Гл. 11. В то время; Монарха, от подданнаго: ничто не различает, кроме добрых; или, кроме худых ево дел.
Je ne sache rien de si magnanime que la résolution que prit un Monarque qui a régné de nos jours, de s’ensevelir plutôt sous les débris du trône, que d’accepter des propositions qu’un Roi ne doit pas entendre : il avoit l’ame trop fiere pour descendre plus bas que ses malheurs ne l’avoient mis ; & il sçavoit bien que le courage peut raffermir une Couronne, & que l’infamie ne le fait jamais.
Я не нахожу ничего столь великодушнаго, как принятое царствовавшим во дни наши неким монархом намерение, лучше погрести себя под развалинами престола, нежели принять предложения, которых государь не должен и слушать: благородство его души возпещало унизить себя больше, нежели сколько его злополучия требовали; и он знал, что мужество может опять утвердить престол, и что безчестие никогда подобных действий не производит.
Transportez vous en Egypte, & vous verrez que si leur décadence a rendu inutile dans Lacédémone le sage gouvernement de Lycurgue; leur sainte austérité a autrefois purifié jusqu’au despotisme même. Les Rois d’Egypte n’avoient que les Dieux au-dessus d’eux, & ils partageoient en quelque sorte avec eux l’hommage de leurs sujets. <…>. Quelque terrible que dût être ce pouvoir sans bornes entre les mains d’un homme, les Egyptiens n’en éprouverent aucun effet funeste, parce qu’ils avoient des mœurs, & en donnerent à leur Maître. Il n’étoit point permis à ces Monarques tout-puissants d’être avares oisifs, prodigues ou voluptueux.
Перейдите в Египет, и увидите, ежели падение нравов в Лакедемонии учинило безполезным мудрое Ликургово правление, вопреки тому святая в Египет строгость, наперед сего очищала все даже до самовластия самаго. Цари Египетские, кроме богов никого над собою не имели, и почти делилися некоторым образом с богами в жертвоприношениях от своих подданных. <…>. Как страшна ни должна была быть неограниченная власть в руках единаго человека, Египтяне однако не претерпевали от того никакого действа [с. 64] бедственнаго, для того, что они имели благонравие, да и Государю своему оное преподавали. Не дозволено было тем всемогущим монархам быть скупыми, праздными, розточительными, роскошными.
Les principales loix relatives à la nature de la démocratie sont que le peuple y soit, à certains égards, le monarque ; à [р. lv] d’autres, le sujet ; qu’il élise & juge ses magistrats ; & que les magistrats, en certaines occasions, décident. La nature de la monarchie demande qu’il y ait, entre le monarque & le peuple, beaucoup de pouvoirs & de rangs intermédiaires, & un corps dépositaire des loix, médiateur entre les sujets & le prince.
Первейшие законы относительные к естеству в общенародном правлении, суть те, что тут народ есть некоторым образом самодержец; что избирает и судит своих правителей, и что правители в некоторых случаях постановляют определения. Естество самодержавнаго правления требует того, что бы между Государем и народом были многия посредствующие власти, чины и некоторое тело составляющее хранилище законов и посредника между подданными и Государем.
Lorsque dans la république, le peuple en corps a la souveraine puissance, c’est une démocratie. Lorsque la souveraine puissance est entre les mains d’une partie du peuple, cela s’appelle une aristocratie.
Le peuple, dans la démocratie, est à certains égards le monarque ; à certains autres, il est le sujet.
Когда в общенародной державе (*) весь народ имеет верьховную власть; то сие называется Народным правлением (**); а если та же власть находится в руках у некоторой части народа, то сие называется Вельможным правлением (***).
Народ в народном правлении есть в некоторых обстоятельствах самодержец †, а в некоторых, подданный.
*) Республика.
**) Димократия.
***)Аристократия.
†) Монарх.
Le pouvoir intermédiaire subordonné le plus naturel, est celui de la noblesse. Elle entre en quelque façon dans l’essence de la monarchie, dont la [р. 32] maxime fondamentale est, point de monarque, point de noblesse ; point de noblesse, point de monarque ; mais on a un despote.
