La Politique, Aristias, est la médecine des Etats, & cette médecine n’a pas moins besoin que l’autre de connoissances & de méditations. Avant que d’imaginer tant de choses pour faire fleurir notre Patrie, avez-vous commencé par vous demander a vous-même, [p. 14] pourquoi les hommes ont consenti à renoncer à cette indépendance avec laquelle ils sont nés, & établi entr’eux un Gouvernement, des Loix & des Magistrats?
Политика, Арист, есть врачество областей, и врачество то не меньше перваго требует знания и прлежнаго внимания. Прежде вымышления стольких способов к процветанию нашего отчества, начинались вы у себя самого спрашивать, для чего люди согласилися отрещися от той независимости, с которою они родилися, и установили они между собой, правление, законы и градоначальников?
Transportez vous en Egypte, & vous verrez que si leur décadence a rendu inutile dans Lacédémone le sage gouvernement de Lycurgue; leur sainte austérité a autrefois purifié jusqu’au despotisme même. Les Rois d’Egypte n’avoient que les Dieux au-dessus d’eux, & ils partageoient en quelque sorte avec eux l’hommage de leurs sujets. <…>. Quelque terrible que dût être ce pouvoir sans bornes entre les mains d’un homme, les Egyptiens n’en éprouverent aucun effet funeste, parce qu’ils avoient des mœurs, & en donnerent à leur Maître. Il n’étoit point permis à ces Monarques tout-puissants d’être avares oisifs, prodigues ou voluptueux.
Перейдите в Египет, и увидите, ежели падение нравов в Лакедемонии учинило безполезным мудрое Ликургово правление, вопреки тому святая в Египет строгость, наперед сего очищала все даже до самовластия самаго. Цари Египетские, кроме богов никого над собою не имели, и почти делилися некоторым образом с богами в жертвоприношениях от своих подданных. <…>. Как страшна ни должна была быть неограниченная власть в руках единаго человека, Египтяне однако не претерпевали от того никакого действа [с. 64] бедственнаго, для того, что они имели благонравие, да и Государю своему оное преподавали. Не дозволено было тем всемогущим монархам быть скупыми, праздными, розточительными, роскошными.
Quand les loix des mœurs subsistent, toutes les autres sont en sûreté ; mais leur décadence entraîne nécessairement la ruine du Gouvernement.
Когда законы о нравах наблюдаются, тогда прочие все в безопасности находятся; но упадок их неминуемо за собою влечет разорение правительства.
La puissance exécutrice doit être entre les mains d’un monarque ; parce que cette partie du gouvernement, qui a presque toujours besoin d’une action momentanée, est mieux administrée par un que par plusieurs ; au lieu que ce qui dépend de la puissance législative, est souvent mieux ordonné par plusieurs, que par un seul. <…>. Si le corps législatif étoit un temps considérable sans être assemblé, il n’y auroit plus de liberté.
Власть исполнительная должна быть в руках самодержца; для того, что сия часть правления требующая почти всегда скоропостижнаго действия лучше управляется одною особою, нежели многими; так как напротиву того зависящая от законодательной власти часто с лучшею пользою производится, нежели одним. <…>. Если законодательное сообщество чрез долгое время не будет иметь собраний; то тут не будет вольности.
Il ètoit plus difficile de décider à la satisfaction universelle la question de l'exportation des grains. Une secte d'honnêtes gens (a), qui a pourtant enfanté tous les aléaux qui dévorent aujourd'hui la France, vouloit la liberté absolue ; le Roi l'accorda et bientôt le peuple effrayé de ses effets se souleva de toutes parts et la paya de son sang. Le vulgaire croit dans son erreur que les Rois abandonnent le gouvernement aux causes secondes parcequ'il ne voit qu'elles agir.
