История о бывших переменах в Римской республике. Т. 1

L’Amour de la liberté a été le premier objet des Romains dans l’établissement de la République, & la cause ou le prétexte des Révolutions dont nous entreprenons d’écrire l’histoire. Ce fut cet amour de la liberté qui fit proscrire la Royauté, qui diminua l’autorité du Consulat, & qui en suspendit le titre en differentes occasions. Le peuple même, pour balancer la puissance des Consuls, voulut [p. 2] avoir des Protecteurs particuliers tirez de son Corps: & ces Magistrats Plebeiens, sous prétexte de veiller à la conservation de la liberté, s’érigerent insensiblement en Tuteurs des Loix, & en Inspecteurs du Senat & de la Noblesse.

Любовь к вольности была первым предметом Римлян, при основании Республики, и причиною или поводом к последовавшим обращениям, о которых мы предпринимаем писать историю. Любовь к вольности отрешила Королей, уменьшила Консульскую* [л. 3b] власть, так как повремянно уничтожала их правы во многих случаях. Народ собою, чтоб умерить власть Консулов, избирал между равными своими особливых покровителей, возводя их на степени; и сии начальствующие Плебеяне**, под видом сохранения вольности, сделались нечувствительно хранителями законов, и надзирателями над Сенатом и благородным обществом.

* Консулы, двое были в Республике Начальники, и избирались ежегодно по отрешении Царей^.

**Так названы были мещане, или простый Народ в Риме

[Примечание: здесь и далее подстрочные примечания выполнены переводчиком]. 

<...> il falloit qu’il sçût allier la dignité du Commandant, avec la modestie du Citoyen. Des qualitez trop brillantes étoient même suspectes dans un Etat, ou l’on regardoit l’égalité comme le fondement de la liberté publique.

Надлежало чтоб умеренность Гражданина [л. 4b] соединена была с достоинством Повелителя. Весьма отменныя качества были так же подозрительны в таком Правлении, где равенство почиталось основанием общей вольности.

Les Generaux, sous prétexte de faire subsister leurs Troupes, s’emparoient des revenus de la République: & [f. 10a]  l’Etat s’affoiblissoit à proportion que les particuliers devenoient puissans. <...> [f. 11a] Tout l’argent de l’Etat étoit entre les mains de quelques Grands, des Publicains, & de certains Affranchis plus riches que leurs Patrons.

Полководцы под видом, будто бы на содержание их войск, брали себе доходы Республики; Государство же ослабевало по мере обогащения и усиления особенных. <...> [л2. 6b] Все богатство Государства находилось в руках некоторых Вельмож, публиканов и некоторых освобожденных отпущенников, более изобиловавших, нежели довольствовались сами их Патроны*.

*Милостивцы

Au lieu que tant que cette [f. b3a] liberté si précieuse aux premiers Romains, avoit été sous la garde de la pauvreté & de la temperance, l’amour de la Patrie, la valeur, le courage, & toutes les vertus civiles & militaires, en avoient été inseparables.

Но естьли бы сия драгоценная первым Римлянам свобода сохранялась в скудости и умеренности, то любовь к отечеству, храбрость, смелость, все добродетели Гражданския и военныя, с ними были бы неразлучны <...>.

A peine cette Ville naissante fut-elle élevée au-dessus de ses fondemens, que ses premiers habitans se presserent de donner quelque forme au gouvernement. Leur principal objet fut de concilier la liberté avec l’Empire; & pour y parvenir, ils établirent une espece de Monarchie mixte, & partagerent la souveraine puissance entre le Chef ou le Prince de la Nation, un Sénat qui lui devoit servir de Conseil, & l’Assemblée du Peuple. Romulus le Fondateur de Rome en fut élu pour le premier Roi; il fut reconnu en même tems pour le Chef de la Religion, le souverain Magistrat de la Ville, & le General né de l’Etat. <...> [p. 6] Mais sous cet appareil de la Royauté, son pouvoir ne laissoit pas d’être resserré dans des bornes fort étroites; & il n’avoit guéres d’autre autorité que celle de convoquer le Sénat & les Assemblées du Peuple; d’y proposer les affaires; de marcher à la tête de l’armée quand la guerre avoit été resoluë par un Décret public, & d’ordonner de l’emploi des finances...

Les premiers soins du nouveau Prince furent d’établir différentes Loix par rapport à la Religion & au gouvernement civil, toutes également nécessaires pour entretenir la societé entre les hommes; mais qui ne furent cependant publiées qu’avec le consentement de tout le peuple Romain.

