X.
Contre Ceux qui osent censurer le gouvernement.
Ce ne peut estre que par une téméraire presomtion que des sujets trouvent à redire à l’administration de l’Estat, s’imaginant que les affaires publiques iroient mieux si elles estoient conduites selon leurs idées. C’est à eux à se soûmettre aux loix, & à se conformer aux reglemens qui doivent estre observez sans murmure, & sans opposition de leur part. La reformation des abus qui se glissent de tems en temps dans le Royaume, [p. 45] seroit sans doute à souhaiter: mais les moyens de la procurer sont si difficiles, que de l’entreprendre sans une autorité legitime, ce seroit plûtost travailler à ebranler la Monarchie, qu’à y rétablir le bon ordre.
ПРАВИЛО Х.
Противу тех, которые дерзают хулить Правительство.
Сие происходит от продерзостнаго высокомыслия, когда подданные осуждают государственное правительство, думая, что общия гражданския дела̀ лучшим бы образом отправлялись, ежелиб оныя производились по их мыслям. Но они с своей стороны̀, всеконечно долженствуют повиноваться законам, и поступать согласно уставам, которые надобно хранить без роптания, и без сопротивления. Надобно бы желать без сомнения, чтоб исправить злые обычаи, которые по разным временам вкрадываются в государство; но получение к тому средствий толь есть трудно, что предприять оное без власти законныя, [с. 39] то иметь старание чрез сие больше поколебать монархию, нежели ввесть в оную добрый порядок.
Il commença par les anciennes, & finit par les modernes, bien que d’autres fassent le contraire; choisissant les Auteurs, & distinguant les Tems, les Eres, les Centuries, & les Siécles; recherchant les causes du progrés, de la décadence, & de la révolution des Monarchies, & des Républiques; le nombre, l’ordre, & les qualités de leurs Princes; leurs faits en paix & en guerre.
Pour peu qu’on fasse d’attention sur l’établissement des Royaumes, en quelque tems & en quelque pays que ce soit, on trouvera que le titre primordial de la Monarchie est le maintien de l’ordre & le soin du bien public. En effet il ne seroit pas possible d’établir l’ordre & la paix, si les hommes vouloient tous être indépendans, & s’ils ne se soumettoient à une autorité, qui leur ôtât une partie de leur liberté pour leur conserver le reste.
Ежели только посмотреть со вниманием на заведение Королевств, в какое бы то ни было время, и в какой ни будь стороне, то найдется, что первоначальной титул Монархии есть не что иное, как содержание порядка в народе, и попечение об общей пользе. И подлинно не льзя было установить порядка и тишины в народах, ежелиб они захотели быть во вся независящими, и ежелиб они не покорялись власти, которая отнимает у них некоторую часть вольности, чтоб соблюсть из нея другую.
Es würde ein gutes Werk seyn, alle Stände der Monarchie, auf was Art es nur wäre, zu beschäftigen ; allein sie nützlich beschäftigen, würde das Hauptwerck des Staatskunst seyn. Plato zielte in seiner Republik auf diesen grossen [S. 28] Endzweck.
Весьма бы то полезно было, естьлиб дать упражнение каждому состоянию в монархии, каким бы то образом ни было; но дать полезное упражнение, есть главное политическое дело. Платон в своей республике касался до сего великаго предприятия.
Но разум не велит таковым же образом поступать в застарелой монархии, в которой несовершенства вошли в обычай, в которой непорядки (не без пользы) сочиняют часть порядков государственных.
ROME, (Géog. anc.)
A peine cette ville naissante fut-elle élevée au-dessus de ses fondemens, que ses habitans se presserent de donner quelque forme au gouvernement ; leur principal objet fut de concilier la liberté avec l’empire, & pour y parvenir, ils établirent une espece de monarchie mixte, & partagerent la souveraine puissance entre le chef ou le prince de la nation, un sénat qui lui devoit servir de conseil, & l’assemblée du peuple. Romulus, le fondateur de Rome, en fut élu le premier roi ; il fut reconnu en même tems pour le chef de la religion, le souverain magistrat de la ville, & le général né de l’état.