(a) Les Economistes
Гораздо труднее было решить во удовольствие всеобщее, вопрос о [с. 33] вывозе хлеба. Род добрых людей (*) которые однакож виновники всех нещастий, разоряющих ныне Францию, требовали совершенной в том свободы; Король им оную дал, но в скором времени народ устрашенной действиями оной, возстал со всех сторон и кровью своею пожертвовал за нее. Чернь в заблуждении своем думает, что Государи предоставляют правление вторым причинам, поелику видит токмо их действующими.
L. 365. Il seroit assez difficile de déterminer [p. 127] quel est le gouvernement de cet Ordre ; il semble réunir deux choses extrêmement opposées, l’aristocratie et le despotisme.
П. 353. Довольно трудно описать правление сего ордина. Оно соединяет кажется две вещи крайне противныя, аристократию и деспотизм.
L. 366. La dureté du Gouvernement Espagnol et la sévérité de l’Inquisition avoient beaucoup contribué à jeter de la mésiance dans la nation, et à multiplier ces crimes atroces <...>.
П. 354. Суровость Гишпанскаго правления и жестокость Инквизиции, способствовали много и ко умножению сих проклятых злодейств <…>.
L. 366. A quoi donc faut-il attribuer le dépérissement de l’espece humaine ? A la constitution vicieuse de l’Etat, aux loix féodales, au partage inégal des biens, dont la plus grande partie est possédée par les Seigneurs et par les Moins, à la multitude excessive des célibataires qui vont engloutir dans les cloîtres les générations futures, à l’influence du gouvernement Espagnol qui a tout engourdi.
П. 354. Чему же приписать здесь упадок рода человеческаго? Порочной Конституции государства, Феодальным законам, неравному разделу имений, из коих большею частию владеют господа и монахи, великому множеству людей погребающих в монастырях будущие роды, владению Гишпанского правления [с. 158] от котораго все онемело.
L. 370. Le Gouvernement ne cesse de prendre toutes fortes de précautions pour [p. 334] empêcher le Clergé de faire de nouvelles acquisitions.
П. 357. Правление не перестает принимать всякия предосторожности для возпрепятствования духовенству чинить [с. 240] новые приобретения имения.
L. 371. Le gouvernement est Aristocratique. Deux cent quarante ou deux cent cinquante Nobles composent alternativement tous les deux ans, le Sénat, en qui réside la suprême autorité législative.
П. 358. Правление в ней аристократическое. Двести сорок или двести пятьдесят дворян или Нобелей, составляют попеременкам всякие два года, Сенат, в коем замыкается верховная законодательная власть.
L. 374. <...> ils étoitent déchirés par des divisions intestines qui les pottoient à des changemens continuels dans le gouvernement. Pour écarter tout esprit de jalousie, ils nommerent d’abord un Podestat étranger ; cette forme ne subsista pas long-tems. Ils élurent ensuite des Gouverneurs, auxquels succéderent des Ducs. Ceux-ci furent remplacés par des Doges ; et la tranquillité commençoit à établir. Lorsque ce peuple inconstant se donna tout à coup aux François <...>.
П. 361. <…> раздираемы они были внутренними несогласиями, кои принуждали их делать безпрестанныя перемены в правлении. Для отдаления духа зависти, выбрали они сперва чужестраннаго Подестата: сей образ правления не долго держался. Выбрали [с. 325] потом Губернаторов, за коими последовали Герцоги. Сии место уступили Дожам, и спокойствие начало возстанавливаться, как сей непостоянной народ вдруг отдался Французам <…>.
L. 353. Lorsqu’il est question de rétablir une nation dégradée, lui donner en quelque forte une nouvelle existence, et lui rendre toute l’énergie qu’elle a perdu, il n’est pas surprenant que certaines parties dans l’administration, soient encore languissantes, Vouloit même trop [p. 179] se hâter, ce seroit s’exposer au danger de rendre les plus beaux projets inutiles. <...> Cependant, pour mettre autant d’ordre qu’il a été possible dans le gouvernement, le Roi a créé un Conseil d’Etat, composé des Ministres les plus habiles, et auquel se rapportent toutes les affaires importantes.
