Souvenez-vous que les païs, où la domination du Souverain est plus absoluë, font ceux où les Souverains sont moins puissans. Ils prennent, ils ruinent tout, ils possedent seuls tout l’Etat; mais aussi tout l’Etat languit, les campagnes sont en friche & presque desertes.
Не забуди, что земля, где власть ц[а]рская самовластнее, там самодержцы безсилнее, берут разоряют все. Един обладает всем г[о]с[у]д[а]рством, но все г[о]с[у]д[а]рство тает, земля остается непахана и едва не пуста.
Outre que s’il estoit permis aux particuliers de desobeïr à leurs superieurs quand ils croiroient avoir droit de s’en plaindre, comme les rebelles le supposent, il n’y auroit point de societé, ni de forme de gouvernement qui pust subsister: puisque chacun trompé par ses passions, ne manqueroit jamais de raisons apparentes pour s’opposer aux Puissances les plus legitimes. Ainsi quelque mauvais usage que fassent de la souveraine autorité ceux qui en sont revestus, que les peuples demeurant dans les bornes du devoir & de l’obéïssance, reconnoissent en cela Dieu irrité qui les chastie: & qu’ils le supplient, luy qui tient en sa main les coeurs des Rois, de donner à leur Prince les vertus necessaires pour gouverner avec autant de bonté que de justice. Heureux cependant l’état où le Roy regarde les sujets comme ses enfans, & où ses sujets le considerent comme leur père. Heureux le Royaume où le Prince en s’aplique qu’à procurer la felicité de ses peuples, & où les peuples tâchent de répondre dignement aux soins que leur Souverain prend de leur bonheur! Heureuse donc la France où l’on voit cette union parfaite, & cette admirable correspondance de tous les membres de l’Estat avec leur auguste Chef!
Ежели бы подданным позволено было не иметь послушания к своим Государям, хотя бы им и причина к тому была, как обыкновенно возмутители думают; то бы никакое Общество, и никакой бы образ Правления устоять не мог, потому что каждый, обольстившись своими страстями, имел всегда мнимыя причины к сопротивлению и самым законным Государям. И так, хотя бы коль ни употребляли на зло верьховную Власть те, которые имеют оную; но людям токмо надлежит, пребывая неподвижно в пределах должности и послушания, признавать в сем разгневанного Бога, которой наказует, и котораго должно им молить, ибо Царския сердца̀ держатся в его руке, чтоб он благоволил даровать Государю их надлежащия добродетели к милостивому, и купно справедливому Правительству. Но о благополучное то Государство, в котором Государь жалует своих подданных как детей, а подданные почитают его как Отца ! О щастливая та Держава, в которой Самодержец печется токмо о благополучии своего народа, а народ старается, чтоб быть достойну того попечения, которое восприемлет Государь для его собственныя пользы !
Se bien garder de vaincre son Maître.
Toute supériorité est odieuse, mais celle d’un Sujet sur son Prince est toujours folle, ou fatale. L’homme adroit cache des avantages vulgaires, ainsi qu’une femme modeste déguise sa beauté sous un habit négligé. Il se trouvera bien, qui voudra ceder en bonne-fortune, & en belle-humeur, mais personne, qui veüille [p. 6] ceder en esprit, encore moins un Souverain. L’Esprit est le Roi des Atributs, &, par conséquent, chaque ofense, qu’on lui fait, est un crime de leze-majesté. Les Souverains le veulent être en tout ce qui est le plus éminent. Les Princes veulent bien être aidés, mais non surpassés. Ceux, qui les conseillent, doivent parler comme des gens, qui les font souvenir de ce qu’ils oublioient, & non comme leur enseignant ce qu’ils ne savoient pas. C’est une leçon, que nous font les Astres, qui bien qu’ils soient les enfans du Soleil, & tout brillans, ne paroissent jamais en sa compagnie.
Весьма храниться, от взятия власти, над государем своим.
