Les Grecs étoient devenus eux-mêmes leurs plus grands ennemis; & ce que chaque République fait depuis ce moment fatal pour conserver sa liberté ou se rendre plus puissante, c’est précisément ce qui la perd.
Греки стали сами себе величайшие враги; и что с того времени злоключимаго каждая республика делает для сохранения своей вольности или для привидения себя в большую силу, то самое точно и ведет их к погибели.
Que nos riches Citoyens sont insensés de confier à d’autre qu’à eux-mêmes la garde de la République, & de ne pas prévoir qu’ils s’exposent à perdre cette liberté, ces richesses, cette oisiveté, ces plaisirs dont ils sont si jaloux.
Сколь безумны наши граждане, когда они мимо себя другим вверяют беречь республику и не предусматривают, что они отваживаются потерять те вольности, богатства, праздность [c. 171] веселия, о которых они столько ревнуют.
Dans un état, c’est-à-dire dans une société où il y a des loix, la liberté ne peut consister qu’à pouvoir faire ce que l’on doit vouloir, & à n’être point contraint de faire ce que l’on ne doit pas vouloir.
Il faut se mettre dans l’esprit ce que c’est que l’indépendance, & ce que c’est que la liberté. La liberté est le droit de faire tout ce que les loix [р. 309] permettent ; & si un citoyen pouvoit faire ce qu’elles défendent, il n’auroit plus de liberté, parce que les autres auroient tout de même ce pouvoir.
В государстве: то есть, в сообществе, в котором находятся законы, вольность не может состоят в чем другом, как только в той власти, что бы делать то, чего желать должно, и не быть принужденну делать того, чего желать не должно.
Надлежит представить себе как то, что есть независимость, так и что есть вольность: вольность есть право делать все то, что законы дозволяют; и если некоторый гражданин может делать то, что они запрещают, тут уже нет больше вольности для того, что другие так же будут иметь туже самую вольность.
La puissance exécutrice doit être entre les mains d’un monarque ; parce que cette partie du gouvernement, qui a presque toujours besoin d’une action momentanée, est mieux administrée par un que par plusieurs ; au lieu que ce qui dépend de la puissance législative, est souvent mieux ordonné par plusieurs, que par un seul. <…>. Si le corps législatif étoit un temps considérable sans être assemblé, il n’y auroit plus de liberté.
Власть исполнительная должна быть в руках самодержца; для того, что сия часть правления требующая почти всегда скоропостижнаго действия лучше управляется одною особою, нежели многими; так как напротиву того зависящая от законодательной власти часто с лучшею пользою производится, нежели одним. <…>. Если законодательное сообщество чрез долгое время не будет иметь собраний; то тут не будет вольности.
La liberté philosophique consiste dans l’exercice de sa volonté, ou du moins (s’il faut parler dans tous les systêmes) dans l’opinion où l’on est que l’on exerce sa volonté. La liberté politique [р. 381] consiste dans la sureté, ou du moins dans l’opinion que l’on a de sa sureté.
Философская вольность состоит в исполнении своея воли, или по крайней мере (если надлежит говорить о всех мнениях) в том мнении, когда кто думает, что исполняется по его воле. Политическая вольность состоит в безопасности, или по крайней мере в том мнении, которое имеют о своей безопасности.
L. 275. Ces trois Ordres sont indépendans dans l’un de l’autre ; l’on attribue à chacun deux, un caractère qui les distingue et les désinit : au Roi, la majesté ; au Sénat, l’autorité, à l’Ordre Equestre, la liberté. Ils ne comptent le peuple, qu’avec le bétail de leurs terres, et voient, sans émotion, la [servitude] de dix millons d’hommes, autrefois pleus heureux, lorsqu’ils n’étoient que les Sarmates.
П. 263. Сии три стана не зависят один от другаго, и каждому из них присвояется характер его отличающий: Королю величество, Сенату власть, Рыцарскому стану вольность. Народ [или чернь] считают они за ничто, и без уважения смотрят на столько милионов людей, кои прежде гораздо были счастливее, когда были только Сарматами.
L. 276. Dans cette noble et malheureuse démocratie, où le droit d’opposition, respecté d’abord comme le cri de la nature, devient la réclamation toujours efficace des Puissans contre la loi qu’ils redoutent ; où l’activité des Dietes est sans cesse anéantie par le vœu d’un seul Nonce qui dit « je m’y oppose » ; dans une constitution, où l’impuissance des Assemblées légales force de recourir à des confédérations militaires ; où l’inconstante jalousie des Chefs de parti transmet à la République tous ses mouvemens ; parmi ces excès de l’ambition, ces délires de la liberté, je demande où sont les loix, où réside le pouvoir, quelle est l’autorité durable, quels en sont les appuis ?
П. 264. В сей благородной и несчастной демократии, где право сопротивляться, почитаемое с начала за глас природы, чинится для сильных правом сопротивления законам, коих они опасаются; где действие Сеймов безпрестанно уничтожается словом Посла произносящего, не позволяем; где безсилие законных собраний заставляет прибегать к военным конфедерациям; где непостоянная зависть начальников партий сообщает самой Республике свои движения; между сими избытками высокомерия, вольности, спрашиваю я, гдеж пребывают законы, где находится могущество, где постоянная власть, где ея подпоры?
