Переводы из Энциклопедии. Ч. 1

HISTOIRE, s. f. 

L’histoire des événemens se divise en sacrée & profane. L’histoire sacrée est une suite des opérations divines & miraculeuses, par lesquelles il a plû à Dieu de conduire autrefois la nation juive, & d’exercer aujourd’hui notre foi.

ИСТОРИЯ

История бытия разделяется на Священную и Светскую. История Священная описывает действия божественныя и чудесныя, коими Господь управлял Евреев, и кои ныне утверждают нашу веру.

On sait quel merveilleux ridicule regne dans l’ancienne histoire des Grecs. Les Romains, tout sérieux qu’ils étoient, n’ont pas moins enveloppé de fables l’histoire de leurs premiers siecles. Ce peuple si récent, en comparaison des nations asiatiques, a été cinq cens années sans historiens. 

Известно, что странныя чудеса царствуют и у Греков в древней Истории. Римляне сколь ни были благоразсудны; однако не меньше баснями запутана История первых их веков. Сей народ весьма нов в разсуждении Азиатических государств; однако с начала пятьсот лет был без историков; <...>.

Les premieres annales de toutes nos nations modernes ne sont pas moins fabuleuses : les choses prodigieuses & improbables doivent être rapportées, mais comme des preuves de la crédulité humaine ; elles entrent dans l’histoire des opinions.

Всех нынешних народов начальныя летописи не меньше баснословны. Чудныя и невероятныя приключения должны описываться для единого доказательства легковерия народнаго; но они относятся к Истории разных мнений.

Il faut dire la même chose des Chinois que des peuples de Babylone ; ils composoient déjà sans doute un vaste empire policé. Mais ce qui met les Chinois au-dessus de tous les peuples de la terre, c’est que ni leurs loix, ni leurs mœurs, ni la langue que parlent chez eux les lettrés, n’ont pas changé depuis environ quatre mille ans. Cependant cette nation, la plus ancienne de tous les peuples qui subsistent aujourd’hui, celle qui a possédé le plus vaste & le plus beau pays, celle qui a inventé presque tous les Arts avant que nous en eussions appris quelques-uns, a toûjours été omise, jusqu’à nos jours, dans nos prétendues histoires universelles : & quand un espagnol & un françois faisoient le dénombrement des nations, ni l’un ni l’autre ne manquoit d’appeller son pays la premiere monarchie du monde.

Как об Вавилонянах. так и о Хинах можно заключить, что они жили весьма за долго до воплощения Христова, и составляли уже тогда обширное и просвещенное государство. Они превосходят всех прочих народов тем, что ни закон, ни поведения, ниже язык их употребляемый хинскими писателями, не пременили близ четырех тысяч лет. Однако изо всех ныне обитающих сей наидревнейший народ, обладающий пространными и лучшими землями, изобретший все науки прежде нежели мы единую познали, до самых нанешних времен пропущен был в Истории, называемой Всеобщею. Когда Ишпанец, или француз описывал свое государство, всякой свое первейшим полагал.

Il n’est pas étonnant qu’on n’ait point d’histoire ancienne profane au-delà d’environ trois mille années. Les révolutions de ce globe, la longue & universelle ignorance de cet art qui transmet les faits par l’écriture, en sont cause : il y a encore plusieurs peuples qui n’en ont aucun usage. Cet art ne fut commun que chez un très-petit nombre de nations policées, & encore étoit-il en très-peu de mains.

Il y a des nations qui ont subjugué une partie de la terre sans avoir l’usage des caracteres.

Не удивительно, что Светская древняя История содержит только около трех тысяч [с. 5] лет. Причиною тому разныя перемены по всему земному шару, различной язык, и всеобщее незнание, писанием сообщать о делах своих потомству. И поныне еще многие народы писать не умеют; а прежде оное искусство известно было у самого малаго числа народов, и то некоторым очень немногим людям.

Многие народы обладали неприятельскими землями, не зная и употребления писмен.

Mais on ne sait pas seulement quel roi régnoit alors à Babilone ; <…>.

