L. 252. <...> le Catholique, le Luthérien, le Calviniste vivent dans une union étroite et même intime sur toutes les terres de la République, et se regardent comme des citoyens du monde, sagement liés par les besoins et les devoirs de l’humanité. Ils n’admettent plus la nécessité de troubler l’état pour établir des opinions contestées ; ils sont convaincus que toutes les religions font des sujets soimis ; lorsqu’ils ne sont pas persécutés par le culte dominant. On attribue cette précieuse tranquillité à la sagesse du gouvernement, qui ne confie aucune portion de l’autorité politique aux Ecclésiatiques.
П. 244. Католик, Лютеранин, Кальвинист живут в тесном союзе и дружбе во владениях Республики, почитают себя за граждан света, разумно соединенных нуждами и должностями человечества. [с. 241] Они не находят более надобности нарушать покой Государства для вкоренения оспориваемых мнений: они удостоверены что все веры чинят подданных послушными, кои они не гонятся господствующею. Сие драгоценное спокойствие приписывается мудрому правлению, которое не вверяет ни одной части политической власти духовным.
L. 276. En établissant l’accord entre ces deux Puissances, les Rois reconnoîtroient que le plus ferme appui de leur trône, que leur gloire, leur prospérité, leur avantage et leur repos, ne consistent que dans l’amour de leurs peuples ; et la Noblesse, délivrée de la crainte d’être opprimée par le Monarque, seroit aussi jalouse du respect et de la fidélité qu’elle doit à ses Princes, que des immunités qui lui sont propres.
П. 264. Введя согласие между сими двумя властями, узнали бы Короли, что и наитвердейшая подпора их престола, слава, благополучие, выгода и покой их зависит только от любви подданных; а дворянство освободясь от страха быть угнетаему Монархом, столь же бы рачило о сохранении почтения и верности к Государю, сколь о собственных своих преимуществах.
L. 280. Durant leur séjour hors du royaume, ces Princes ne peuvent expédier aucune affaire publique ; il faut qu’ils attendent leur retour, comme s’ils n’étoient capables de rien exécuter, sans l’assistance et les conseils de leurs Sujets.
П. 268. В бытность свою за границею Польские Короли не могут отправлять государственных дел [с. 156], и должны ждать до своего возврата, как бы не были в состоянии ничего делать без помощи и совета своих подданных.
L. 268. Tant d’indépendance dans les Sujets, une autorité si bornée dans le Prince, étoit pour ce royaume, une source intarissable de guerres civiles. Plusieurs Rois de Suede aspirerent à une autorité plus absolue, et appuyés de leurs créatures, de leurs amis, tenterent de se rendre maîtres du gouvernement ; mais les peuples se révolterent autant de fois, que leurs Souverains donnerent atteinte à la liberté et aux privileges. La moindre apparence du pouvoir arbitraire faisoit prendre les armes, et réunissoit tous les Particuliers contre le Monarque.
П. 256. Толикая независимость в подданных, столь ограниченная власть в Государе, были для Королевства неизчерпаемым источником междуусобных войн. Многие из Королей покушались приобрести власть самодержавную, и с помощию своих приятелей захватить все правление в свои руки: но народ всегда и тотчас бунтовался сколь скоро государи касались до вольности и преимуществ. Наимальнейшее подозрение о самодержавной власти заставляло поднимать оружие и соединяло всех частных против Монарха.
L. 272. Dans un Etat despotique, un Roi est nécessaire ; mais quel qu’il soit, son gouvernement est indifférent pour les esclaves, qui ne connoissent point la liberté. Dans un royaume libre, il est essentiel que celui qui occupe le trône, soit plutôt homme [p. 408] que Roi. Chez un Prince souverain, le desir de faire des conquêtes passe pour une vertu ; ce n’en est point une chez une Nation indépendante, où l’on n’est grand, qu’autant qu’on est cher à son peuple ; où le peuple n’aime dans le Souverain, que les vertus qui rendent son regne heureux. <...> Dans un gouvernement libre, le Roi ne représente que dans son Sénat.
П. 260. В самовластном Государстве Король нужен: но кто бы он ни был, правление его не трогает невольников незнающих вольности. В Государстве вольном, нужно чтоб сидящий на престоле был больше человек, а не Король. В самодержавном Государе склонность к завоеваниям почитается за добродетель; но нет оной в народе независимом, где великим можно быть только по любви своих подданных, где народ в Государе своем любить только добродетели делающие правление его счастливым. <…> В вольном правлении Король представляет только в Сенате.
<…> il étudia les causes accidentelles qui retardent ou accélèrent la chute des Empires, les fautes des Rois, les erreurs des peuples, l'effet des passions, l’ambition, le ferment le plus destructeur de tous les états. Il en tiroit des conséquences, des régles de conduite pour éterniser par sa modération, par sa justice avec ses voisins, par sa fermeté avec ses rivaux, par son desinteressement avec tous, par son amour pour ses sujèts, cette antique monarchie dont il alloit être dépossédé.