Les tribunaux d’un grand état en Europe frappent sans cesse depuis plusieurs siecles, sur la juridiction patrimoniale des seigneurs & sur l’ecclésiastique.
Власть посредствующая подчиненная схосдственнейшая с естеством есть дворянство. Оно входит некоторым образом в состав самодержавия, котораго главное правило в сем состоит; «без самодержца нет дворянства, без дворянства нет самодержца; но имеют там самовластнаго государя.
Правительства некоторыя великия Европейския державы уже из давных времен опровергают наследственный суд знатных господ и духовенства.
Le cardinal de Richelieu, pensant [р. 117] peut-être qu’il avoit trop avili les ordres de l’état, a recours pour le soutenir aux vertus du prince & de ses ministres ; & il exige d’eux tant de choses, qu’en vérité il n’y a qu’un ange qui puisse avoir tant d’attention, tant de lumieres, tant de fermeté, tant de connoissances ; & on peut à peine se flatter que d’ici à la dissolution des monarchies, il puisse y avoir un prince & des ministres pareils.
Comme les peuples qui vivent sous une bonne police, sont plus heureux que ceux qui, sans regle & sans chefs, errent dans les forêts ; aussi les monarques qui vivent sous les loix fondamentales de leur état sont-ils plus heureux que les princes despotiques, qui n’ont rien qui puisse régler le cœur de leurs peuples ni le leur.
Кардинал Ришелье думая, может быть, что он в великое безсилие привел чины государства, имел прибежище для удержания онаго к храбрости своего Государя и его министров; и он требует от них толиких вещей, что по справедливости надобно быть ангелу, что бы иметь только внимания, толико просвещения, толико твердости, и толико знания, и едва ли можно ласкать себя тем, что бы по приведении в разстройку самодержавнаго правления, мог он иметь подобнаго тому Государя и министров.
Как люди живущие под благоразумным правлением несравнено благополучнее тех, кои без законов и предводителей скитаются по пустыням; так самодержцы живущие под основательными законами государства благополучнее самовластных Государей не имеющих [с. 118] ни чего того, что бы могло управлять сердцем народа и их собственным.
La puissance exécutrice doit être entre les mains d’un monarque ; parce que cette partie du gouvernement, qui a presque toujours besoin d’une action momentanée, est mieux administrée par un que par plusieurs ; au lieu que ce qui dépend de la puissance législative, est souvent mieux ordonné par plusieurs, que par un seul. <…>. Si le corps législatif étoit un temps considérable sans être assemblé, il n’y auroit plus de liberté.
Власть исполнительная должна быть в руках самодержца; для того, что сия часть правления требующая почти всегда скоропостижнаго действия лучше управляется одною особою, нежели многими; так как напротиву того зависящая от законодательной власти часто с лучшею пользою производится, нежели одним. <…>. Если законодательное сообщество чрез долгое время не будет иметь собраний; то тут не будет вольности.
L. 275. Il forma un Conseil composé de douze citoyens, moins recommandables par leur naissance, que par leur probité, leur expérience et leurs lumieres, les institua interpretes du peuple auprès du Monarque, et voulut qu’ils lui rendissent compte de tout ce qui se passeroit de plus important dans le royaume. Telle est, dit-on, l’origine du Sénat de Pologne, qui aujourd’hui semblable à la Chambre de Pairs d’Angleterre, tient le milieu entre le Roi et le peuple.
П. 263. Он составил совет из двенадцати граждан, меньше знаменитых рождением, как правотою, опытностию и просвещением, учредил их толкователями желаний народа у Монарха, и желал чтоб они доносили ему обо всяком важном деле, случающемся в Королевстве. Таково было, сказывают, начало Польского Сената, который ныне, на подобие палаты Аглинских Перов, держит средину между Королем и народом.
L. 275. Les Sénateurs sont les Conseilleurs nés du Monarque, et en cette qualité, ont droit d’être toujours auprès de sa Personne. Entout tems, il doit y en avoir [p. 33] au moins quatre à la Cour, pour veiller aux intérêts de leur Corps contre les interprises des Ministres ; et aucun d’eux ne peut sortir du royaume, [sans une permission de la République]*. Leur fonction est de maintenir l’ordre dans les lieux où leur place leur donne quelque autorité, d’assister aux Dietes et Diétines. Le Roi qui les éleve à cette dignité, ne peut la leur ôter que de leur consentement, ou sans un jugement de l’Etat, qui suppose toujours un crime capital.