On ne sait autre chose dans ces ténebres de l’histoire, sinon qu’il y avoit depuis très-longtems de vastes empires, & des tyrans dont la puissance étoit fondée sur la misere publique ; que la tyrannie étoit parvenue jusqu’à dépouiller les hommes de leur virilité, pour s’en servir à d’infames plaisirs au sortir de l’enfance, & pour les employer dans leur vieillesse à la garde des femmes ; que la superstition gouvernoit les hommes ; qu’un songe étoit regardé comme un avis du ciel, & qu’il décidoit de la paix & de la guerre, &c.

<…> однако, не известно, какой царь тогда государствовал в Вавилоне <…>.

Ничего другаго не известно в сей исторической тьме, кроме того, что издавна были пространные государства, что тираны утверждающие власть свою на бедствиях народных, коих мучительство простиралось до безчеловечия, для гнусных забав своих лишали мужей во младости мужественности их, а в старости употребляли к охранению жен, что суеверие владычествовало людьми, что сны были почитаемы за небесное предвещание, что ими возжигалися войны и постановлялся мир и проч.

Il nous apprend comment étoient armés tant de peuples différens que ce monarque traînoit après lui : aucun n’est oublié, du fond de l’Arabie & de l’Egypte, jusqu’au delà de la Bactriane & de l’extrémité septentrionale de la mer Caspienne, pays alors habité par des peuples puissans <…>.

On voit avec étonnement que ce prince possédoit autant de terrein qu’en eut l’empire romain ; <…>.

От него мы ведаем, как было вооружено такое множество разных народов, коих влек сей монарх за собою. Ни один народ не забыт в описании Иродотовом, начав от самой глубины Арабии и Египта, до живущих за пределами бактрияна и северной части Каспийского моря, где прежде обитали могущие народы <…>.

Мы видим с удивлением Государя сего обладающего не меньшим пространством земель Римской империи.

On voit par l’étendue de ses états quel est le tort des déclamateurs en vers & en prose, de traiter de fou Alexandre, vengeur de la Grece, pour avoir subjugué l’empire de l’ennemi des Grecs. Il n’alla en Egypte, à Tyr & dans l’Inde, que parce qu’il le devoit, & que Tyr, l’Egypte & l’Inde appartenoient à la domination qui avoit dévasté la Grece.

Чрез обширность сего владения можно рассудить, сколь несправедливо порицатели называли в стихах и прозе безумным греческого отмстителя Александра за то, что завоевал государство неприятеля Греков. Он имел долг итти с войною в Египет, в Тир и в Индию: ибо они принадлежали государству разорившему Грецию.

Après cette guerre du Péloponnèse, décrite par Thucydide, vient le tems célebre d’Alexandre, prince digne d’être élevé par Aristote, qui fonde beaucoup plus de villes que les autres n’en ont détruit, & qui change le commerce de l’Univers. De son tems, & de celui de ses successeurs, florissoit Carthage ; & la république romaine commençoit à fixer sur elle les regards des nations. Tout le reste est enseveli dans la Barbarie : les Celtes, les Germains, tous les peuples du Nord sont inconnus.

После сей Пелопоннезской войны, описанной Туцидидом, следует славное время Александра, Монарха достойнаго учителя своего Аристотеля, которой гораздо больше создал городов, нежели другие раззорили, и которой пременил союзы всей вселенной. Во времена Александровы и преемников ево, процветала Карфагена, и Римская республика начинала привлекать к себе глаза других народов; прочие же все погруженные в варварстве, Целты, Германцы, северные народы, были не известны.

L’histoire de l’empire romain est ce qui mérite le plus notre attention, parce que les Romains ont été nos maîtres & nos législateurs. Leurs loix sont encore en vigueur dans la plûpart de nos provinces : leur langue se parle encore, & longtems après leur chûte, elle a été la seule langue dans laquelle on rédigeât les actes publics en Italie, en Allemagne, en Espagne, en France, en Angleterre, en Pologne.

История Римская достойна величайшаго нашего примечания: для того что Римляне учителя и законодавцы наши; их права во многих наших провинциях поныне в полной силе, их язык употребителен еще теперь, и долгое время после их падения он был единственным языком, которым писали все крепости в Италии, в Немецкой земле, в Ишпании, во Франции и в Польше.

Pendant que l’Europe est ainsi boulversée, on voit paroître au vij. siecle les Arabes, jusques-là renfermés dans leurs deserts. Ils étendent leur puissance & leur domination dans la haute Asie, dans l’Afrique, & envahissent l’Espagne ; les Turcs leur succedent, & établissent le siége de leur empire à Constantinople, au milieu du XV. siecle.