<…> случайныя причины, которыя отсрочивают или ускоряют упадок государств, ошибки Государей, заблуждения народов, следствия страстей, любочестия, сильнейшей причины разрушения всех государств. Из того извлекал он следствия, правила поступления, дабы умеренностию своею, правосудием с соседями, твердостию с противниками, безкорыстием со всеми, любовью своею к подданным, превечить древнюю Монархию, которой ему должно было лишиться.
L. 370. Quoique le Grand-Duc soit un Monarque absolu, cependant il ne se sert [p. 330] de son autorité que pour le bonheur de ses sujets.
П. 357. Хотя великой Герцог есть самодержавной Монарх, но он власть свою обращает только на блаженство подданных.
L. 353. La premiere prérogative de tous ces vassaux de la Couronne est d’exercer dans leurs fiefs la justice civile et criminelle, et d’avoir même droit de vie et de mort sur leurs sujets. On sent assez combien cette autorité donne des moyens pour qu’eux ou leurs préposés puissent en faire un abus terrible.
П. 342. Первое преимущество всех сих коронных вассалов, есть чинить в ленах своих правосудие гражданское и уголовное, и иметь право жизни [c. 137] и смерти над своими подданными. Не трудно понять, колико таковая власть представляет способов им, и их поверенным, употреблять ее во зло.
L. 353. Ils tâchent donc de persuader à la noblesse qu’il est même de son intérêt de ne point vexer les cultivateurs de ses terres ; que plus elle leur procurera de l’aisance, plus elle pourra compter sur leur exactitude à remplir leurs engagemens, et à s’adonner aux travaux de l’agriculture ; qu’en excitant l’industrie, en réveillant l’émulation, en ouvrant des débouchés aux efforts de tous ses sujets, elle verra ses revenus sensiblement augmentés ; et qu’il lui suffit d’avoir de grandes possessions, sans exercer des droits tyranniques qui ne sont propres qu’à y répandre l’indigence et le désespoir.
П. 342. Почему стараются они втолковать дворянству, что собственная их польза требует не разорять земледелателей в их деревнях; что чем меньше оно будет их отягощать, тем больше может ожидать от них точнейшаго исполнения своих обязательств, и охоты к деланию земли; что возбуждая трудолюбие, отворяя путь усилению подданных, увидит чувствительное умножение своих доходов; и что для него довольно иметь великия маетности, не прибегая к правам тирании, кои производят только бедность и отчаяние.
L. 333. Telle est l’origine de cette aristocratie Venitienne, de cette ancienne distinction de Nobles et de Plébeïens, qui rend les uns Maîtres et les autres Sujets. Toute l’autorité passa aux Patriciens ; et le Peuple n’eut pour lui que la servitude.
П. 322. Таково есть начало той Венециянской Аристократии, того стариннаго различения дворян с подлостью, кои чинят одних господами, других подданными. Вся власть перешла к Патрициям, а народу осталось одно только рабство.
L. LV. L’empire est aussitôt inondé de relations qui peignent le monarque de si noires couleurs, que ce prince, craignant avec raison, une révolte générale, ne parvint à calmer ses sujets, qu’en permettant le rétablissement du tribunal historique, et en lui rendant toute sa liberté.
П. 55. Империя немедленно наполняется писаниями, представляющими Монарха в столь злостном виде, что он опасаясь не без причины всеобщаго возмущения, не инако предуспел укротить подданных, как позволяя возстановление историческаго трибунала, и возвратя ему всю его прежнюю вольность.
L. LXIII. <…> il n’y a point d’Etat où la vie, l’honneur et les biens des hommes soient protégés par un plus grand nombre de loix ; que plusieurs souverains de la Chine ont regardé ces mêmes loix comme leur soutien, leurs peuples comme leurs enfans, les magistrats comme leurs freres.
L. LXIII.
В оригинале такого фрагмента нет
П. 63. <…> нет государства, в котором бы жизнь, честь и имение людей было защищаемо большим числом законов; что многие Китайские Государи почитали сии самые законы своею подпорою, подданных своими детьми, властелинов своими братьями.
С. 226
П. 63. Китайский Монарх знает, что народ предан ему только тогда, когда он творит его счастливым <…>.
L. 294. De sa pleine autorité l’Archiduc d’Autriche met des impôts sur ses Peuples, crée des Gentilshommes et les dégrade ; et si on ose l’appeller en duel, il peut se battre par le bras d’un de ses Sujets. Il est le maître de ne payer ni contribution ni aucune charge [p. 273] publique sur les Etats de l’Empire, et ne sauroit être contraint d’assister aux Assemblées.