Едва сей город [Рим] начал созидаться, и уже первые его жители стремились установить там образ правления. Главный их предмет был, чтоб согласить вольность с самодержавием. К достижению онаго они вымыслили род некоторой [с. 6] смешенной монархии, то есть разделили самодержавную власть между главным или Государем народа, между Сенатом, который служил ему советом, и между народным обществом. Ромул, основатель Рима, был избран первым Царем, признан купно начальником богослужения, самодержавным судиею города и природным вождем сил государственных. <...> Но с сею царственною наружностью власть его весьма была ограничена; оная состояла только в том, что он мог созывать в собрание [с. 7] Сенат и народное общество, предлагать им о делах, предводить войско, когда война общим определением будет предпринята, и распоряжать употребление государственных доходов <...>. 

Первыя попечения сего Государя были, учредить разные законы касающиеся до веры и гражданскаго правления, равно полезные к человеческому сожитию: но сии законы выданы были с согласием всего Римскаго народа.

De tous les peuples du monde, le plus fier dès son origine, & le plus jaloux de sa liberté, a été le Peuple Romain. Ce dernier ordre, quoique formé pour la plûpart de pastres & d’esclaves, voulut avoir part dans le Gouvernement comme le premier. C’étoit lui qui autorisoit les Loix qui avoient été dirigées par le Roi & le Sénat; & il donnoit lui-même dans les assemblées, les ordres qu’il vouloit executer.

Ни один простый народ в свете не гордился столько своим происхождением и не любил столько своей вольности, как Римляне. Сия последняя часть общества, составленная хотя из беглецов и невольников, стремилась иметь равное участие в правлении как [с. 18] и перьвая. Она уполномочивала законы, кои были составляемы Царем и Сенатом. Народная оная часть сама давала в Собраниях повеления, кои желала исполнить.

Telle étoit la constitution fondamentale de cet Etat qui n’étoit ni purement Monarchique, ni [p. 16] aussi entierement Républicain. Le Roi, le Sénat & le Peuple étoient, pour ainsi dire, dans une dépendance réciproque; & il resultoit de cette mutuelle dépendance un équilibre d’autorité qui modéroit celle du Prince, & qui assuroit en même-tems le pouvoir du Sénat & la liberté du peuple.

Таково было первоначальное установление сего государства, которое не было ни прямое Монархическое, и так же не со всем Республическое. Царь, Сенат и Народ были, можно сказать, во взаимной друг от друга зависимости; и от сей зависимости происходило равновесие власти, которое умеряло волю Государскую, равно же [с. 19] укрепляло силу Сената и вольность Народа.

L’Etat Républicain succéda au Monarchique; le Sénat & la Noblesse [p. 54] profiterent des débris de la Royauté; ils s’en approprierent tous les droits; Rome devint en partie un Etat Aristocratique, c’est-à-dire que la Noblesse s’empara de la plus grande partie de l’autorité souveraine. Au lieu d’un Prince perpétuel, on élut pour gouverner l’Etat, deux Magistrats annuels tirez du Corps du Sénat, ausquels on donna le titre modeste de Consuls, pour leur faire connoître qu’ils étoient moins les Souverains de la République, que ses Conseillers, & qu’ils ne devoient avoir pour objet que sa conservation & sa gloire.

Монархия стала быть Республикою. Сенат и вельможи от того воспользовались присвоением себе власти и всех прав царственных. Рим отчасти сделался Аристократическим государством: то есть, что тогда большая часть Самодержавной власти [с.63] принадлежала Вельможам. Вместо безсменнаго Государя, избраны были к правлению, из общества Сената, два ежегодных Правителя, которым дано умеренное название, Консулы; дабы они почитали себя боле Советниками, нежели Властелинами Республики, и имели бы всегдашним предметом ея сохранение и славу.

Le Sénat délivré de la puissance Royale qui le tenoit en respect, voulut réünir dans son corps toute l’autorité du Gouvernement. <...> le premier objet de sa politique fut de tenir toûjours le peuple dans l’abaissement & dans l’indigence. <...>

[p. 62] <...> enfin la naissance, les dignitez & les richesses mirent une trop grande inégalité parmi les citoyens d’une même République.

Сенат освободясь от сильнаго Начальства, которое его обуздывало, желал перевести в свое общество всю власть высочайшаго Правительства <...> [с. 72] Главный предмет его политики был тот, чтоб содержать Народ в унижении и бедности. <...> Напоследок порода, чины, богатство и произвели чрезмерное неравенство между Граждан единой Республики.