ГЕОГРАФИЯ РИМ (древняя география)
Едва только насаждающейся сей город возвелся из своих оснований, как его обитатели спешили дать ему некоторый образ правления. Главной их предмет состоял в том, чтоб соединить вольность с начальством, и дабы того достигнуть, установили они роль смешенной Монархии, и разделили правительствующую власть между Начальником или Государем народа, Сенатом, которой должен был ему служить советом и собранием народа. Ромул, основатель Рима, был избран первым его Царем, и в самое то время объявлен Начальником закона, Самодержавным Судьею города и природным Полководцем государства.
3. In welchem Jahr aber dergleichen Gesellschafften zuerst entstanden und welche für die älteste zu rechnen, kann man so eigentlich nicht sagen. Denn obschon insgemein das Assyrische Reich für die erste Monarchie angegeben wird, so folget doch daraus nicht, daß selbiges auch eben die erste Bürgerliche Gesellschaft unter [s. 4] den Menschen gewesen <…>.
biß sie [die ersten Staaten] nach der Hand die Stücke der höchsten Bürgerlichen Gewalt in ihrer Vollkommenheit hervor gewiesen, und die zur Erhaltung eines Staats dienliche Mittel, Ordnungen und Gesetze ausgefunden haben <…>.
3. С которого времени начались общества, и которое из оных за древнейшее почитать должно, того объявить точно не возможно. Ибо хотя и почитается Ассирийское царство за перьвую монархию, однако из того не следует, чтоб оно было и самое первое гражданское общество в человеческом роде <…>.
Напоследок разделенныя части высочайшей гражданской власти приведены в совершенство изобретенными средствами, порядками и законами, служащими к соблюдению общества <…>.
<…> страстная их к вольности любовь и смертельная ненависть к единоначалию заставила их всех предпочесть смерть Персидскому владычеству.
Pour l’intelligence des quatre premiers livres de cet ouvrage, il faut observer que ce que j’appelle la vertu dans la république, est l’amour de la patrie, c’est-à-dire, l’amour de l’égalité. Ce n’est point une vertu morale, ni une vertu chrétienne ; c’est la vertu politique ; & celle-ci est le ressort qui fait mouvoir le gouvernement républicain, comme l’honneur est le ressort qui fait mouvoir la monarchie.
Для разумения первых четырех книг сего сочинения надлежит примечать, что чрез то, что я назвал добродетелью в общенародной державе разумеется любовь к отечеству; то есть любовь к равенству. Она не значит ни нравственныя, ниже Христианския добродетели; но одну политическую, которая составляет пружину приводящую в движение правление в общенародной державе так, как честь составляет пружину самодержавнаго правления.
Die Grundverfassung der Monarchie läßt unter allen Regierungsformen am meisten den Unterschied der Stände und verschiedener Classen und Ordnungen des Volkes zu; und es ist dieser Einrichtung gemäß, daß sich die verschiedenen Stände auch durch ihren äußerlichen Pracht und Aufwand von einander unterscheiden. Hier ist der Monarch der Magnet, der alles an sich ziehet, und der Mittelpunct, zu dem sich alles tränget.
Коренное устроение самодержавия терпит разность чинов и состояний народа больше, нежели все прочие роды правления: следовательно с разположением сим совершенно сходно и то, чтобы чины отличались между собою и внешним своим великолепием и пышным житием. Самодержец бывает тут средоточием, к коему все теснятся.
Die Despoterey ist keine besondere Regierungsform. Sie ist weiter nichts, als der höchste Mißbrauch der Monarchie.
Самовластие нельзя почесть особым родом правления. Оно есть не иное что, как наивеличайшее злоупотребление самодержавной власти.
Hieraus folget, daß man auch den denen Strafen auf die Verschiedenheit der Regierungsformen sehen muß. Wenn eine Monarchie nicht [S. 594] im Grund verderbet ist; wenn sie ihre Triebfeder, die Begierde nach Vorzug und Ehre, noch in etwas aufrecht erhalten hat; so sollen die Policey und andern Strafen seht gemäßiget darinnen sein.
Отсюда следует, что и при наказаниях должно озираться на разные роды правления. Ежели самодержавное правление не повреждено в самом своем основании, и ежели свойственныя ему побуждения, а именно желание преимущества и чести, хотя несколько остаются еще в своей силе: то благоустройственныя и другия наказания должны тут быть весьма умеренны.
<...> pour ne par confondre les Nations barbares avec les Nations civilisées et les Republiques avec les Monarchies.
<…> чтобы не смешивать варварских народов с просвещенными народами, а Республик с Монархиями.