П. 342. Когда идет дело о возстановлении униженнаго народа, о доставлении ему некоторым образом новаго бытия, о вселении в него потерянной силы; не удивительно, что некоторыя части правления, еще не совсем оживотворены; да и спешить тем с лишком много не льзя, не подвергаясь опасности учинить наилучшие намерении безполезными. <…> Для заведения, сколько можно, порядка в правлении, Король учредил Штатской совет, составленной из искуснейших Министров; в которой взносятся все важные дела.
L. 337. Il n’est pas jusqu’au Maître d’Ecole, qui ne soit l’objet de l’attention du Gouvernement. Il est choisi par le Conseil, et jouit d’une distinction particuliere.
П. 326. Даже школьной мастер есть предмет попечения Правительства: он избирается советом и пользуется особою отличностию.
L. 339. On tira de chaque curie dix hommes de cheval, qui formerent l’Ordre des Chevaliers, et tinrent le milieu entre les Patriciens et le Peuple. Ce dernier, quoique composé, d’Esclaves et de Pâtres, voulut, comme les autres, participer au Gouvernement. Tout ce qui regardoit la [p. 130] guerre ou la paix, la création des Magistrats, l’élection même du Souverain, dépendoit de ses suffrages.
П. 328. Из каждой курии взято десять конных человек, а сии составили Рыцарской стан, и содержали средину между Патрициями и народом. Последний, хотя составленной из невольников и пастухов, хотел наровне с другими иметь участие в правлении. Все касающееся до войны или мира, до учреждения властей, до выбора даже Государя, зависело от его Голосов.
L. 339. Servius, Successeur de Tarquin, entreprend de faire passer toute l’autorité dans le Corps des Patriciens ; et dans ce dessein, il établit des distinctions entre les divers Ordres de l’Etat. Pour achever son ouvrage, il songe à abdiquer la Royauté, et à réduire le Gouvernement en pure Aristocratie <...>.
П. 328. Сервий, наследник Тарквина, предпринимает отдать всю власть Патрицианам, и в таковом намерении заводить отличности между разными станами Государства. Желая к концу свое дело привести, помышляет сложить Королевскую власть, и правление превратить в совершенную Аристократию <…>.
L. 340. Toutes les vicissitudes dont un Etat est susceptible, le despotisme, la monarchie, la tyrannie, l’aristocratie, l’oligarchie, la démocratie, et l’ochlocratie, ou la domination de la populace, s’y remplacent rapidement, et nous présentent, chez un même Peuple, le spectacle de toutes les formes de gouvernement, et le cercle de toutes les révolutions politiques.
П. 329. Все перемены, каким только Государство подвержено быть может, деспотизм, монархия, тирания, аристократия, олигархия, демократия и охлократия, или господствование черни, скоропостижно в ней следует попеременно и представляют нам в одном народе зрелище всех правлений и круг всех политических перемен.
L. 340. Quand la Monarchie dégénere et devient Tyrannie, la destruction du Tyran donne naissance à l’Aristocratie, qui se change comme naturellement en Oligarchie, et delà en Démocratie lorsque le peuple s’irrite et se venge des injustices de ceux qui le gouvernement.
П. 329. Когда монархия портится и превращается в тиранию, истребление тирана производит аристократию, которая переменяется, как бы естественно, в олигархию, а из сей в демократию, когда народ раздражается и мстится за несправедливости им правящих.
L. 340. Enfin, de la Démocratie, lorsque ce même Peuple devient insolent et méprise les Loix, s’engendre le gouvernement de la multitude ou l’Ochlocratie.
П. 329. Наконец из демократии, когда сей самой народ начинает быть своеволен и законы презирает, выходит правление толпы или охлократия.