Всякое самовольное похищение власти, опасно: а особливо подданного над Государем его, безумно, и пагубно. Искусной человeк, всегда малую прибыль таит, власно так как добродeтельная жена, красоту свою под простым платьем кроет. Могут сыскаться такия, что в щастии и в веселии уступят; а в разумe уже никто, а особливо Самодержец, уступить не похочет. Ум есть Царь всeх свойств, и слeдственно учиненное ему безчестие; за оскорбление Величества почитается. Государи хотят вспоможены, а не превзойдены быть. Совeтующия им, должны так предлагать, как бы напоминая о забвенном. Сей примeр подают нам звeзды, и мeсяц: которыя хотя и ясны, однако Свeтлeйшему Солнцу; всегда уступают.
Нет в свете такова Самодержца, который бы не был обязан по сему правилу пещись о обращении тех, кои живут под его державою, отступили от пути [с. 5] спасения.
On entend ici par le mot de Cérémonial tous les honneurs que les Souverains se rendent l’un a autre, ou se sont rendre de leurs inferieures par honnêteté, par civilité, ou par devoir.
Чрез слово Церемониал, разумеются здесь все чести, какия Самодержцы отдают друг другу, или заставляют нижших отдавать им, из честности, из учтивости, или по должности.
1. Dictum jam est de civitate per institutionem in genere. [P. 176] Dicendum est de ejus speciabus. Differentia autem civitatumsumitur a differentia personarum, quibus commissium est summum Imperium. Commititur autem summum Imperium, vel uni homini, vel Concilio sive curiae uni multorum hominum <…>. Una ubi summum imperium est penes Concilium, in quo quilibet civis jus habet suffragii, & vocatur DEMOCRATIA. Altera, ubi summum imperium penes Concilium est, in quo non omnes, sed certa aliqua pars suffragium habet; & dicitur ARISTOCRATIA. Tertia, ubi summum imperium penes unum est, & appellatur MONARCHIA. In prima, is qui rerum potitur, δῆμος, POPULUS. In secunda, OPTIMATES. In tertia, MONARCHA nominatur <…>.
1.О учрежденном обществе вообще, выше сего уже объявлено. Различие обществ происходит от различия особ, оными управляющих. Верьховное же правление бывает препоручаемо, или единому человеку, или единому совету из многих лиц состоящему <…> В первом [Народоначалием наименованным] всякий гражданин имеет право подавать свое мнение. Во втором [Вельможеначалием названном] верьховную власть удерживают избранные обществом граждане или вельможи. В третьем [Единоначальстве] верьховная власть единому лицу бывает вверена. Почему в первом верховное лице народом, во втором вельможами, в третьем Самодержцем названо <…>.
Die Grundverfassung der Monarchie läßt unter allen Regierungsformen am meisten den Unterschied der Stände und verschiedener Classen und Ordnungen des Volkes zu; und es ist dieser Einrichtung gemäß, daß sich die verschiedenen Stände auch durch ihren äußerlichen Pracht und Aufwand von einander unterscheiden. Hier ist der Monarch der Magnet, der alles an sich ziehet, und der Mittelpunct, zu dem sich alles tränget.
Коренное устроение самодержавия терпит разность чинов и состояний народа больше, нежели все прочие роды правления: следовательно с разположением сим совершенно сходно и то, чтобы чины отличались между собою и внешним своим великолепием и пышным житием. Самодержец бывает тут средоточием, к коему все теснятся.
Nos Souverains sont puissans, et ils se distinguent de tous les autres Potentats du monde par la hauteur avec laquelle ils donnent leurs ordres <...>.
Наши Самодержцы весьма сильны; они отличают себя от всех других Монархов тою осанкою, какую они наблюдают при отдавании своих повелений <…>.
<...> Il se donne la liberté de décider des afaires d’Etat ; il partage les terres de tels et de tels Princes, et accommode les diferens ; il protege et ruine les Republiques et les Royaumes : Mais ce n’est pas chose nouvelle : Le commun Peuple s’est de tout tems donné la liberté de censurer les actions des Souverains.
<…> он осмеливается решить государственные дела; разделяет земли разных Государей, и примиряет ссоры; защищает и разоряет республики и королевства: но ето дело не новое: простой народ во все времена брал смелость судить поступки самодержцев <…>.
Tandis que le gouvernement féodal remplissoit de troubles l’Europe entiere ; que les vassaux faisoient la guerre à leurs souverains, les souverains à leurs vassaux <…>.
