Nach demselben kam noch über 200 Jahre lang die Besetzung des Thrones auf die Stimmen der Stände an: man blieb aber beständig bey der königl. Familie, und von Ranimir I bis auf Ildephonsus V war die Wahl der Stände mehr eine Electio negativa als positiva, ich will sagen, sie hatte nicht viel mehr auf sich, als daß die Stände den neuen König für einen würdigen Nachfolger erkannten. Seit Ildephonsus V Zeit ist kein Merkmaal der Wahl mehr übrig geblieben, sondern die Krone ist allezeit auf den Erstgeborenen erblich gekommen. Es haben auch die spanischen Könige die Reichsfolge durch Gesetze an gewisse Linien, Grade und Personen gebunden, wovon das erste Beyspiel 1619 zur Zeit Philipps III, und das zweyte 1713 zur Zeit Philipps V zu finden. Das weibliche Geschlecht ist nur in dem Falle der Krone fähig erkläret worden, wenn der männliche Stamm erloschen seyn würde. Man hält dafür, daß, wenn die königl. Familie ganz aussterben sollte, das Volk alsdenn das Recht haben werde, sich einen neuen König zu erwählen. Wenn der Kronprinz der Regierung noch nicht fähig ist, der verstorbene König aber keine Verordnung wegen der Verwaltung des Reiches hinterlassen hat: so sind die Stände berechtiget, 1 bis 5 tüchtige Personen zur vormundschaftlichen Verwaltung des Reiches zu bestellen; doch ist die Mutter, wenn eine solche vorhanden, in solchem Falle die vornehmste Vormünderinn.
Испания преж сего со времен Готов до Пелаиа была ненаследственна, да и по смерти его более 200 лет избирали Королей по большинству голосов; но однакож завсегда из Королевской фамилии, и от Ранимира I до Ильдефонса V было сие избрание от чинов, более отрицательное нежели положительное, то есть, что оно не иное что означало, как что чины новаго Короля достойным наследником признавали. Со времен Ильдефонса V ничего в избрании Королей достопамятнаго не было, но престол доставался всегда по наследству. Испанские Короли утвердили оное по линии и степени исключая из того женской пол, о чем первой пример случился в 1619 году при Филиппе III. a вторый 1713 года при Короле Филиппе V. Женский пол тогда только в Испании владычесвовать может, когда мужеское колено пресечется. При том если Королевская фамилия вся вымрет, то народ имеет право, выбирать себе новаго Короля. Ежели [с. 66] наследный Принц еще не в состоянии принять правление, а умерший Король не сделал учреждения для наблюдения порядка в Королевстве, то чины могут тогда избрать до 5 человек, которые бы до его возмужения правили Королевством, однакож мать сего Принца если есть, имеет в таком случае первейшую власть.
So vortrefflich aber auch Italien überhaupt ist, so ist doch ein großer Unterschied in Ansehung der Güte, Gesundheit und Annehmlichkeit seiner Landschaften; ja, es hat auch verschiedene nicht geringe Unbequemlichkeiten, vornehmlich der mittlere und untere Theil, wie aus der Beschreibung der dahin gehörigen Länder erhellen wird. Es ist auch die Anzahl der Einwohner zur Anbauung und genugsamen Nutzung des fruchtbaren Bodens in einigen Ländern lange nicht hinlänglich. Wenn man betrachtet, was für eine Menge von Völkern in Italien anzutreffen war, so lange die Herrschaft der römischen Kaiser dauerte: so muß man sich über die gegenwärtige Verheerung des Landes wundern, welche im päpstl. Gebiethe am allergrößten ist.
Но сколь Италия вообще ни преизрядная земля, столь напротив того между провинциями оной находится не малая разность в разсуждении доброты, здоровья и приятнаго местоположения; коротко сказать, она имеет такожде разныя и великия не выгоды, а наипаче в средней и нижней части, как о том усмотреть можно будет из описания принадлежащих к ним земель. Сверх сего так же и число жителей сей к паханию и ко многому полезному употреблению способной и плодородной земли, в некотороых местах весьма не [с. 10] достаточно. Если разсмотреть, коликое множество народов находилось в Италии при владении Римских Кесарей: то удивляться должно нынешнему земли сей опустению, а наипаче в Папском уезде, где оное наибольше примечается.