V. Seit dem genoß Spanien unter Römischer Hoheit über 400. Jahr einer fast ununterbrochenen glückseeligen Ruhe, in welcher Zeit diese Nation die Römische Sprache, Sitten und Wissenschaften, auch nachher die Christliche Religion größtentheils annahm <…>.
I. Zeit. Vom Einbruch der Teutschen bis auf den Untergang der West-Gothischen Monarchie, oder West-Gothisches Reich.
V. С того времени наслаждалась она под Римскою державою с лишком 400 лет почти безпрерывною тишиною, и в оное время принял сей народ язык, нравы и науки от Римлян, а после большею частию обратился так же и в Християнскую веру. [С. 2] Испания. Период 1. От вступления Немецких народов в Испанию даже до падения Вестготскаго государства, или владение Западных Готов.
Zélé parlementaire quand il avoit cru la liberté civile attaquée par la couronne, il avoit embrassé le parti du roi quand on voulut anéantir la monarchie & la constitution.
Усердствовал Парламенту, егда видел, что общественная вольность оскорблялася от престола; егда же обнаружилися происки к разрушению монархии и непреложных ея законов, приобщился к верным подданным Государя своего.
Après le rétablissement de la monarchie, un libertinage effréné corrompit les mœurs ; mais le fanatisme fut presqu’éteint. A ce dernier fléau succéda l’esprit d’irreligion parce que les hommes passent d’ordinaire d’un extrême à l’autre. La cour & une partie des gens de lettres en furent infectés.
По возстановлении Монархии, наисвоеволнейшее вepтопрашество развратило нравы однакоже почти со всем исчезло бесноверие. Сего последняго бича народнаго место заступило безверие ибо человеки обычайно преходят из одной крайности в другую. Заразился оным Двор и большая часть упражняющихся в науках.
Le héros qui connut & employa peut-estre mieux les moyens de se faire aimer des peuples, ce fut le fameux Duc de Guise; que sa naissance, son merite, & la faveur de son Roy éleverent à un haut rang; mais à qui un rival plus puissant que lui fut opposé. Le Roy dont je parle estoit Henri III. nom fatal aux souverains en plusieurs Monarchies de l’Europe.
Из всех великих людей, умевших наиболее понравиться народу, и быть от онаго любимым, был самый искуснейший, как мне кажется, славный оный герцог де Гиз, коего природа, заслуги и особливая к нему государева милость, хотя и возвели на высочайшую степень достоинств, но притом противопоставили ему сильнейшаго в свете соперника. Сей же соперник был Генрих Третий, коего именем назывались многие в державах Европейских государи <…>.
La mesme destinée arrive aux Monarchies entieres, lesquelles tombent dans le decry; lorsque le vice y prend la place de la vertu. Une Nation florissante & distinguée, tandis que la foy y règne, se rend l’horreur des autres Nations, en se livrant aux crimes estranges, que luy inspire son changement de religion. La fureur brutale de Rodrigue, bouleverse l’un des plus beaux Royaumes du monde, que la pieté de Pélage, & le zele de Ferdinand relevent après cela, de sa décadence honteuse. La grandeur de la Maison d’Autriche, s’est etablie sur la Religion & sur la bravoure de ses premiers fondateurs ; & cette grandeur subsistera, tant que ces deux fondements subsisteront.
Такаяж участь постигает иногда и целыя государства, когда оне приходят в безславие, по причине усилившихся в них пороков и развратностей. Цветущая и славящаяся силою своею нация наводит страх соседним народам до тех только пор, пока в ней ревностно соблюдается религия и благочестие; когда же она начнет предаваться развращению, а народ пустится в роскоши и пороки, тогда неминуемо должен обезсилеть и сделаться добычею храбрых и сильных соседей. Зверское Родригово бешенство не разстроило ли самое лучшее и самое благоучрежденное в свете государство, так что естьлиб благочестие Пелагия и горячность к вере Фердинанда не послужили к возстановлению онаго, то едва ли бы когда нибудь пришло оно опять в цветущее свое состояние. Величество Австрийскаго дома конечно утверждено на незыблемых началах веры и храбрости, которую показывали в себе первые его основатели, и сие величество без сомнения пребудет непоколебимым до тех пор, пока помянутыя два основания, поддерживающия силу и могущество сего великаго государства, не будут потрясены и разрушены развратностию нравов народных.