Le Sénat pouvoit [p. 76] à la vérité faire le procès aux plus mutins, & aux chefs de la sédition; mais la loi Valeria qui autorisoit les appels devant l’Assemblée du Peuple, ouvroit un azile à ces séditieux, qui ne pouvoient manquer d’être absous par les complices de leur rebellion.

Сенат по справедливости, мог судить упрямейших и главных [с. 88] мятежников; но закон Валериев, который дозволял переносить суд в народное собрание, давал верное убежище сим бунтовщикам, кои там не могли быть обвинены от согласных с ними возмутителей.

Pour obtenir le consentement du Peuple, on lui représenta dans une assemblée publique, que dans la nécessité de terminer ces dissentions domestiques, & de repousser en même temps les ennemis, il falloit donner à la République un seul Chef, au dessus même des Consuls, qui fût l’arbitre des Loix, & comme le Pere de la Patrie: & de peur qu’il ne s’en rendît le Tyran, & qu’il n’abusât de cette autorité suprême, qu’il ne falloit la lui confier que pour l’espace de six mois. 

 <...> представлено было в общем собрании, что как нужно было пресечь внутренния несогласия и отвратить неприятелей от города, то необходимо надлежало придать Республике Повелителя, вышшаго над самыми Консулами, который был бы самодатель законов и как отец отечества; в предосторожность же, дабы он не [с. 89] сделался тираном, и не употребил во зло сей высочайшей власти, представлено было вручить оную на шесть только месяцев.

Le Dictateur avoit des Licteurs armez de haches comme les Rois; il pouvoit lever des troupes ou les congédier, selon qu’il le jugeoit à [p. 78] propos. Quand la guerre étoit déclarée, il commandoit les armées & y décidoit des entreprises militaires, sans être obligé de prendre l’avis ni du Sénat, ni du Peuple; & après que son autorité étoit expirée, il ne rendoit compte à personne de tout ce qu’il avoit fait pendant son administration.

Диктатор имел Ликторов вооруженных секирами, как они при Царях бывали. Он мог собирать и распускать войско по его благоразсуждению: противу же неприятеля он повелевал оным и распоряжал военныя предприятия, не быв должен спрашивать на то мнения от Сената или Народа; равно по окончании своей власти, он не давал никому ни в чем ответа по делам, произведенным во время его правления.

Ceux qu’un pareil sort retenoit dans les chaînes de leurs créanciers, échapent; il se trouve bien-tôt des chefs & des partisans de la sédition. On ne reconnoit plus l’autorité des Magistrats; & les Consuls qui étoient accourus pour arrêter ce désordre par leur présence, entourez du peuple en fureur, [p. 84] ne trouvent plus ni respect ni obéïssance dans le citoyen.

Те, кои равною судьбою ввержены были в оковы, освобождаются, вскоре учиняются предводителями и сообщниками возмущения, не признают боле власти начальников; и Консулы, кои к усмирению мятежа, представились среди ярящагося народа, не находят уже ни почтения, ни послушания в Гражданах.

Rome par l’établissement du Tribunat, changea une seconde fois la forme de son Gouvernement. Il étoit passé, comme nous venons de le voir, de l’Etat Monarchique à une espece d’Aristocratie, où toute l’autorité étoit entre les mains du Sénat & des Grands. Mais par la creation des Tribuns on vit s’élever insensiblement, & comme par degrez, une nouvelle Démocratie dans laquelle le peuple, sous differens prétextes, s’empara de la meilleure partie du Gouvernement.

Рим учреждением Трибунства переменил в другой раз образ правления. Сказано уже было, что Монархическое его состояние учинилось некоторым родом Аристократии*, по которой вся власть была в руках Сената и Вельмож. Но заведением Трибунов, не чувствительно, и мало по малу [с. 161] возставлена некоторая Демократия**, по которой Народ под разными видами присвоил себе лучшую часть правления.

*Аристократия, есть политический образ правления, в котором вышшая власть принадлежит числу знатнейших особ породою, богатством, разумея к тому и достоинствами. Венецианское правление может называться Аристократическим.

