называют себя рабами, и вышепомянуто[й] ц[а]рь многолю[д]ство в свое[й] земли по[д] своею властью имеет, и когда ему потребно буде[т], и може[т] о[н] в скорых числах сто тыся[ч] ч[е]л[о]в[е]к собрать, так[же] о[н] великий Ц[а]рь много доходов имее[т] и богатства о[т] пошли[н] <...>