Gesetzt Euklio wäre ein gebohrner Regent, und seine Ehrsucht fiele auf Heldenthaten: so würde er Schlachten liefern, wie er itzt in Streitschriften kämpfet, Ströme von Blut vergießen, um gesiegt zu haben, sich in die Gefahren des Todes wagen, um den Lorber des Helden zu erbeuten, die Thränen ganzer Nationen gleichgültig ansehen, um seine Eifersucht oder seinen Neid zu befriedigen, eine fremde Macht mit Krieg überziehen, weil sie sich nicht vor ihm gebeugt, und ein Land verheeren, weil er ein andres sonst nicht erreichen könnte. Ehrsucht ist Marter und Unglück.
Положим чтобы Евклион был урожденной Князь, и его бы честолюбие стремилось к Геройским делам; то бы он сражался, как теперь в спорных сочинениях сражается, проливал реки крови, чтоб победить, отваживался на смертныя опасности, чтоб получить лавровый венец Героя, на слезы целых народов смотрел безчувственно, чтоб удовольствовать свое ревнование или свою зависть, против другаго государства шел бы войною, потому что оно пред ним не покорно, и одну землю бы опустошал, потому что он иначе другой получить не мог. Честолюбие есть мучение и нещастие.
Die Völker in Asia handeln zwar mit ihren natürlichen Gütern [s. 44] und Waaren der Kunst unter einander, nach Europa, Africa und America aber werden sie fast alle durch die Europäer gebracht. Unter den einheimischen Völkern reisen keine des Handels wegen so weit und breit umher, als die Armenier und Bucharen, von welchen jene auch nach Europa und Africa gehen. Nächst denselben thun die malabarischen und chinesischen Kaufleute die größten Reisen, und zwar zur See, wiewohl die letztern doch nur nach den nächsten Inseln und nach Siam schiffen.
Асиятские народы хотя естественными своими избытками и искуством соделанными товарами, торгуют между собою, однакоже в Европу, Африку и Америку почитай все оныя выходят чрез Европейцов. Из Асиятских народов для торгу никто в около лежащия места столь далеко не ездит как Армяне и Бухарцы, от коих означенные товары идут такожде в Европу и Африку. Малабарские и Китайские купцы так же дальныя предпринимают для торгу путешествия, а наипаче морем; хотя последние из них [с. 59] плавают только на ближайшие острова и в Сиям.
Aus der Benennung der unterschiedenen hier wohnenden Nationen, erhellet auch der Unterschied ihrer Religion. Von Gelehrsamkeit weis man hier zu Lande wenig, und dieses Wenige ist auch nur bey den Griechen zu finden, deren beste Schule in einem [S. 57] Kloster auf der Insel Patmos ist, in welcher die alte griechische Sprache, die Physik, Metaphysik, und Theologie, gelehret werden, und dahin junge Leute aus unterschiedenen Ländern kommen.
Из названия разных жительствующих здесь народов, видно такожде и различие их закона. О науках в Асии малое имеют понятие, да и то между Греками, которые самое лучшее училище имеют в монастыре на острове Патмос, в коем преподается древний Греческий язык, физика, метафизика, и богословия. В сие училище приезжают молодые люди из разных земель.
Sie haben auch ein weltliches Oberhaupt, nämlich einen erblichen Fürsten, welcher den Titel eines Emirs führet, und mit Zuziehung der Vornehmsten aus der Nation, dieselbigen regieret, jedoch dem türkischen Pascha unterworfen ist.
Они имеют так же и светскаго начальника, а именно наследнаго князя, который пишется титулом Емира, и купно с вельможами из сего народа, ими управляет: однако подчинен Турецкому паше.
