VIII.
Estre soûmis aux loix de l’Estat.
Le droit divin, l’ordre de la societé civile, le bien general des peuples demandent que chaque particulier se soûmette aux loix. Dans un Estat Monarchique les sujets sont obligez d’honorer leur Roy, & de luy obéïr; & dans les Respubliques on doit estre soûmis aux Magistrats: c’est un devoir indispensable, & une loy reçûë de tout temps par toute la terre.
ПРАВИЛО VIII.
Повиноваться гражданским законам.
Божественное право, порядок гражданскаго сожития, и общая всех народов польза требуют, чтоб каждой человек повиновался законам. В самодержавном Государстве [с. 31], подданные должны почитать своего Государя, и не сопротивляться ему ни в чем; а в Республиках, надлежит отдавать послушание Магистрату. Сия необходимая есть должность, и такой закон, которой принят от всех времен по всей земле.
X.
Contre Ceux qui osent censurer le gouvernement.
Ce ne peut estre que par une téméraire presomtion que des sujets trouvent à redire à l’administration de l’Estat, s’imaginant que les affaires publiques iroient mieux si elles estoient conduites selon leurs idées. C’est à eux à se soûmettre aux loix, & à se conformer aux reglemens qui doivent estre observez sans murmure, & sans opposition de leur part. La reformation des abus qui se glissent de tems en temps dans le Royaume, [p. 45] seroit sans doute à souhaiter: mais les moyens de la procurer sont si difficiles, que de l’entreprendre sans une autorité legitime, ce seroit plûtost travailler à ebranler la Monarchie, qu’à y rétablir le bon ordre.
ПРАВИЛО Х.
Противу тех, которые дерзают хулить Правительство.
Сие происходит от продерзостнаго высокомыслия, когда подданные осуждают государственное правительство, думая, что общия гражданския дела̀ лучшим бы образом отправлялись, ежелиб оныя производились по их мыслям. Но они с своей стороны̀, всеконечно долженствуют повиноваться законам, и поступать согласно уставам, которые надобно хранить без роптания, и без сопротивления. Надобно бы желать без сомнения, чтоб исправить злые обычаи, которые по разным временам вкрадываются в государство; но получение к тому средствий толь есть трудно, что предприять оное без власти законныя, [с. 39] то иметь старание чрез сие больше поколебать монархию, нежели ввесть в оную добрый порядок.
Et quand leur autorité ne suffit pas, & [p. 46] que les desordres dont il s’agit tirent à conséquence, elles doivent en donner avis à Sa Majesté, afin qu’elle y remedie de la maniere qu’elle jugera la plus avantageuse à son peuple. Mais aprés tout ce qui pourroit estre allegué, le Roy doit demeurer le maître. Et quand même il n’acccorderoit pas des demandes qui paroîtroient bien fondées, on doit se persuader qu’il n’en use ainsi que pour le bien de des sujets, & pour des raisons qui ne sont connuës qu’à 1uy, & à son Conseil.
Но когда их власть не будет иметь довольныя к тому силы, а из оных непорятков произойти могут вредительныя следствия; тогда надлежит им о том уведомить Его Величество, дабы он истребил [C. 40] оные таким образом, которой за благопотребно рассудит наиполезнейший своему быть народу. По окончании всех рассуждений и мнений, Государь долженствует и тогда пребыть волен. Хотя бы он и не склонился на требования, которыяб казались быть весьма основательны; однако и в таком случае надлежит думать, что он то делает таким образом, для пользы своих подданных, и для таких причин, которыя ведомы токмо ему, и его Совету.
Outre que s’il estoit permis aux particuliers de desobeïr à leurs superieurs quand ils croiroient avoir droit de s’en plaindre, comme les rebelles le supposent, il n’y auroit point de societé, ni de forme de gouvernement qui pust subsister: puisque chacun trompé par ses passions, ne manqueroit jamais de raisons apparentes pour s’opposer aux Puissances les plus legitimes. Ainsi quelque mauvais usage que fassent de la souveraine autorité ceux qui en sont revestus, que les peuples demeurant dans les bornes du devoir & de l’obéïssance, reconnoissent en cela Dieu irrité qui les chastie: & qu’ils le supplient, luy qui tient en sa main les coeurs des Rois, de donner à leur Prince les vertus necessaires pour gouverner avec autant de bonté que de justice. Heureux cependant l’état où le Roy regarde les sujets comme ses enfans, & où ses sujets le considerent comme leur père. Heureux le Royaume où le Prince en s’aplique qu’à procurer la felicité de ses peuples, & où les peuples tâchent de répondre dignement aux soins que leur Souverain prend de leur bonheur! Heureuse donc la France où l’on voit cette union parfaite, & cette admirable correspondance de tous les membres de l’Estat avec leur auguste Chef!