L. 282. Plus de désintéressement dans la Noblesse, plus de liberté dans le Peuple, plus d’autorité sur le trône, lui donneroit une nouvelle vie, le feroit respecter de ses Voisins, le rendroit un des royaumes le plus florissans du monde chrétien. Eclairés comme ils se sont, patriotes comme ils le paroissent, instruits par leurs malheurs, animés par un noble espoir, conduits par un Roi citoyen, les Polonois ne s’occuperoient que des intérêts de l’Etat <...>. [P. 260] Les Rois, la Loi, la Noblesse sont les trois forces qui sont mouvoir la machine du gouvernement.
П. 270. Ежелиб было меньше корыстолюбия в дворянстве, больше вольности в народе, больше власти на престоле, приобрела бы она новую жизнь, заставила бы соседей ее почитать, учинились бы наицветущим Королевством в Христианском мире. Поляки, будучи просвещены, любящие отечество, научась от несчастий, ободряясь надеждою, преводимые Королем гражданином, принялись бы за то что Государству приносит истинную пользу <…>. Короли, закон, дворянство суть три силы приводящие в движение машину правления.
Il ètoit plus difficile de décider à la satisfaction universelle la question de l'exportation des grains. Une secte d'honnêtes gens (a), qui a pourtant enfanté tous les aléaux qui dévorent aujourd'hui la France, vouloit la liberté absolue ; le Roi l'accorda et bientôt le peuple effrayé de ses effets se souleva de toutes parts et la paya de son sang. Le vulgaire croit dans son erreur que les Rois abandonnent le gouvernement aux causes secondes parcequ'il ne voit qu'elles agir.
(a) Les Economistes
Гораздо труднее было решить во удовольствие всеобщее, вопрос о [с. 33] вывозе хлеба. Род добрых людей (*) которые однакож виновники всех нещастий, разоряющих ныне Францию, требовали совершенной в том свободы; Король им оную дал, но в скором времени народ устрашенной действиями оной, возстал со всех сторон и кровью своею пожертвовал за нее. Чернь в заблуждении своем думает, что Государи предоставляют правление вторым причинам, поелику видит токмо их действующими.
Voules-vous ruiner absolument votre patrie et pour quel interêt? pour [р. 59] LA LIBERTE? et quelle liberté n'aviés vous pas ? quelle est faction honnete qui vous etoit défenduë? pour L'EGALITE? y croyés-vous ?
vos chefs en vous flatant, pour vous asservir, vos orateurs fougueux qui vous subjuguent et vous méprisent sont-ils vos égaux ? <…> N'avés vous pas trouvé l'Egalité dans son veritable temple dans les tribunaux? Est-il un grand Seigneur que vous n'ayés pas pu traduire en justice et que vous n'ayés pas fait condamner?
<…> Voyés l'Angleterre si grande, si généreuse, si amie de la vraie liberté et si ennemie de l'anarchie, un moment incertain se décider par vos crimes.
Хотите ль непременно разорить отечество ваше и для какой пользы? ДЛЯ ВОЛЬНОСТИ? Но какой вольности не имели вы прежде? ДЛЯ РАВЕНСТВА? И вы тому верите? Начальники ваши льстящие вам для покорения вас, необузданные ваши витии, угнетающие вас и презирающие, равны ль вам? <…> Не находили ль вы равенство в истинном его храме, в судилищах? Не на всякаго ли Вельможу могли вы искать суда и получить удовольствие?
<…> Воззрите на Англию, толь [с. 110] великую, толь великодушную, толь приверженную к истинной вольности и толь отвращенную от безначалия, некоторое время недоумевающую при ваших злодеяниях.
L. 350. Tite-Live rapporte qu’à la suite d’une guerre qu’ils avoient déclarée aux Romains, et qui seule occupa presque toutes les forces de la République pendant une campagne, quelqu’un ayant demandé en plein Sénat aux députés des vaincus, quel châtiment ils pensoient mériter : celui, dirent-ils, que méritent des hommes qui aspirent à la liberté.
П. 339. Тит Ливий повествует, что после объявленной от них Римлянам войны, занимавшей почти все силы республики чрез целую компанию, некто вопросил в полном Сенате депутатов побежденнаго народа, какое они, по мнению их, заслужили наказание? «такое, ответствовали они, какое заслуживают люди ищущие вольности».
L. 320. Vous trouverez peut-être que je me suis trop étendu sur un aussi petit Etat que celui de Geneve ; mais ce ne sont pas toujours les plus grands Empires, qui présentent la plus parfaite image du bonheur, ni conséquemment qui méritent le plus les regards d’un Voyageur Philosophe. La sage administration [p. 66] d’une petite République, ses révolutions même, et cette merveilleuse continuation de hasards ; qui l’ont rendue comme le siege de la liberté, m’ont paru des objets dignes de fixer votre attention.