Die Türken sind zwar ihre Oberherren, aber sie verabscheuen dieselben. Sie haben einen obersten Fürsten oder Emir, dem sie Abgaben entrichten, und der hinwieder dem türkischen Kaiser eine Summe für sein ganzes Land erleget. Er ist allezeit aus dem Hause Maon. [S. 284] Aus demselben war auch ihr berühmter Emir Fathreddin oder Fetherdin, welcher sein Geschlecht aus dem Hause Lothringen herleitete, und sich im 17ten Jahrhunderte 5 Jahre lang in Italien, insonderheit zu Florenz aufhielt, durch seine kriegerische Unruhe den Türken viel zu schaffen machte, aber sich endlich nach Constantinopel locken ließ, woselbst er 1633 oder 1635 enthauptet wurde. Ein jeder District des Landes der Drusen, hat seinen besonderen Befehlshaber, die aber alle unter dem großen Emir der Nation stehen. Sonst theilen sich die drusischen Prinzen in die von der weißen und rothen Farbe ab, die beständig in Feindschaft gegen einander leben.
Турки хотя верховные их начальники, однако же они их ненавидят. Труски имеют верховнаго князя или Емира, коему платят подать, а сей напротив того за всю свою землю дает дань Турецкому султану. Он бывает всегда из Маонскаго дому, из коего был такожде славный их Емир Факреддин или Фекердин, который доказывал свое колено из Лотарингскаго дома, в 17 веке 5 лет жил в Италии, наипаче же во Флоренции, и своими военными действиями много причинил Туркам безпокойств, но на последок лестию приглашен в Константинополь, где в 1633 или 1635 году отсекли ему голову. Каждый уезд Друзской [с. 388] земли, имеет особеннаго своего начальника, которые однако все состоят под ведомством великаго Емира сего народа. В прочем Друзкие принцы разделяются на белое и красное знамя, которыя всегда живут в неприятельстве между собою.
Sie bemächtigten sich nach und nach der höchsten Gewalt, und setzten Khalifen ein und ab: ja, einige Statthalter von dieser Nation, entzogen sich ganz der Bothmäßigkeit der Khalifen. Ueberhaupt nahm die Macht der Khalifen immer mehr ab, und sie wurden fast nur als gottesdienstliche Oberhäupter geachtet; hingegen die Provinzen des Reichs wurden von den Emirs oder Fürsten solchergestalt beherrschet, daß den Khalifen in denselben kaum ein Schatten von Ansehen übrig blieb [...]
Они мало по малу взяв высочайшую власть, возводили и свергали калифов так, что некоторые из сего народа наместники изторгли себя вовсе из подчиненности калифов. Вообще сила калифов более и более ослабевала, и они почитаемы были почти только за верховныя главы духовенства; напротив же того провинции империи управляемы были емирами или князьями таким образом, что калифам в оных едва оставалася тень знати [...]
Le respect & l’amour que tous les bons François ont toûjours conservé pour l’heureuse memoire du Roy Henry le Grand vostre ayeul, le rendent aussi present à leur souvenir comme s’il regnoit encore ; & la Renommée entretient l’éclat de ses belles actions [p. 2] dans le cœur & dans la bouche des hommes, aussi vif & aussi entier qu’il l’estoit du temps de ses triomphes. Mais on peut dire avec cela, lors que l’on considere Vostre Majesté, qu’il a repris une nouvelle vie en vostre personne, & qu’il se fait revoir aujourd’huy sous un visage encore plus auguste, & par des vertus qui paroissent aussi redoutables aux Ennemis de la France, qu’elles sont douces & charmantes à ses Peuples.
Почтение и любовь всегда сохраняемая в сердцах благомыслящих Французов к блаженной памяти Короля Генриха Великаго, вашего Предка, соделывают его столь присудственным их мысленным взорам, как будто бы он во дни наши еще царствует; а слава содержит во устах и сердцах всех [с. 2] людей звук знаменитых его деяний, толикоже сильно и совершенно, колико и во времена его торжеств раздавалось. Но разсматривая свойства Вашего Величества, можно притом сказать, что он возродился в Вашей Особе, и что он является нам во образе еще величественнейшем, и добродетелях толикоже страшных врагам Франции, колико приятных и прелестных Вашему Народу.