Ежели бы подданным позволено было не иметь послушания к своим Государям, хотя бы им и причина к тому была, как обыкновенно возмутители думают; то бы никакое Общество, и никакой бы образ Правления устоять не мог, потому что каждый, обольстившись своими страстями, имел всегда мнимыя причины к сопротивлению и самым законным Государям. И так, хотя бы коль ни употребляли на зло верьховную Власть те, которые имеют оную; но людям токмо надлежит, пребывая неподвижно в пределах должности и послушания, признавать в сем разгневанного Бога, которой наказует, и котораго должно им молить, ибо Царския сердца̀ держатся в его руке, чтоб он благоволил даровать Государю их надлежащия добродетели к милостивому, и купно справедливому Правительству. Но о благополучное то Государство, в котором Государь жалует своих подданных как детей, а подданные почитают его как Отца ! О щастливая та Держава, в которой Самодержец печется токмо о благополучии своего народа, а народ старается, чтоб быть достойну того попечения, которое восприемлет Государь для его собственныя пользы !
<...> die meisten Staats-Leute offt für eine grosse Klugheit halten die Mißverständnisse müglich zu foviren und beyde Theile dergestalt gegen ein ander zu verbittern, daß keine Hoffnung zur Wiederversöhnung überbleibe, ihre Sache und Glück um desto mehr dadurch zu versichern. Als der Absolon wider seinen Vater den König David sich empöhrte und ihn vom Königreiche abtriebe, rieth ihm der gottlose aber doch kluge Ahitophel listiglich den Weg zur Versöhnung da durchgänzlich zu versperren, daß er seines Vaters Kebsweiber öffentlich für den Augen des Volcks schänden muster, um dem Volck, dem zum theil bange war, daß die streitende Theile sich etwa miteinander, als Vater und Sohn vergleichen und sie dem Absolon an hängende darüber in die Brühe zu sitzen kommen möchten, die feste Einbildung zu machen, daß kein Vergleich mehr zu hoffen. Desgleichen practicirten auch die in diesem Seculo wider ihren rechtmäßigen König rebellirende Böhmische Stände und Unterthanen dann weilen sie vernommen, daß der Churfürst von Heidelberg, den sie an jenes statt erwehtet hatten, austragender Beysorge, daß sie etwa wieder umsatteln und ihn wieder verlassen möchten, die Kron anzunehmen groß Bedencken truge, stürzeten sie alle zu Prage da mahlen befindliche Käyserl[ichen]. Räthe und Ministros vom dortigen hohen Schlosse durch die Fenster herunter. Hier überklagte auch Carolus I. Magna Britanniae Rex, Glorwürdigsten Andenckens in seinem EIKΩN BAΣIΛIKH, daß seine Feinde und Widersacher es listiglich so artig in die Wege zu richten wissen, daß die Verbitterung zwischen Ihm und dem Perlament dergestalt überhand genommen, daß keine Hoffnung zur Reconciliation überblieben sey.
<...> многие дворовые люди за разум почитают несогласие возбуждати и людеи между собою тако огорчати, дабы упования к примирению не осталось и тем щастие свое основати ищут, как Авесалом против отца своего Давыда востал и из царства его изгнал, присуждал ему, хотя беззаконны хитрый Ахитофел, дабы все способы к примирению уничтожити, чтоб он наложницу отца своего пред очми народа поругал, опасаяся, чтоб отец с сыном помирясь нещастия ему не приключили, а тогда уже как сие учинится твердо мнил, что несть упования к примирению, тож де чинили против своего справедливаго короля бунтующие ческие [чешские] чины и подданные, понеже усмотря, что курфирст Фалцкий , которого оне вместо избрали, опасался корону принять, что б они паки пременив его не оставили, сего ради они извергнули всех в Праге обретающихся тогда цесарских министров и советников из замку в окошко, о сем же жалобу приносил Карл Первыи, великобританскии король достохвалныи памяти, в своеи книжице названной Образ царской, что недруги ево и противники толь лукаво и хитростно сочинили, что огорчение междо им и парламентом тако умножалось, что нималого упования к примирению не осталось.