<…> & bientôt après la politique de l’Europe & les arts prennent une forme nouvelle.

В то время, когда Европа пременялась, являются в VII. веке Арабы, кроющиеся в безизвестии до сего времени по степям своим, распространяют власть и повелительство свое в вышней Азии, в Африке, и осаждают Ишпанию. Турки следуют за ними, и учреждают столицу империи своей в Константинопле, в половине XV. века.

Вскоре потом Политика и художества в Европе приемлют новой образ.

<…> le Nord est sauvage jusqu’au XVI. siecle ; l’Allemagne est longtems une anarchie.

На севере обитали дикие народы до XVI в. В Немецкой земле долгое время было безначальство [anarchie].

La France jusqu’à Louis XI. est en proie à des malheurs obscurs sous un gouvernement sans regle.

Франция до времен Лудовика XI. отдана была в снедь тайным бедствиям под безпорядочным правлением.

De l’utilité de l’Histoire. Cet avantage consiste dans la comparaison qu’un homme d’état, un citoyen peut faire des loix & des mœurs étrangeres avec celles de son pays : c’est ce qui excite les nations modernes à enchérir les unes sur les autres dans les arts, dans le commerce, dans l’Agriculture.

О пользе истории. История нас пользует тем, что какой ни есть служащей человек или гражданин, читая ея может сравнивать законы и нравы со своими. От сего возбуждается старание во всяком народе превзойти другия в науках, купечестве и земледелии.

Les exemples font un grand effet sur l’esprit d’un prince qui lit avec attention.

Примеры имеют великую власть над разумом владетеля читающего со вниманием.

Enfin la grande utilité de l’histoire moderne, & l’avantage qu’elle a sur l’ancienne, est d’apprendre à tous les potentats, que depuis le XV. siecle on s’est toujours réuni contre une puissance trop prépondérante. Ce système d’équilibre a toujours été inconnu des anciens, & c’est la raison des succès du peuple romain, qui ayant formé une milice supérieure à celle des autres peuples, les subjugua l’un après l’autre, du Tibre jusqu’à l’Euphrate.

Наконец главная польза новой истории и преимущество пред древней то, что она открывает владетелям как с XV. века всегда Государи постановляли между собою союзы против тех государств, которыя превосходны были силою пред прочими. Наблюдение равновесия в государствах не было никогда известно в древности: сие то самое причиною было, что удалося Римлянам, собрав превосходную пред всеми армию, обладать народами, от Тибра до Евфрата покоряя их один после другаго.

<…> des contemporains sont en droit de faire le portrait des hommes d’état avec lesquels ils ont négocié, des généraux sous qui ils ont fait la guerre. Mais qu’il est à craindre que le pinceau ne soit guidé par la passion !

Современники хотя имеют право изображать великих министров, с которыми они были замешены в государственныя дела, и полководцов, под приводство коих они воевали; однако весьма опасно, чтоб их кисть не была пристрастием водима.

Je suppose encore que vous ayez été témoin d’une foiblesse qui n’a point influé sur les affaires publiques, devez-vous révéler cette foiblesse ? En ce cas, l’histoire seroit une satyre.

Положим еще, что ты был свидетелем слабости Государя, которая не зделала вреда обществу: должен ли ты объявить оную слабость? История в сем случае будет сатирой.

Mais en se modélant en général sur ces grands maîtres, on a aujourd’hui un fardeau plus pesant que le leur à soutenir. On exige des historiens modernes plus de détails, des faits plus constatés, des dates précises, des autorités, plus d’attention aux usages, aux lois, aux mœurs, au commerce, à la finance, à l’agriculture, à la population.

Последуя вообще всем оныс великим учителям, мы имеем гораздо более трудностей, нежели они: от нынешних Историков требуется более подробностей в приключениях, более удостоверения, точнейших ссылок и доказательств, более примечания к узаконениям, поведениям, обычаям, купечеству, государственным доходам, хлебопашеству и к умножению народа.

On veut que vous meniez votre lecteur par la main le long de l’Afrique, & des côtes de la Perse & de l’Inde ; on attend de vous des instructions sur les mœurs, les lois, les usages de ces nations nouvelles pour l’Europe.