Je ne puis dissimuler, Sire, la joye indicible que j’ay euë quelquefois, lors que j’ay entendu de la bouche de Vostre Majesté, qu’elle aimeroit mieux n’avoir jamais porté Couronne, que de ne pas gouverner elle-mesme, & de ressembler à ces Rois faineans de la premiere Race, qui, comme disent tous nos Historiens, ne servoient que d’Idoles à leurs Maires du Palais, & qui n’ont point eu de nom que pour marquer les années dans la Chronologie.
Mais c’est assez pour faire connoistre à la France combien Vostre Majesté condamne ce lethargique assoupissement, [p. 7] de dire qu’elle veut maintenant imiter son ayeul Henry le Grand, qui a esté le plus actif & le plus laborieux de tous nos Rois, qui s’est adonné avec plus de soin au maniement de ses affaires, & qui a cheri son Estat & son Peuple avec plus d’affection & plus de tendresse. N’est-ce pas declarer que Vostre Majesté a pris une ferme resolution de mettre la main à l’œuvre ; de connoistre le dedans & le dehors de son Royaume ; de presider dans ses Conseils ; d’y donner le mouvement & le poids aux resolutions ; d’avoir toûjours l’œil sur ses Finances, pour s’en faire rendre un compte net, exact, & fidele ; de soulager son pauvre Peuple, de distribuer les graces & les recompenses à ses creatures qui en seront dignes ; enfin de jouïr pleinement de son autorité ? C’est ainsi que faisoit l’incomparable Henry, que nous allons voir regner, non seulement en France par le droit du sang, mais encore sur toute l’Europe, par l’estime de sa vertu.
Я не могу Государь скрыть, неизреченнаго удовольствия мною по часту ощущаемаго, слыша из уст Вашего Величества, что вы лутче бы не хотели никогда иметь Державы, нежели имея оную не править ею самому, и уподобится [так!] сим празднолюбивым древним Государям, которые как повествуют наши Историки, были только истуканами первых своих Министров, и коих имена служили только для назначения течения лет Хронологии.
Довольно явить можно Франции, сколько Ваше Величество охуждаете сие безчувственное нерадение, обнародовав, что вы желаете подражать Вашему Прадеду Генриху Великому, которой был из числа трудолюбивейших и попечительнейших Монархов наших, старательнейший вникать в правление своих дел, и любящий свое [с. 9] Государство и Народ с величайшею привязанностию и горячностию. Не ясно ли то показывает что Ваше Величество приняли твердое намерение положить основание деяниям Вашим? Узнать внутреннее и внешнее состояние своего Государства; председать в своих советах; снабжать решения силою и исполнением; безпрестанно надзирать за государственными доходами, принимать верные оным отчеты; облегчать бедной свой Народ; разпределять милости и награждения возведенным Вами достойным людям; и наконец совершенно обладать своею властию. Сие то делал безпримерный Генрих, котораго узрим царствующа не только во Франции по праву рождения, но и во всей Европе, по почтению к его добродетели.
En effet, depuis la naissance de la Monarchie Françoise, l’Histoire ne nous fournit point de Regne plus memorable par de grands evenemens, plus rempli des merveilles de l’assistance divine, plus [p. 8] glorieux pour le Prince, & plus heureux pour les Peuples, que le sien ; Et c’est sans flaterie & sans envie que tout l’Univers luy a donné le surnom de Grand : non pas tant pour la grandeur de ses victoires, comparables toutefois à celles d’Alexandre & de Pompée, que pour la grandeur de son ame & de son courage. Car il ne ploya jamais, ni sous les insultes de la Fortune, ni sous les traverses de ses ennemis, ni sous les ressentimens de la vengeance, ni sous les artifices des Favoris, & des Ministres ; il demeura toûjours en mesme assiete, toûjours maistre de soy-mesme, en un mot toûjours Roy & Souverain, sans reconnoistre d’autre superieur que Dieu, la Justice, & la Raison.