*Примечание: Фрагмент, заключенный в квадратный скобки, не переведен
П. 263. Сенаторы суть урожденные советники Короля, и в сем качестве имеют право всегда при нем находиться. Во всякое время надлежит по меньшей мере четверым из них быть при дворе, и смотреть за пользою их корпуса, сопротивляться замашкам министерства. Ни один из них не может выехать из Речи Посполитой. Долгом их есть содержать порядок в местах, где имеют власть, присудствовать на сеймиках и сеймах. Король возводя их в сие достоинство, не может его отнять без их согласия, или без приговора государственнаго, который всегда предполагает в них какое-либо уголовной преступление.
L. 275. L’Archevêque de Gnesne, en qualité de Primat du Royaume, est le Chef du Sénat, le premier Ministre de la République, et remplit, pendant la vacance du Trône, les fonctions de Monarque, sous le nom d’Inter-Roi.
П. 263. Гнезнинский Архиепископ, в качестве Примаса Королевства, есть глава Сената, первый Князь Речи Посполитой, [и в междуцарствие]*, то есть когда престол празднен, отправляет должность Монарха под именем Интер-Рекса.
*Примечание: Здесь и далее фрагмент, заключенный в квадратный скобки, в оригинале отвествует
L. 276. En établissant l’accord entre ces deux Puissances, les Rois reconnoîtroient que le plus ferme appui de leur trône, que leur gloire, leur prospérité, leur avantage et leur repos, ne consistent que dans l’amour de leurs peuples ; et la Noblesse, délivrée de la crainte d’être opprimée par le Monarque, seroit aussi jalouse du respect et de la fidélité qu’elle doit à ses Princes, que des immunités qui lui sont propres.
П. 264. Введя согласие между сими двумя властями, узнали бы Короли, что и наитвердейшая подпора их престола, слава, благополучие, выгода и покой их зависит только от любви подданных; а дворянство освободясь от страха быть угнетаему Монархом, столь же бы рачило о сохранении почтения и верности к Государю, сколь о собственных своих преимуществах.
L. 276. Cet Etat est monarchique, puisqu’il a un Roi ; et ce Roi, malgré les loix qui gênent sa puissance, est souvent oubligé de regner en Souverain, [p. 60] sur-tout dans l’interstice des Dietes, où le maniement des affaires lui est entiérement dévolu. Cet Etat est encore démocratique, puisque le Sénat et l’Ordre équestre le gouvernent, indépendamment du Monarque. Le partage de la souveraineté, dont une partie reste entre les mains du Prince, et l’autre se subdivise entre les Etats du royaume, ne peut subsister sans produire une infinité des désordres.
П. 264. Сие Государство есть монархическое, по тому что имеет Короля, и сей Король не смотря на законы стесняющие его могущество, часто принужден бывал править яко самодержавный, особливо между сеймами, когда дела единственно зависели от него. Сие Государство есть также демократическое, по тому, что Сенат и Рыцарский стан им правят, независимо от Монарха. Раздел самодержавия, коего часть остается в руках Государя, другая делится между станами Королевства, не может существовать без причинения безчисленных безпорядков.
L. 280. La Noblesse en corps déclara la guerre, regla la paix, et ne laissa au Souverain, [p. 180] que le droit de mettre sa signature au bas des traités. Alors les biens du Monarque et ceux de la Couronne furent distingués ; et le trésor du royaume ne fut plus celui du Roi. <...> c’est depuis ce tems-là, que les loix les plus avantageus à la Pologne, se sont maintenues et ont été augmentées ; il n’est plus permis aux Rois de changer les constitutions.
П. 268. Дворянство корпусом объявляло [с. 140] войну, учреждало мир, и Государю оставило только право подписывать трактаты. Тогда имение Монарха и Короны стали различаться, и Государственный скарб перестал быть Королевским. <…> с сего только времяни наиполезнейшие Польше законы, утвердились и были умножены: Королям не позволяется уже переменять конституции.