<…> желают, чтобы ты водил с собою читателя своего по всей долготе Африки, по краям Индии и Персии, ожидают от тебя известия о правах, узаконениях и поведениях сих народов, Европе неизвестных.

Nous avons vingt histoires de l’établissement des Portugais dans les Indes ; mais aucune ne nous a fait connoître les divers gouvernemens de ce pays, ses religions, ses antiquités, les Brames, les disciples de Jean, les Guebres, les Banians. Cette réflexion peut s’appliquer à presque toutes les histoires des pays étrangers.

Si vous n’avez autre chose à nous dire, sinon qu’un Barbare a succédé à un autre Barbare sur les bords de l’Oxus & de l’Iaxarte, en quoi êtes-vous utile au public ?

La méthode convenable à l’histoire de votre pays n’est pas propre à écrire les découvertes du nouveau monde. Vous n’écrirez point sur une ville comme sur un grand empire ; vous ne ferez point la vie d’un particulier comme vous écrirez l’histoire d’Espagne ou d’Angleterre.

Мы имеем дватцать Историй о поселении Португальцов в Индии; но ни одна из них не уведомляет нас о разных правлениях, о законах и о древностях сея земли, о их браминах, о учениках Иеана, о Гвербах, о бониянах. Сие примечание, можно сказать, почти о всех Историях писаннных о чужих землях.

Когда ты будешь, писать, что на брегах Иаксарты и Оксусы, один варвар наследником был другому варвару, какая из того польза обществу будет?

Сочиняя Историю своего государства, весьма несвойственно будет ея написать тако, как Историю бы, какова ниесть вновь найденнего света. Не можно писать об одном городе, как бы о каком великом государстве, [c. 28] и нельзя писать Историю жизни какого нибудь приватнаго человека, как Историю Ишпанскую или Аглинскую.

GÉOGRAPHIE, s. f.

Ce fut enfin sous son regne que la description générale du monde, à laquelle les Romains avoient travaillé pendant deux siecles, fut achevée sur les mémoires d’Agrippa, & mise au milieu de Rome sous un grand portique bâti exprès.

ГЕОГРАФИЯ

Наконец это было при ево державствовании, что описание света, над которым Римляне трудились два века, было совершено с записок Агриппы, и поставлено среди Рима под великим портиком, нарочно для того сооруженным.

Les siecles de barbarie qui suivirent la décadence de l’Empire romain, envelopperent presque tous les peuples dans une ignorance profonde.

Веки варварства, последовавшие падению Римской империи, погрузили почти все народы в глубочайший мрак невежества.

<…> l’on y voit combien les connoissances étoient grossieres non seulement en France, mais même chez les peuples voisins.

Во оном видно, сколь знания были грубы, как во Франции так и у соседственных народов.

Si l’Espagne n’a pas été fertile en géographes comme les pays voisins, l’on en sera bien dédommagé par les nouveaux ordres du gouvernement, pour lever la carte du royaume.

Естьли Гишпания не была изобильна Географами в разсуждении соседних земель, то за то награждены будут новыми учреждениями правления, для снятия общаго чертежа сего королевства.

L’on distingue encore la Géographie <…>

2°. En historique, c’est lorsqu’en indiquant un pays ou une ville, elle en présente les différentes révolutions, à quels princes ils ont été sujets successivement ; le commerce qui s’y fait, les batailles, les siéges, les traités de paix, en un mot tout ce qui a rapport à l’histoire d’un pays.
3°. En civile ou politique, par la description qu’elle fait des souverainetés par rapport au gouvernement civil ou politique.

География еще разделяется <…>

2. в Историческую, когда назначив какую-нибудь землю или город, представляет она разныя его перемены, каким Государям они были попеременно подданными; отправляемое там купечество сражения, заключения мира, словом, все, что относится к Истории земли.
3. В Гражданскую или Политическую, в рассуждении описания государств по их гражданскому или политическому правлению.

MAGIE

Observation puérile, mais qui dans la bouche de ce moine fut peut-être l’un des moins mauvais argumens qu’une barbare politique sut mettre en usage pour justifier ses excès, & en imposer par des contes absurdes à la funeste crédulité des simples.

ВОЛШЕБСТВО

Суетное примечание, но которое, может быть, маловажнейшим было из доказательств употребленных варварской Политикой, для оправдания своего неистовства и внушенных безумных сказок суеверному народу.