П. 309. Может быть найдете вы, что я с лишком разпространился о такой малой землице, какова Женева: но не всегда великия Империи представляют совершенной образ счастия, ни большое заслуживают следовательно взоров странствующаго философа. Мудрое Правление не большой Республики, перемены ея и то удивительное положение случаев, кои учинили ее седалищем вольности, показались мне предметами достойными привлечь ваше внимание.
L. 320. La modération et la prudence ont fermé tous les passages aux appas séducteurs du luxe ; la tempérance est la garde de la santé ; la religion, la vertu des Magistrats et leur vigilance constituent encore le plus constant bonheur de ces Républicains ; et une teinture de savoir adaptée aux différentes circonstances de la vie, compose chez eux le caractere d’homme de bien et de Citoyen éclairé. Les Loix conservent la dignité de la Magistrature, la liberté des Particuliers ; et c’est par les plus sages Réglemens, que vingt mille Habitans paroissent ne composer qu’une même famille.
П. 309. Умеренность и благоразумие заперли все ходы льстительным приманкам роскоши; воздержность есть страж здравия; вера, добродетель, бдение властелинов составляют наипостояннейшее счастие сих Республиканцов; и довольная ученость, присвояемая к разным обстоятельствам жизни, составляет у них свойство добраго человека и просвщеннаго [с. 52] гражданина. Законы сохраняют достоинство правительства, вольность обывателей, и в следствие мудрых учреждений двадцать тысячь жителей, кажется составляют одну семью.
L. 290. Ses portes nesont ouvertes que quelques heures par jour, tant cette République est attentive à la conservation de sa liberté. Aucun Citoyen n’y porte l’épée ; aucun Noble ne peut découcher sans en donner avis au Sénat. Les etrangers qui, la nuit, se trouvent dans la Ville, sont enfermés sous la clef.
П. 279. Ворота отворяются только на несколько часов во дни: так сия республика осторожна в сохранении своей вольности. Ни один гражданин не носит шпаги: ни один дворянин не может ночевать за городом, не дав знать Сенату. Чужестранцы, находящиеся ночью в городе, запираются.
L. 309. Depuis que Nuremberg a acheté sa liberté de ses Burgraves, elle se gouverne en République. Son administration aristocratique, et mieux réglée que celle de toutes les Villes Impériales, l’a fait nommer la Venise d’Allemagne. Elle est entre les mains du Conseil de la Régence qui a l’autorité souveraine, et dans celles du Grand Conseil.
П. 298.С того времени, как Ниремберг купил вольность от своих Бургграфов, управляется он наподобие республики. Аристократическое правление, гораздо лучше устроенное, [с. 181] нежели во всех Имперских городах, дало ему имя Немецкой Венеции. Оно находится в руках совета правительства, имеющаго верховную власть, и большаго совета.
L. 314. Elle portoit en substance, qu’on seroit obligé de se secourir mutuellement dans les cas où l’on attaqueroit leurs droits, luer liberté, leurs privileges ; qu’aucun des Membres de l’Union ne contracteroit de nouvelles alliances, que de l’aveu de tous les autres ; défense à tous Particuliers d’avoir aucune liaison politique avec l’Etranger, sous peine de confiscation de corps et de biens ; défense de reconnoître d’autres Juges, que des Concitoyens.
П. 303. Гласил он, что обязаны взаимную давать себе помощь в таких случаях, когда притеснит кто их права, вольность, привиллегии; что никто из членов союза не заключит новых союзов без согласия всех прочих; запрещается всем частным людям иметь политическое сношение с чужестранцами под наказанием конфискации тела и имения; запрещается признавать за судей кого бы то ни было кроме граждан.
L. 314. Par ce tableau de la naissance et de l’accroissement du Gouvernement Helvetique, vous voyez ce que peut l’esprit d’indépendance sur des Hommes accoutumés aux fatigues, à la frugalité, dans un pays ingrat, que l’industrie a sécondé, que la liberté leur rend cher.
L. 315. Les Treize-Cantons, considérés sous un seul point de vue, forment un seul et même Corps d’Etat, réuni pour le maintien de la liberté commune ; mais chucun a son Régime et son Gouvernement particulier, avec certaines disositions qui les regardent tous en général.
П. 304. Тринадцать Кантонов, взятые вместе составляют единой корпус Государства, соединеннаго для удержания общей вольности: но каждой имеет свое особое правление с некоторыми разпоряжениями, касающимися до всех и их вообще.
L. 339. Telle étoit la constitution fondamentale de cet Etat, qui n’étoit ni purement Monarchique, ni entierement Républicain. Le Roi, le Sénat et le Peuple vivoient, pour ainsi dire, dans une dépendance réciproque, d’où résultoit un équilibre d’autorité, qui, en modérant celle du Prince, assuroit le pouvoir du Sénat et la liberté du Peuple.
П. 328.Таково было коренное основание сего Государства, которое впрочем не можно назвать ни совершенно монархическим, ни совсем республиканским. Король, Сенат и народ жили, так сказать, во взаимной зависимости; а из сего изтекало равновесие власти, которая, умеривая власть Государя, убезпечала могущество Сената и вольность народа.