<…> on voulut en consoler son ame timorée en lui rapellant les bienfaits qu'il repandoit ; hélas, répondit ce vertueux monarque, puis je être heureux en songeant que sans le vouloir je fais peut-être bien des injustices ?
Тогда желая успокоить его богобоязненную душу, напоминали ему изливаемые им благодеяния; увы, отвечал на то добродетельной Монарх, могу ли я быть щастлив думая, что против желания моего, может быть, делаю многия неправосудия?
П. 311. Словом сей Государь все видит, все разпоряжает сам собою: три или четыре вельможи носят звание Министров, но почти не отправляют должностей. Есть однако три департамента, в коих производятся дела чужестранные, внутренние и Военные.
L. 322. Je ne m’arrêterai pas à faire un long éloge des Constitutions rédigées par ce Monarque ; il en est un existant et bien flateur, c’est le contentement et la félicité du Peuple qui les observe ; mais comme rien ne fait mieux connoître les moeurs d’une Nation, que ses Réglemens religieux, civils, militaires et politiques, parcourons un moment les différentes parties de ce Code, digne des Jurisconsultes les plus éclairés et des plus sages Législateurs.
П. 311. Я не сочиню долгой похвалы конституций переправленных сим Монархом; оная существует да и весьма лестно; то есть удовольствие и счастие народа ее наблюдающаго: но как ни что не оказует лутче нравов народа, как его учреждении духовные, гражданские, воинские и политические, то пройду я разныя части части сего уложения, достойнаго и просвещенных Юрисконсултов и мудрых законодателей.
П. 322. В обрядах ходит со всею пышностию своего достоинства, но Государство не дает ему гвардии, и со всем величеством Монарха, имеет он власть только простаго Венецианскаго дворянина.
L. 292. Rien n’étoit plus opposé à l’autorité souveraine ; car si le Vassal avoit des devoirs à remplir envers le Roi, il avoit aussi des titres pour lui refuser l’obéissance. Les arrieres Vassaux se devoient également et au Monarque, et à leur Seigneur, lesquels se faisoient souvent une guerre cruelle. Ainsi, loin de s’étonner des divisions intestines, qui, dans ces tems malheureux, agitoient les Empires, on doit, au contraire, être surpris qu’il n’y ait pas eu encore plus de troubles.
П. 281. Ничто не могло быть противнее Государской власти; ибо хотя Вассал и обязан был отправлять должность свою при Государе, но имел також и право ему не повиноваться. Нижние Вассалы обязаны были равно и Монарху и своему господину, кои часто между собою вели кровавую войну. И так не надлежит удивляться внутренним раздорам, кои в сии несчастные времяна потрясали государствами, а должно напротив дивиться тому, что не было еще больше замешательств.
L. 297. On est peu d’accord sur la véritable forme du Gouvernement Germanique. Les uns en font un systême de républiques confédérées ; les autres, un mêlange de monarchie, d’aristocratie et de démocratie. Sa monarchie paroît par l’obligation, où sont tous les membres de la Nation de prêter serment de fidélité à l’Empereur, et de lui demander l’investiture [p. 367] de leurs Etats ; son aristocratie, parce que ce Monarque ne peut rien résoudre sans le concours du suffrage des Princes ; sa démocratie est marquée par les villes impériales ou immédiates, qui on leurs voix dans les Dietes. D’autres en font une monarchie limitée, dont tous les membres ne reconnoissent qu’un Chef, qui leur parle en Maître <...>.
П. 286. Не весьма согласны о истинной форме Германическаго правления. Одни делают из него систему сконфедерованных республик; другие смешение Монархии, Аристократии и Демократии. Монархия его оказывается чрез обязательства, в коем обретаются все члены народа чинить присягу верности Императору, и требовать у него инвентитуры на свои владения; Аристократия является в том что сей Монарх не может ничего решить без голосов Князей, Демократия означается Имперскими или безпосредственными городами, имеющими свои голоса на Сеймах. Другие делают его ограниченною Монархиею, коей все члены признают только одного начальника, который говорит им яко Государь <…>.