В самом деле, со дня основания Французской Монархии, История не являет нам царствования толико знаменитаго великими [с. 10] произшествиями, толико исполненнаго чудным вспоможением Божиим, толико славнаго для Государя и толико благоденственнаго для Народа его: приобретшаго от всей вселенной без ласкательства и зависти проименование Великаго; не столько по славным своим победам, могущим без сомнения, сравнятся [так!] с Александровыми и Помпеевыми, сколько и по великости души его и мужеству. Ибо он не колебался никогда ни от коловратностей щастия, ни от препон неприятелями ему поставляемых, ни от мстительнаго памятозлобия, ни от ухищрений любимцов и Министров; а пребывал всегда в одном расположении, владея сам собою; словом сказать, он был всегда Государем и Самодержцем, не признавая над собою другой вышней власти кроме Бога, правосудия и разсудка.
On fit seulement mourir la Mole, Coconas, & Tourtray, trois Gentilshommes de marque, qui s’estoient meslez de leurs intrigues. Cette execution luy estoit necessaire pour calmer [p. 37] l’esprit de la Noblesse & du Peuple, qui commençoient à murmurer de ce qu’on traitoit ainsi un Fils de France, & un premier Prince du Sang.
Смертной же казни преданы были только Моле, Коконас и Туртрей, трое знаменитых Дворян вмешавшихся в сие дело. [с. 48] Сия казнь была ей нужна для успокоения дворянства и народа, начинавших уже роптать на такой поступок с Государем произшедшим от Французских Королей, и первым Принцом крови.
En un mot, les Barricades se font le dixiéme du mois de May, jusques aux portes du Louvre, & les troupes du Roy sont taillées en pieces, ou desarmées. La Reine Mere à son ordinaire s’entremet d’accommodement ; mais le Roy craignant d’estre envelopé, prend l’épouvente, & se retire à Chartres.
La Ligue devenant maistresse de Paris par ce moyen, s’empare de la Bastille, de l’Hostel de Ville, du Louvre, & du Temple ; change le Prevost des Marchands, & le Lieutenant Civil. Au mesme temps elle s’assuere d’Orleans, de Bourges, d’Amiens, d’Abbeville, de Montreuïl, de Roüen, de Reims, de Chaalons, & de plus de vingt autres villes en diverses Provinces. Les peuples [p. 98] crient par tout, vive Guise, vive le Protecteur de la Foy.
Одним словом, 10 Маия дороги были все захвачены и [с. 126] пресечены до ворот Лувра, и войска Королевския частию изрублены в куски и частию обезоружены. Королева мать по обыкновению своему вмешалась в миротворство; но Король боялся быть захвачен, и объят будучи ужасом уехал в Шартр.
Сим средством Союз Католицкой овладев Парижем, захватил бастилию, ратушу, лувр и Соборную церковь, переменил старшину купцов и гражданскаго судью; и в тож самое время овладел Орлеаном, Буржем, Амиеном, Абевилем, Монтрелем, Руаном, Реймсом, Шалоном и более нежели дватцатью городами. В разных областях народ повсюду кричал: да здравствует Гиз, да здравствует защитник веры.
Ils s’appliquent bien plus fort à gouverner leur Estat ; ils veulent toûjours tenir le timon ; ils sont plus justes, plus tendres & plus misericordieux ; ils sçavent mieux ménager leurs revenus ; ils conservent avec plus de soin le sang & le bien de leurs Sujets ; ils entendent plus volontiers les remonstrances, & font mieux justice ; ils n’usent pas avec tant de rigueur de cette puissance absoluë, qui desespere quelquefois les peuples, & qui cause d’estranges revolutions.
Они более прилагают старания в правлении Государством; они всегда желают иметь кормило в руках своих; они правосуднее, нежнее и милосерднее; лутче умеют располагать своими доходами; рачительно охраняют жизнь и имение своих подданных; охотнее выслушивают представления и всякому отдают справедливость; не производят с такой строгостию той [с. 328] самодержавной власти, которая иногда доводит до отчаяния народ и причиняет странныя возмущения.