Continebit hic terror cives in fide; amicitias, & hospitia externorum tam vetera firmabit, quam nova inveniet. Civiles enim motus, aut ambitu & coniuratione paucorum Optimatum inserpunt; aut, quod est rarius, uno consensu furentis vulgi constant. Nihil vero in utrumque hunc Reip[ublicae] morbum salubrius aut efficacius est eiusmodi armis. Sunt enim nobilium factiones in initiis, ac veluti cunis, timidae debilesque; Ut si in promptu, & sub pellibus miles sit, opprimi cum dignitate possit malum <...> Sin vero populari tumultu praecipitata insania (quod quia interdum aevo maiorum contigit, prudentibus semper timendum est) innumeras manus armabit in Regem; nihil in hoc incendium remedii, nisi firmas legiones & assuetas disciplinae monstro illi obiicias.
Сей страх удержит подданных в верности; a союз и дружбу в чужестранных не токмо старую подтвердит, но и новую себе найдет. Ибо междоусобныя смятения или от гордости, или от единоумышления не многих знатных производятся; или, но сие реже бывает, от общаго согласия неистовящагося народа востают. Но нет, на обе сии всего общества болезни, здоровее и действительнее такова всегдашняго ополчения. Ибо возмущения, [c. 347] от благородных людей происходящия, вначале, и как еще в пеленах, слабы и боязливы бывают, так что, если готовы будут военныи люди, пребывая и зимою в ставках; то зло истребиться достойным образом может <…>. Ежели ж народным бунтом устремленное неистовство (чего, понеже иногда в древния времена случалось, всегда благоразумным надлежит бояться) бесчисленными руками воружится на Царя; то нет же на сей пожар другаго лекарства, кроме добрых полков и привыкших к военным обрядам, коими б поражать сие страшилище.
<...> je puid dire avec verité, que les Huguenots partageoint l’Etat avec elle ; que les Grands se condisoient comme s’ils n’eussent pas été ses Sujets, et les plus puissans Gouverneurs des Provinces, comme s’ils eussent été Souverains en leurs Charges.
<…> то могу сказать по истине, что Гугеноты разделяли с Вами государство, знатные люди поступали как будтобы они не были Ваши подданные, а самые сильные правители областей, как будтобы самовластные в чинах своих.
Еще я знаю, что многие Государи потеряли государства свои и подданных от того, что не содержали сил нужных к своему охранению, бояся отяготить народ свой <…>.
Il n’appartient qu’à des Pédans, & aux vrais Ennemis de l'Etat, de dire qu’un Prince ne doit rien retirer de ses sujets, & que les seuls Trésors doivent être dans les Cœurs de ceux qui sont soûmis à sa Domination.
Только одни педанты [школьные врали] да неприятели государственные говорят, якобы Государю не надлежало брать ничего с своих подданных, и что сокровища его должны быть только в сердцах подверженных людей его держав.
Les Suisses avec une bonne Police, pour l'augmentation des habitans, ont si peu de terrain que leur industrie laborieuse ne suffit pas encore pour les nourrir ; mais l'Europe ne se trouve plus dans les mêmes circonstances. <…>. Leurs sages précautions de conserver des Sujets, quoi qu'au service des Puissances étrangéres, marquent [p. 49] combien ils en connoissent l’importance, & que c’est par nécessité, qu’ils s'en privent, toujoûrs prêts & en pouvoir de les faire revenir.
Одно некоторое государство*, при добрых учреждениях касающихся до размножения жителей, имеет столь мало земли, что вся их неусыпная тщательность не может их пропитать: а Европа ныне уже не в таком оплошном состоянии, чтоб можно было легко чинить завоевания. <…> Сии столь разумно предприемлимые предосторожности к сохранению своих подданных, хотя и у иностранных держав в службе, доказывают сколь ясно понимает оное государство его важность, и что оно, не иначе как по нужде то делает, что своих сограждан лишается, сохраняя однако ж при себе и власть и возможность возвратить их всегда, когда только потребно будет.