** Демократия есть образ Правления, в котором власть принадлежит Народу не терпя никаковой особой власти.

«Vous sçavez, [p. 182] Peres conscripts <...>  que pendant long-temps je me suis opposé souvent tout seul à la trop grande facilité avec laquelle vous accordiez au peuple toutes ses demandes. Je ne sçai si je ne me suis pas même rendu importun par les funestes présages que je faisois de la réünion que l’on vous proposoit avec ces déserteurs de la République. <...> On tourne contre vous aujourd’hui cette partie de la Magistrature que vous avez relâchée à des séditieux. Le peuple vous punit par vos propres bienfaits; il se sert de vos graces pour ruiner votre autorité. C’est en vain que vous vous cachez à vous-même le péril où se trouve le Sénat; vous ne pouvez ignorer qu’on veut changer l’ancienne forme de notre Gouvernement. Les Tribuns pour faire réüssir leurs desseins secrets, vont comme par degrez à la tyrannie».

[речь Аппия Клавдия] «Вы знаете почтенные отцы <...>  что я долго и часто один сопротивлялся чрезмерному снисхождению, с которым вы исполняли все Народныя требования. Может быть я тогда и надокучил, предвещая вам нещастия [с. 209] от соединения с сими беглецами Республики. <...> Ныне вооружается противу вас та самая часть Правительства, которую вы уступили возмутителям. Народ наказывает вас вашими собственными благодеяниями; ваши щедрыя милости употребляет на разрушение вашей власти. Тщетно вы сами от себя скрываете гибель, в которой Сенат находится; вы ясно видите, что вы принуждаетесь переменить древний образ нашего Правления. Трибуны, дабы успеть в тайных своих намерениях, постепенно доходят к тиранству <...> ». 

Le veritable sujet de la dispute & de l’animosité des deux partis, rouloit sur ce que les Nobles & les Patriciens prétendoient que par l’expulsion des Rois ils avoient succedé à leur autorité, & que le Gouvernement devoit être purement Aristocratique; au lieu que les Tribuns tâchoient par de nouvelles Loix de le tourner en Democratie, & d’attirer toute l’autorité dans l’Assemblée du Peuple qu’ils gouvernoient à leur gré. Ainsi l’ambition, l’interêt & la jalousie animoient ces différens partis, & faisoient craindre aux plus sages une nouvelle séparation, ou une Guerre civile.

Справедливая причина ссоры и озлобления с обоих сторон состояла в [с. 216] том, что Вельможи и Патрикии по отрешении Царей хотели быть наследниками их власти, и учинить правление точно Аристократическим; Трибуны же с их стороны старались новыми законами сделать оное Демократическим и привлечь всю власть в Народное собрание, которым они управляли по своей воле. Сим образом властолюбие, корысть и ревность действовали в разных частях Народа, и подавали страх или новаго разделения, или междоусобной войны между Гражданами.

<...> Rome n’avoit point encore de Loix, ni une forme constante d’administrer la Justice. La volonté seule de ses anciens Rois avoit tenu lieu de Loi pendant leurs regnes; les Consuls & le Sénat en succedant à leur puissance, succederent à ce droit [p. 350] souverain de rendre la justice, & ils regloient leurs Arrêts par les principes de l’équité naturelle, ou par d’anciens usages, ou enfin par les premieres Loix de Romulus & de ses successeurs dont on trouvoit encore de legers vestiges dans les Livres sacrez dont les seuls Patriciens étoient dépositaires.

<...> в Риме не было еще положительнаго закона ни образа в отправлении правосудия. Единая воля первых в нем Царей служила законом в их царствовании. Консулы и Сенат вступя в их место, получили и самодержавное в судах право владык Народных. Они составляли их определения, или по узаконению естественной правды, или по древним обычаям, или напоследок по первобытным законам Ромуловым и его преемников, которых находились еще слабыя указания в Священных книгах, кои хранились в рука[х] одних Патрикиев.

<...> on s’étoit contenté jusqu’alors dans Rome de suivre dans les jugemens le droit naturel, & les seuls principes de l’équité & du bon sens.

<...> до того времени все довольны были в Риме решениями, по суду естественнаго права и по одним указаниям истинны и благоразсуждения <...>. 

On ne parloit au peuple que de la nécessité où il étoit d’obliger les Consuls à regler leurs jugemens par un corps de Loix connuës & publiques. Mais le Sénat sous prétexte de conserver d’anciens usages, ne pouvoit se résoudre à renoncer à cette maniere arbitraire de rendre ses Arrêts.

Народ безпрестанно слышал о нужде, принудить Консулов сделать решениям их правилы, чрез установление общенародных законов. Но Сенат защищаясь сохранением древних обычаев, хотел оставить вольную власть своих определений по прежнему.