П. 283. Австрийской Ерц-Герцог по своей полной власти налагает подати на народ, жалует и разжалывает Дворян, и ежели дерзнут вызвать его на поединок, он может выслать драться за себя кого из своих подданных. Волен не платить контрибуции, и никакой народной тягости наложенной на области Империи, и не может быть принужден присудствовать на собраниях.
L. 287. Il osa même, dans une Letter qu’il écrivit à l’Empereur, insinuer à ce Prince, que les Hongrois ont droit de prendre les armes, pour défendre leurs priviléges, et empêcher d’établir l’autorité monarchique dans un Pays, où le Gouvernement est mixte par sa nature, et la Royauté élective ; qu’il y a, entre le Prince et les Sujets, une obligation mutuelle, qui lie tellement les Parties contractantes, que si l’une des deux ne remplit point les conditions, il est permis à l’autre de les enfreindre.
П. 276. Он отважился даже писать к Императору со внушением, что Венгряне имеют право поднять оружие на запрещение своих привиллегий, и на возпрепятствование установить Монаршую власть, в такой земле, [с. 5] где правление по свойству своему есть смешенное, а Королевство избирательное; что между Государем и подданными существует взаимная обязанность, столь сильно обе стороны связывающая, что ежели одна не наблюдает условий, другой позволяется оныя нарушать.
L. 302. Elevé sur un Trône dont ses vertus le rendoient digne, Chech s’applique à rendre ses Etats tranquilles et à policer ses Sujets. Il fait la paix avec ses voisins ; et de Guerrier redoutable devenu Législateur paisible, il donne des loix à ses Peuples, bâtit des Villes, des Châteaux, et porte des Edits qui reglent cette police intérieure, la sûreté du Citoyen.
П. 291. Чех, возведенный на престол добродетелями, старается дать покой своему Государству и просветить своих подданных. Он заключает мир с соседями; и из страшнаго воина учиняясь спокойным законодавцем, дает народу законы, строит города, сооружает замки и поставляет учреждения, обезпечивающия внутреннее устройство, безопасность граждан.
L. 304. Il réduisit sa dépense à une somme modique, persuadé qu’un Roi devoit être économe du sang et du bien de ses Sujets, et donna l’exemple d’une austérité, d’une frugalité dignes de premiers tems de la République Romaine.
П. 293. Расход ограничил в умеренную сумму, будучи уверен, что Король должен сберегать кровь и имение своих подданных, дал он пример воздержания, достойнаго первых времен Римской республики.
L. 311. Elles ont chacune un suffrage, dans le College des Princes, aux Dietes de l’Empire, jouissent d’une autorité absolue, et contre l’usage ordinaire de l’Allemagne, mettent des impôts sur leurs Sujets sans le consentement des Etats.
П. 300. Оне имеют каждая голос в Княжеской коллегии на сеймах Империи, пользуются самодержавной властию, и против обыкновения Немецкой земли налагают подати на подданных без согласия штатов.
La Souveraine puissance n'est pas exempte de servitude ; car il y a bien de choses que l'on souffre dans les particuliers, qui sont néanmoins incompatibles avec la grandeur & la majesté des Rois, ils ne peuvent donc pas tout ce que peuvent leurs sujets ; aussi Seneque parlant à un homme de la premiere considération, ne feignit point de lui dire: Il ne vous est pas permis de faire cent choses que des gens de néant semblent avoir droit de faire. Croyez-moi c'est une fort grande servitude qu'une haute fortune : vous ne pouvez pas en bien des rencontres contenter votre inclination, ni venir à bout de ce que vous désirez le plus ardemment. Il faut, malgré que vous en ayez, donner audience à je ne sçai combien de personnes, écouter les plaintes de vos sujets, recevoir leurs requêtes, examiner leurs demandes & donner la meilleure partie de votre loisir à des affaires très-épineuses, & qui sont fort souvent de la derniere importance.
Самодержавная власть соединена есть с рабством, ибо обыкновенно многие упускают продерзости портикулярным людям, которые по состоянию своему от монаршескаго величества хотя и далеко отстоят, однако для государей не все то простително, что для их подданных, как и Сенека, говоря с одним знатным человеком, без закрытия ему сказал; сто дел есть таких, которые исполнить вам не дозволяетца, подлой же народ мнит право иметь оные предпринимать. Верь мне, что безмерное щастие тяжчайшее есть рабство: вы, имея к чему нибудь склонность, во многих случаях принуждены оставлять оную без удовольствования, ниже исполнить крайнее ваше какое ни есть желание, хотя случится вам иметь собственное какое дело, однако вы обязаны бесчисленному множеству людям дозволить иметь с вами свидание, слышать жалобы подданных ваших, принимать их прошения, разсматривать требования их, и лутчее ваше время препроводить в многотруднейших делах, которые иногда бывают подвержены великой важности.