[Примечание: «некоторое государство» в оригинале – Швейцария].
Une Nation qui se dépeuple pour aller au loin habiter de nouvelles terres, quelques riches qu'elles soient, devient bien–tôt également foible partout. Sa force doit être dans le lieu de sa domination. Toutes les Colonies ne la tirent que de [p. 51] là, ou deviennent bien–tôt independantes, Le Légisateur doit plutôt rapeller ses Sujets, & perdre tout ce qui est par delà ses limites, que de s’affoiblir chez lui ; car alors il perdra insensiblement son Païs & ses Colonies.
Народ, который себя, так сказать, обезлюживая, учреждает поселения в других землях, приходит всегда и везде в слабость, сколько бы новонаселяемые им земли богаты не были. Сила его должна пребывать в том же месте, где и владычество, так, чтобы все поселения силу свою получали от него; а в противном случае они сделаются неподвластными. Правительство долженствует больше стараться вызывать своих подданных из-за границы, и отступиться от всего того, что оно вне оных не имеет, нежели в своей внутренности производить себя в слабость: ибо в таком случае оно не чувствительно может потерять и свою землю и поселения.
R. Le seigneur, le maître & autres échelons de supériorité n’ont que des droits de retour sur leurs sujets ou inférieurs, pour les biens & les avantages qu’ils leur procurent.
D. Et le Souverain?
R. Le Souverain est le gardien, le conservateur & le protecteur de la propriété, bien loin de chercher à l’attaquer ni à l’enfreindre.
D. Chaque homme a donc sa personne en propriété, sans qu’aucun puisse y prétendre droit?
R. Sans doute.
О. Господин, хозяин или другаго звания начальник не имеет над подданными или подчиненными своими инаго права, кроме права взаимности или возврата за доставление им имения или выгод.
В. А Государь?
[С. 16] О. Государь есть страж, защитник и хранитель собственности каждаго, и следовательно он устранен от утеснения или нарушения оной.
В. По сему всяк сам над собою властелин и никто другой права собственности над личностию другаго присвоять неможет?
О. Без сумнения.
Alfred profita de cette heureuse tranquillité pour remédier aux [p. 49] maux publics, & pour garantir la nation de nouveaux malheurs. Une sage politique lui suggéra le moyen d’unir les nouveaux habitans avec ses anciens sujets. Ce fut d’établir entre eux l’égalité. Mêmes lois, mêmes regles de justice.
Альфред не упускает обращать во благо тишину народа. Врачует общественныя злы; приемлет меры на будущия времена; провидит нужду союза между старинными и новыми подданными: установляет между ими равенство одни и те же законы, одни и те же правила судопроизводства.
Les anciens privilèges de ses sujets, les concessions qu’il venoit de leur faire, furent sacrifiés au desir d’une domination absolue.
Древния и вновь пожалованные преимущества подданным, пожерты корысполюбию и самовластию.
Les vassaux devinrent presque indépendans. Leurs sujets dont ils furent les protecteurs s’attacherent à eux plus qu’au souverain <…>.
Помещики учинились почти независимыми. Подданные их, которых прежде были они только защитники, стали более им подвластны, нежели Государю.
La ligue de Smalcalde, où les Réformés avoient pris le nom de Protestans, étoit une forte barriere à l’ambition de ce redoutable souverain. Les rois de France & d’Angleterre firent quelques avances pour y être admis. Mais leur conduite rigoureuse à l’égard de leurs sujets hérétiques ou soupçonnés d’hérésie <…>.
Смалькадский союз, коим мнимые исправители веры под названием Протестантов, соединились защищать себя, вообще был крепкая препона для славолюбия Императора. Короли Французский и Англиский оказали желание приступить к сему же союзу, но строгости их вразсуждении подданных инако нежели они исповедующих веру <…>.
Откуду указ состоялся, да бы все того Королевства жители, и граждане присягою принуждены Иакова правилнаго своего Господина знали, и имели: Папа же власти не имать, да бы или королевство у Королей отнимал, или от должнаго послушания Началников, подданных освобождал.