Depuis que ce vray Pere du peuple François fut rentré dans Paris, & que sa bonté s’y fut fait connoistre, tous les habitans de ce petit monde s’interessoient dans tout ce qui luy arrivoit, & en estoient aussi touchez que s’il leur fust arrivé à eux-mesmes : ils se réjouïssoient de ses contentemens, &s’affligeoient de ses déplaisirs : toutes les deux fois qu’il fut malade, il sembloit que le peuple de cette grande ville eust la fievre, & au contraire quand il se portoit bien, sa santé faisoit la leur, & ils estoient persuadez que le salut de l’Estat, & celuy de ce Prince n’estoit qu’une mesme chose.
С тех пор как сей истинной отец Французскаго народа вступил в Париж, и щедроты его всем ясны стали, то все жители сего малаго мира такое во всем до него касающемся принимали участие, как будто бы приключающееся с ним, приключалося им самим: они сорадовалися его удовольствиям и оскорблялись его огорчениями: во время обеих его болезней казалось что народ сего великаго города страдал сам жесточайшею горячкою, напротив же того когда он находился в совершенном здоровье, то казалось что и они находились в таковом же состоянии, и они уверены были что целость Государства состоит в целости и благосостоянии Государя их.
Quand il travailloit à des affaires pressantes, & qu’il ne pouvoit assister à la Messe (j’entends les jours ouvriers, car les Festes & Dimanches il n’y manquoit point) il en faisoit comme ses excuses aux Prelats, qui se trouvoient à la Cour, & leur disoit, Quand je travaille pour le public, il me semble que c’est quiter Dieu pour Dieu mesme.
Когда упражнялся он в важных делах и не имел времени быть у обедни (сие разумеется в простые дни, ибо в праздничные и воскресные он того никогда не пропускал), то он как будто извиняясь пред духовенством бывшим при дворе его, говорил: когда я работаю для народа своего, [с. 371] то мне кажется что тем оставляю Бога для самаго Его.
Ги[с]кия при ни[х] поше[л] в дом Б[о]жей и же[р]твовал (л. 34) и да[л] им множе[с]тво быко[в] что[б] они же[р]твовали и ра[з]наго скоту, и тем о[н] учини[л] поно[в]ление в мире и наро[д] нача[л] паки чи[с]тоту своей веры о[с]терега[ть]...
Hiskias gieng bey ihrer Ankunfft hinauff zum Tempel / er brachte Opffer / und gab dem Volcke eine grosse Menge allerhand Vieh / deßgleichen zu thun / und dadurch brachte er eine allgemeine Reformation zuwege / und das Volck fieng an / sich auff die vorige Reinigkeit ihrer Religion zulegen.
...и ста[л] тако говори[ть] Не видите вы како наро[д] о князе[х] печале[н] и главы и со[л]даты в[а]ши проклинаю[т] того кто вине[н] тому делу. Сперва прине[л] ц[а]рь сию речь аки до[б]рой присудок о[д]нако[ж] пото[м] помы[с]ли[л] о[н] что они хотя[т] бу[н]това[ть] и спроси[л] которые главы есть то...
...und seine Rede folgender Gestalt schloß: Sehet ihr nicht / wie euer Volck so ein Mitleiden über die Printzen hat / und eure Hauptleute und Soldaten verfluchen den Urheber dieses schröcklichen Unglücks. Anfänglich nahm der König dieses Gespräch als wolgemeynet an / allein in dem er hernach auf die Gedancken kam / daß es vielmehr gezielet wäre / einen Auffstand zu erwecken...
Kan aber auch wol seyn daß noch für eingeführte[n] Christenthum eine so grosse Menge Volcks von der Polygamie, so bey den alten Gothen gebräuchlich gewesen hergerühret <...>.
<...> и то может быть когда стали веру християнскую в тех провинцах приводить, и многия о[т] того народу [л. 775] не хотели принимать, и не хотели о[т] своея гоцкия старыя веры о[т]ста[ть] которая начялася о[т] полигамии <...>.