L. 340. Le renversement des Loix fondamentales de la Démocratie changea le Gouvernement en Ochlocratie. Depuis ce moment, l’argent et la force déciderent de tout ; l’Etat fut livré tantôt à un Tyran, tantôt à un autre ; on ne vit plus que [p. 185] complots, que meurtres, que proscriptions, que guerres intestines, jusqu’à ce que toutes les têtes monstrueuses de cette Administration turbulente étant écrasées, une seule demeura et ramena l’Etat, après tant de révolutions, au point d’où il étoit parti, c’est-à-dire, à la Monarchie despotique.
П. 329. Испровержение коренных законов демократии переменило правление в охлократию. С сего времени деньги и сила решили все; Государство было предано то одному тирану, то другому. Видны были только заговоры, убивства, изгнания, междоусобныя брани до тех пор, как все уродливыя головы сего безпокойнаго правления были разбиты, и осталась одна, которая, по толиких переменах, привела опять Империю на то место, откуда она вышла, то есть на деспотическую монархию.
Quand on veut recompenser, il faut devant toutes choses avoir égard aux services des personnes, & leur faire justice ; car les recompenses ne sont pas dûes à tous les gens qui les pretendent, mais seulement à ceux que l'on en juge dignes. L'ambition ne doit point tenir lieu de merite, ni les pretentions passer pour des services réels. Les Empereurs Théodose & Valentinien, ont toujours fait mention dans les provisions des charges, des Gouvernemens & des autres emplois qu'ils donnoient à leurs sujets, des raisons & des motifs qui les portoient à en user de la sorte, & ils vouloient bien que tout le monde sçût, que les gens qu'ils choisissoient pour remplir ces hautes charges, y avoient quelque droit, puis qu'outre leur merite particulier, l'Etat avoit encore tire d'eux de grands services. Quiconque en use autrement, s'attribue un pouvoir qui ne lui appartient pas ; Et si l'on veut se donner la peine d'examiner un decret que ces mêmes Empereurs ont porté, l'on reconnoîtra indubitablement, en penetrant le sens que renferment leurs paroles, qu'il n'est nullement permis aux Souverains de disposer des charges & des emplois suivant qu'il leur plait, car la loi dit expressément qu'à l'égard des dignités & des recompenses, il y a une obligation fondée sur la justice, & laquelle on doit satisfaire, & qu'en ces sortes de rencontres le Prince tient seulement lieu d'un interprete, pour declarer à qui l'honneur appartient, & quel est celui quel'on doit recompenser. Ou si vous voulez, le Prince en cette occasion est un ministre fidele & incorruptible, qui dispense sagement le bien qu'on lui a confié.
Когда надобно ково наградить, то должно наперед разсмотреть заслуги ево и потом уже зделать удоволствие, ибо награждение следует не для всех тех, кто онаго требует, но толко тем, ково почтут оного быть достойным. Честолюбие не должно приемлемо быть за достоинство, ниже требование за особливые услуги; императоры Феодосий и Валинтион при провождении в губернаторы и протчие чины объявляли всегда те обстоятелства и причины, для чего возводили они их на такой степень и чрез то всему свету показывали, что избираемые ими в те чины персоны имели к тому некоторое право, ибо они сверх природнаго их достоинства показали г[осу]д[а]рству и знатные еще услуги; когда ж государь поступает в том противным образом, то он присвоивает себе такую власть, какая ему не принадлежит, и естьли разсмотреть закон сих же императоров, то содержание онаго ясно покажет, что монархом нимало не дозволяется возводить в чины и определять к должностям по своему соизволению, ибо в законе точно изображено, что в разсуждение достоинства и награждения есть некоторая должность, основанная на справедливости, которая требует точнаго исполнения; и что в таких случаях государь представляет персону истолкователя, которой по справедливости должен об[ъ]явить, кому та честь принадлежит и кто заслужил награждение или может также назватся верным и не мздоивчивым министром, которой с разумом делает участниками благополучия порученнаго ему.