Между тем, егда феодальное правительство наполняло Европу смятениями; егда поместные владельцы вели открытыя противу Самодержцев своих, а сии противу оных <…>.
Buckingham courut dire au duc que la nation l’avoit proclamé. Le prince, en présence de la multitude, affecta une fidélité inviolable au souverain, exhorta même le peuple à l’imiter sur ce point. On l’assura qu’on ne vouloir [p. 455] point d'autre roi que lui. <…> Leur mort mit le sceau à l’usurpation du tyran.
Букингам бежит со уведомлением к Рихарду, что вся Англия единогласно избрала его Государем. Появляется последний, кажет притворную верноcть ко Эдуарду пятому, убеждает народ, дабы ему подражал; но слышит говорящаго, что не хотят иметь ни кого кроме его самодержцем. <…> Кончина их довершает хищничество мучителя.
Le gouvernement d’Angleterre, ajoute cet historien, ressembloit alors en quelque maniere au gouvernement actuel des Turcs. Le souverain pouvoit tout, excepté d’imposer des taxes ; exception qui, dans l’un & l’autre pays, n’étant soutenu d’aucun privilege, paroît plutôt nuisible qu’avantageux au peuple. En Turquie elle oblige le Sultan à tolérer les vexations des bachas & des gouverneurs des provinces pour leur arracher ensuite des présens ou confisquer leurs biens <…>.
Англиское правительство, пишет Гум, уподоблялось тогда Турецкому. Самодержец мог все, кроме наложения податей: изъятиe, которое, в той и другой стране основано не на праве каком либо, обращалось более ко вреду, нежели к пользам народа. В Туреции, Султаны обязаны сносить утеснения народа от Пашей и областных начальников, дабы вымучить у них себе дары, или отнять их имения <…>.
O vous que le Ciel a placés sur nos têtes, Rois & Monarques qui gouvernez le monde, que pourront espérer les peuples de votre sagesse, si elle ne vous fait pas ouvrir les yeux sur vos augustes familles, pour les cultiver par vos soins. Un grand Prince donne le ton à tout son Royaume du fond de son palais.
Вы, коих Небеса поставили главами народов! Цари и Самодержцы, управляющие странами! чего ожидать могут оныя от премудрости вашей, естьли вы небрежете о собственных ваших семействах? Дух великаго Государя из внутренности его чертогов разливается по всему его царствию.
En effet, depuis la naissance de la Monarchie Françoise, l’Histoire ne nous fournit point de Regne plus memorable par de grands evenemens, plus rempli des merveilles de l’assistance divine, plus [p. 8] glorieux pour le Prince, & plus heureux pour les Peuples, que le sien ; Et c’est sans flaterie & sans envie que tout l’Univers luy a donné le surnom de Grand : non pas tant pour la grandeur de ses victoires, comparables toutefois à celles d’Alexandre & de Pompée, que pour la grandeur de son ame & de son courage. Car il ne ploya jamais, ni sous les insultes de la Fortune, ni sous les traverses de ses ennemis, ni sous les ressentimens de la vengeance, ni sous les artifices des Favoris, & des Ministres ; il demeura toûjours en mesme assiete, toûjours maistre de soy-mesme, en un mot toûjours Roy & Souverain, sans reconnoistre d’autre superieur que Dieu, la Justice, & la Raison.
В самом деле, со дня основания Французской Монархии, История не являет нам царствования толико знаменитаго великими [с. 10] произшествиями, толико исполненнаго чудным вспоможением Божиим, толико славнаго для Государя и толико благоденственнаго для Народа его: приобретшаго от всей вселенной без ласкательства и зависти проименование Великаго; не столько по славным своим победам, могущим без сомнения, сравнятся [так!] с Александровыми и Помпеевыми, сколько и по великости души его и мужеству. Ибо он не колебался никогда ни от коловратностей щастия, ни от препон неприятелями ему поставляемых, ни от мстительнаго памятозлобия, ни от ухищрений любимцов и Министров; а пребывал всегда в одном расположении, владея сам собою; словом сказать, он был всегда Государем и Самодержцем, не признавая над собою другой вышней власти кроме Бога, правосудия и разсудка.
Власть законов есть основание власти Самодержца: исполнение оных составляет его безопасность.